Рене де Пон-Жест - Жемчужная река Страница 14

С этими словами Перкинс вручил мадам Лиу рукопись в двенадцать мелко исписанных страниц. Она нервно схватила ее, жадно вглядываясь в строки непонятного языка, и низко-низко поклонилась.

Окрыленная надеждой, поспешила она в китайский город, как вдруг носилки ее перед самой тюрьмой застряли в толпе. Она выглянула и с ужасом откинулась в глубину паланкина: это народ шумно окружил полицейского глашатая.

Глашатай раздавал красные листовки и громогласно объявлял народу:

— Вот приговор, осуждающий на смерть убийц благородного Линга. Жена его Лиу-Сиу будет повешена, а ученый И-Тэ умрет медленной смертью. Казнь состоится, по указу нашего императора, ровно через месяц от сегодняшнего числа, на рассвете, на обычном месте, возле областной тюрьмы.

Ужасные слова еще звучали в ее ушах, когда дверь камеры распахнулась перед нею, и она судорожно прижала к сердцу свою истерзанную дочь.

Ей казалось, что этот месяц пролетит как мгновение, что вот-вот вырвут Лиу-Сиу из ее объятий и потащат на виселицу.

Глава XII. Пираты и контрабандисты

Принц Конг, наместник трех юго-восточных провинций, был двоюродным братом богдыхана. Это был человек средних лет и большого ума. Хорошо осведомленный обо всех европейских делах, благодаря воспитывавшим его в Пекине иезуитам, он осуждал традиционную политику обособления от европейцев и, вопреки пекинским традициям, был с ними очень внимателен.

Правда, он был заклятым врагом миссионеров и торговцев опиумом; но для этого у него были особые причины.

В религиозных вопросах Конг был скептиком, как большинство китайцев высшего круга. Он предоставил бы право свободно проповедовать любую религию, если бы католические миссионеры не вздумали подрывать авторитет правительства. Этого Конг не допускал. С другой стороны, жители его провинций могли бы день и ночь дурманить себя опиумом, и ему бы не приходило в голову положить этому конец, если бы он не видел во ввозе опиума единственную причину затяжного валютного кризиса.

Действительно, до начала ввоза опиума Китай был насыщен золотом. Европейские суда приходили в китайские порты, груженные балластом, а уходили, набив трюмы чаем, шелком, фарфором и другими экспортными товарами, оставив в стране крупные суммы золота.

Правитель Индии, лорд Веслеслей, первый забил тревогу. Он выдумал торговлю опиумом с единственной целью — выкачать из Китая большую часть ввезенного европейского и американского золота.

Одним словом, вопрос был не в народном здравии, или морали, а просто-напросто в финансовом равновесии, которое необходимо было во что бы то ни стало восстановить. Такова была точка зрения принца Конга.

Ему казалось, что пираты куда лучше истребляют контрабандистов, чем таможенные суда, а поэтому пираты и бандиты, переполнявшие дельту Жемчужной реки, чувствовали себя под властью Конга безнаказанными за все нападения на иностранные суда.

Таким путем наместник достигал заветной цели, не нарушая хороших отношений с державами.

Но капитан Перкинс разгадал эту комбинацию.

Недаром приятель его Минг долго служил начальником таможенного форта Бокка-Тигрис и под хмельком разболтал ему многое. Но один факт, случившийся перед самым убийством Линг Та-ланга, только подтвердил намеки болтливого мандарина и предположения капитана Перкинса.

Два парусных судна, возившие опиум, «Наяда» и «Ловкач», были атакованы, ограблены и потоплены пиратами в нескольких милях от Макао на глазах китайских военных судов, не попытавшихся даже спасти гибнущую команду.

Экипаж обоих парусников погиб. А в виде компенсации за их гибель принц для приличия приказал казнить нескольких несчастных, захваченных больше для приличия в дельте реки.

Казнь этих пиратов должна была состояться через несколько дней после суда над Лиу-Сиу.

Напрасно губернатор английской колонии предлагал стать во главе экспедиции против Латронских островов, где была база пиратов. Китайские власти категорически воспротивились этому, а державы не могли начать войну, защищая контрабандистов, то есть нарушителей законов. Время шло. Пираты наглели, а парусники гибли как мухи.

Тогда контрабандисты решили объединиться и прибегнуть к самозащите. Защищались они то силой, то деньгами, откупаясь от пиратов так же, как от таможенной охраны Бокка-Тигрис, поручив, ко всеобщему удовольствию, это щекотливое дело капитану Перкинсу, как самому ловкому и энергичному в их среде.

Перкинс был уверен, что пираты Жемчужной реки были членами разбойничьей организации «Белая Кувшинка», ловко обходившей китайскую полицию на земле и на водах. Он был уверен, что, защищая Лиу-Сиу, он соберет необходимые ему сведения об этой преступной организации и таким путем убьет сразу двух зайцев.

Для этого нужно было прежде всего заинтересовать принца Конга судьбой осужденных.

На другой день после посещения фактории мадам Лиу дала перевести и красиво переписать по-китайски докладную записку Перкинса; на третий день она стояла со своими новыми друзьями на набережной, ожидая принца, едущего на остров Хонан.

Скоро артиллерийский салют возвестил о появлении представителя богдыхана, и шествие принца показалось в конце эспланады, с утра запруженной несметной толпой.

Впереди шли два скорохода в придворных одеждах, вооруженные кнутами, чтобы разгонять народ, оглушительно выкрикивая имя и титул своего господина. За скороходами скакал отряд кавалерии, и шли слуги, мерно ударявшие в гонг.

Затем выступали три человека в проволочных касках с зелеными перьями, с эмблемой могущества принца — тяжелыми цепями, которыми они мерно побрякивали на ходу; за ними слуги, вооруженные бамбуковыми палками, несли широкую доску с написанным на ней золотом именем и титулом принца.

Паланкин принца следовал за этой доской. Серебряная сетка покрывала его верх, шелковые занавески спускались по бокам. Четверо дюжих носильщиков несли его в ногу, и другие четверо шли сзади, готовые ежеминутно их сменить.

Адъютанты и слуги с веерами и зонтами окружали паланкин. За паланкином важно выступал церемониймейстер и прочие придворные чины.

Отряд татарской кавалерии, с саблями наголо, замыкал шествие.

Толпа расступилась и почтительно молчала, потому что в Китае почтение выражают тишиной.

У набережной великолепно украшенная гондола поджидала принца. Десять менее пышных гондол должны были поднять его свиту.

Принц вышел из паланкина и любезно ответил на поклоны Перкинса и его друзей. Мадам Лиу затрепетала. Но Перкинс и его друзья вытолкнули ее вперед, и она сама, не понимая, как это случилось, очутилась у ног вице-короля.