Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 3. Исход Страница 16

Потом мент убежал внутрь.

Саблик схватил кошки и по приставной лестнице выбрался на крышу сарая, а приставную лестницу сбросил прямо на ворвавшегося в сарай Фараона. Ну и грохот был! Лестница ударила фараона по балде и тот упал прямо в лужу какого-то вонючего машинного масла. Тут почему-то и мешки, стоявшие у стены, разом рухнули. Когда всё рушится, то рушится всё! И мешки, и одежда и мысли и чувства! Пока Фараон сражался с лестницей и мешками, Саблик снова цеплял на ноги сатанинские кошки. Клешни у них оказались дореволюционными, в форме рогов жука-рогача, и такого размера, что ими можно было убить вампира. И Саблик, взглянув на себя сверху, зауважал. Он быстро одел кошки и когда метерящийся, ушибленный Фараон карабкался по приставной лестнице, с криком «Йе-эх!» прыгнул на электрический столб в метре от круши сарая. Хотя опыты лазанья по столбам недоставало, помогла комсомольская закалка, вера и здравый крестьянский смысл. В три мгновения Саблик был на вершине столба и прижавший к нему впалой грудью, замер, как мишка Коала. Тоже запвыхался, потому что уже два раза пришлось взбираться. То, что орал бегавший по крыше сарая Фараон я не буду рассказывать, ибо не буду, но Саблику так понравилось, что потихоньку, чувствуя свою недосягаемость, он стал даже подхамливать Фараону, и тоже несколько раз назвал его словами. Ярость Фараона была столь всеобъемлющей, что он, бегая огромными шажищами по крыше, два раза проваливался в лаз, а тупость столь непрошибаемой, что он не додумался сбить Саблика камнями. Минут через тридцать, удостоверивший, что рация и сотовый телефон благополучно разбиты вдребезги, и подмогу вызвать не удастся, Фараон буйно удалился, лупя ногами в бадьи и вёдра, постоянно оглядываяь и угрожая Саблику всеми муками преисподней, которые его ждут, когда он, Фараон, его поймает.

Саблик улыбнулся. Ведь должно быть что-то извлекающее нас из этой тяжёлой жизни к солнцу и свету, ради которых мы и живём на этом свете. Есть что-то, ради чего стоит преодолевать всё!

Это он когда-то прочитал не то у Фадеева, не то у Чехова! И теперь вместе с наказом мамы быть крайне внимательным, всплыло из глубин памяти.

Мы бежали по лесной тропинке быстро, как лани, шмётки родины на пятках унося!

Три раза пожалев о содеянном!

Тут Бак быстро собрал свою добычу и вернулся в лес, к своим добрым друзьям. Озябший, уже не имея сил вести разговоры, он обнаружил три сигареты и спичку в подмоченном коробке. Когда молнии били рядом с домиком, вспышки выхватывали из аспидной тьмы три склонившиеся фигуры. Фантастические тени плясали по стенам, и постороннему наблюдателю это могло показаться заседанием волхвов, обсуждающим очередное появление Христа на планете Земля.

– Эти сигареты и эта спичка посланы нам богом в награду за стойкость! – уморительно изрёк Фрич, вытянув морду и почти ткнув пальцем в низкий потолок, – И нам нужно торжественно выкурить их в его честь! Нам надо решить, кому принадлежит первая затяжка!

– Ну как?

– Я никогда в жизни не видал такой безвкусицы! Как будто банда цыган собралась и сделала себе интерьер!

– Я думал, ты скажешь, сделала чёрное дело! И как ты тут умудрился что-то разглядеть, не знаю. Тут может видеть только слепой!

– Чёрное дело? Считайте, что и это было бы правдой!

Все были шокированы. Развратный сектант-неофит второй гильдии Яков Шамуйлыч Чуклик, ярый и донельзя непримиримый враг фасизма, коммунизма и иной реакции, швырял теперь фундафараональные свинцовые камни в святое – в их новое жилище! И слова подбирал сложные и обидные! Его сложно было видеть за его разрушительными речами, а слушать – совершенно невыносимо! Особенно когда он начинал похваляться своими высоченными маральными качествами!

– Ты нравственный? Яков Петрович! Что с вами? Бак, перед нами пример невиданной в мире высочайшей нравственной культуры – Яков Михайлыч Соломонский своей собственной пресоною! Блефуску должна в лицо знать героя, который изнасиловал всех коз Марты и пока были силы, гонялся за единственным в ущелье породистым козлом!

– Он сутенёр! —грозно сказал Бак, – Я знаю!

– Как Кардинал Финичитаки?

– Как кардинал Бельдини! Кардинал Больдини прославлен своими мирскими делами! Бедняки в Сорбонне носили его на руках! Финичитаки ему в подмётки не годён! Яков! Сутенёра Финичитаки простил сам Пап Римский! Поэтому он продолжил грешить! Основал новые бордели в Перудже, Генуе, Палермо, а также варьете в Ватикане! А Яков даже не помышлял каяться за изнасилованных коз! Хотя мог бы! Мог! Обязан!

– Не довод! Вот если бы бог рассудил!

– Такие заслуги да без наград? Он трудился всю жизнь! В послужном списке бордель в Перудже, публичный дом в Генуе, массажные кабинеты в Милане и Ассизи, булочная в Ватикане!

– У Якова Саломоныча?

– Нет, у кардинала Финечи!

– А булочная ему зачем?

– Он любит булочки!

– Я тоже булочки люблю! Господи! Почему я не кардинал!

– Если бы все, кто любит сладкие булочки, дорвались до кардинальского сана, мир бы был иным! Нездешним!

– Хорошо сказал, падла! Как будто говно кайлом копнул!

– Значит ты сутенёр!

– А козы людоеды? А кот-ананист?

– Я о другом хочу сказать! Товарищи! Произошло событие межгалактического масщтаба! Утром Фрич нашёл забытую на пне тетрадку и с удивлением прочитал на её мятой обложке «Оригинальные воззрения Якова Соломоновича Пшипердецкого или Дикая Жизнь в Лесу»!

– Ну и что? Все пишут дневникик в детстве!

– Но в маразме – не все!

– Разъясняю! Дневник был начат в ночи и состоял из одной единственной фразы: «Базон Хикса открыл я! Я сам – Базон Хикса!»

– Батон Сфинкса, может!

– Нет, там сказано Базон Хикса!

– Но у Хикса, если он человек, было два батона!

– Может, всё-таки батон?

– Нет, Базон! Но Базон именно называется базоном Хикса потому, что его отыскал Хикс.

– А может именем здесь является Базон! Почему бы какому-нибудь французу именем Базон не быть открывателем Хикса!

– Слишком плоское решение! Слишком плоское! Я не могу в это поверить!

– Придётся! Всё-таки перед нами базон и его зовут Хикс!

– А Яков, что, борется за приоритет открытия?

– Не борется, выкипает!

– В монастыре Шаолинь, я сужу по сообщениям мудрого Оргии Машона, средневекового мыслителя из Гамбурга, так вот, у монахов онастыря Шаолинь были специальные чашки, в которые кто-то любящий бога понавтыкал крючья и гвозди, наверно, для лучшего покаяния и молитвы, чтобы алчным монахам невдомёк было добраться до еды и питья,..

– ..и они побыстрее умирали от голода и жажды!

– И как же они питались? Как пили?

– Бегали к ручью!

– И всё?

– Всё!

– Все бегают к ручью!

– И всё-таки они, я надеюсь, умерли от жажды?

– Само сабой!

– Все умрут! И желательно бы умереть от жажды! Как Франсуа Виньон! Как Английская королева и Томас Элиот! Как Далай Лама… Но видеть смерть Якова Самулыча мне предпочтительнее! Мне кажется, он будет умирать изумительно!

– Не без того!

– Я видел Английскую королеву по телевизору! Очень пикантная старушка! Неужели она умерла от жажды?

– Про королеву и Далая не знаю, а вот Яков Самулыч у меня от жажды умрёт!

– Он настоящий художник!

– Почему ты так думаешь?

– Это видно, по тому, как он смотрит на мусорные кучи, когда проходит мимо них!

– Ну и как же от смотрит на мусорные кучи!

– С вожделением!

– Вы так жестоки! Ослы! – снова, чудом расслышав грязными ушами сказанное, заорал бунтовщик, обращаясь к соли земли – нам.

Многие услышали крик уст святого, и сообразуясь со своим любопытством, приковыляли к сикаморе.

Около дерева стали собираться невесть откуда вынырнувшие прозелиты и тайные столпники.

– Это кто? – спросил зверовидный человек в рясе, тыкая пальцем в густую крону.

– Яков!

– Кто?

– Человек, добровольно проглотивший Орден Трудового Красного Знамени! Лучший сын отчизны! Герой нашей колонии! Лауреат Мойшевской Премии! Друг Моше Кацава! Деверь Эйзенштейна и внук Элвиса Пресли! Надежда фатерлянда! Загулял только очень!

– Загулил?

– Дай-кость я его…

– Ты я помню, Лжедмитрия канал!

– И эхтого приканаю!

– Подожди маненько!

– Капитан! Не надо ёрзать по корыту!

– Вы подлые ослы и каптернармусы! – неслось из глухихи ветвей, – Масада не сдаётся!

– Что он говорит?

– Моему заду это не известно!

– Я задушу его нитью Ариадны!

– Что он несёт?

– Он говорит, что неописуемая гордыня вскипает в его душе, как лава в вулкане, и он не хочет видеть ваших ланит! «Он проклял Чука и Гека и не читает падчерице «Повесть о настоящем человеке»! Он больше не любит «Паломы» и не готов к консенсусу с великим Дуче! В его душе буйствует джаз, и в гордыне, рвущей ему селезёнку он возжелал моего зада!