Игорь Коваленко - Жара в Аномо Страница 15

— А ты трус, Слим Нордтон, клянусь аллахом. Но есть лекарство от страха. Хороший глоток ракы, вот что тебя укрепит!

— Мальчик, — сказал Нордтон, — тебе сколько лет?

— Давно не мальчик, двадцать три.

— Ладно, — усмехнулся Нордтон, — давай выпьем, ты уже большой, уже можно. Двадцать три… почти ничего. Удивительно. Еще в прошлый раз, когда познакомились, я удивлялся, наблюдая за тобой. Далеко обошел своих сверстников.

Бозок рассмеялся:

— Это они понимают, держат руки по швам.

— У ракы, турецкой водки, забавное свойство. Плеснешь воды в стакан с нею — жидкость становится белой как молоко, плеснешь воды еще раз — становится прозрачной. Слим Нордтон больше забавлялся этим свойством ракы, чем пил.

Он почувствовал, что юный трибун норовит подпоить его, и решил не доставлять тому удовольствия потерей контроля над собой. "Сопляк, ничтожество, — с презрением думал он о собеседнике, — не тебе потешаться над стариной Слимом, вонючий лакей с амбицией фюрера".

— Так, — произнес Бозок после недолгой задумчивости, — выходит, у нас есть шанс порадовать Эла весточкой о том, что мавр сделал свое дело и заслужил награду.

— Да, — сказал Нордтон, — деньги мне нужны позарез. Сегодня. Во вторник утром я улетаю. Просто необходимо подновить виллу и хоть на пару месяцев дать нервам отдых и покой.

— Иными словами, тебе необходимо хорошенько спрятаться после африканской заварушки с трупами. Эл поймет тебя, не сомневайся, дружище.

— Благодарю, Хаби, за мной не станет, дай срок.

Бозок дружески улыбнулся в ответ, подмигнув, и многозначительно вскинул два растопыренных пальца, указательный и средний.

— Ну, я пойду, — сказал он, — скоро пять. К семи будь в отеле.

— До вечера, — сказал Нордтон. — Заедешь или позвонишь?

— Позвоню. Не торопись, еще есть время, посиди, здесь неплохо. — Хабахаттин Бозок поднялся, ткнул подскочившему гарсону потрепанную купюру и двинулся прочь, обронив: — Начинай успокаивать нервы.

В мыслях Нордтона был скверный осадок.

По Босфору осторожно двигались суда разных стран. Несколько раз он замечал и красный флаг с серпом и молотом. Многие из посетителей скромного кафе, о помост которого терлись волны, провожали этот флаг уважительными взглядами, что вызывало у Слима Нордтона смешанное чувство удивления и досады.

На противоположном, азиатском берегу пролива пестрели нагромождения жилищ. До самой вершины холма, который венчала телевизионная вышка, петляя меж маслиновыми рощицами, тянулось шоссе.

За спиной в крохотной будке бара открытого кафе "Бебек" магнитофон громыхал то американским джазом, то виртуозными импровизациями солистов, то мощным ревом бигбенда, истерично тревожным.

Нордтон почувствовал тяжесть в голове, ему невольно подумалось, что через несколько минут в его черепе разыграется мигрень, как у того господина, на которого он надеялся и который не захотел его видеть.

Он с ненавистью покосился на танцевавших молодых людей, поправил галстук, встал и отправился в обратный путь, к отелю, по шумным улицам. На перекрестках маячили армейские патрули с карабинами наготове, ибо в любой момент могли раздаться смертоносные автоматные очереди юнцов, кроваво играющих в политику.

Поздно вечером, когда зажглись уличные светильники, когда подростки разложили на тротуарах веера омерзительных порножурналов и фотографий, обозначив их стоимость каракулями, когда зазывалы притонов заняли свои посты, когда в пивных Галатасарая усилилось хмельное разноязыкое песнопение, когда затихли до утра радиофицированные голоса муэдзинов, а святые храмы померкли рядом с неоном небоскребов, в шестьсот девятом номере отеля "Бале" зазвонил наконец телефон.

— Нордтон слушает.

— Все о'кэй, жду тебя в машине на площадке перед муниципальным салоном живописи, это в двух шагах.

— Черт возьми, Хаби, где ты пропадал?

— Не сердись, дружище, хлопотал ради тебя. Нам предстоит приятная прогулка морем. Ты был на Бьюик-ада? Сказочный островок. Там нас ждет парень, которому Эл приказал пополнить твой бумажник.

— Какая у тебя машина?

— "Мурат". Я сам окликну. Спускайся, надо обернуться в хорошем темпе, мы ведь собирались еще поспеть в казино на песенки Айжды Пеккан, не забыл?

— Иду, — проворчал Слим Нордтон, — с моей ногой только бегать…

Допуская, что ему могут вручить крупную сумму и наличными, Слим прихватил наплечную сумку и поспешил к упомянутой площадке возле городского выставочного зала, в котором, как он знал, часто бывали платные демонстрации картин и карикатур, но нечасто бывали зрители. Жизнерадостный и кудрявый юноша с повадками супермена снова назначил встречу в малоприметном месте.

"Понимаю и одобряю Броуди, — подумал Нордтон, — мальчишка действительно феноменальный, осмотрительный и деловой, не какой-нибудь дебил из мафии, а тонкий, перспективный игрок. Он начинает мне нравиться".

Нордтон пытался прикинуть в уме, на какую сумму может рассчитывать и как держаться на Бьюик-ада перед новым типом из компании Эла Броуди. Настроение Слима заметно приподнялось.

У одного из автомобилей, стоявших на площадке, призывно открылась дверца.

Машины этого образца встречаются в разных странах под разными названиями — "мурат", "фиат" и прочие. Хорошие, удобные машины, они распространены по свету не меньше, чем вездесущие "тоёта" или "форд".

На Бозоке лоснилась новенькая кожаная куртка, парусиновая кепочка была надвинута до самых бровей, растянутые в неизменной улыбке тонкие губы удерживали сигарету.

Прежде чем включить стартер, он протянул усевшемуся рядом Нордтону распечатанную пачку местных сигарет "Самсун" и зажигалку.

— Спасибо, у меня свой сорт, привычка, — сказал Слим, доставая из кармана собственную коробку сигарет.

— Американские?

— Нет, "Хелас Папостратос", из старых запасов.

— Трава, — фыркнул юноша, выводя машину на трассу.

— Дело вкуса, — саркастически молвил Нордтон, — но я курю греческие.

Машина покатила вниз по Истикляль джаддеси, мимо станции метро, через Золотой Рог по мосту Ататюрка, через Аксарай прямо к побережью Мраморного моря, где на одной из многочисленных лодочных стоянок ждал маленький прогулочный катер.

Ночь сгущалась над сияющим Стамбулом, роняя в морскую воду отражения лучистых, как стекло, звезд, когда они мчались вдвоем в резвом катере, держа курс на смутно вырисовывавшиеся вдали контуры островов, усеянных мириадами электрических светлячков.

— Даже здесь мне мерещится запах нефти! — воскликнул Слим Нордтон, подставляя лицо под освежающие удары встречного воздуха.