Василий Ефименко - Ветер богов Страница 16

Старик взглянул на бутылку с минеральной водой, и генерал дрожащими от волнения руками поспешно налил стакан. Отпив несколько глотков, дядя продолжал:

— Это удел тех, у кого нет такого наследства, нет ответственности. Я всю жизнь копил не для того, чтобы состояние нашей семьи развеялось как дым. Некоторые называют меня “тако”, я знаю. Ну что ж! Осьминог — сильное и неглупое существо. У него много щупалец, и он умеет схватить добычу. А когда ему угрожает опасность, он выпускает чернильное облако и скрывается до лучшей поры. Вот такое облако нужно и тебе, когда опасность станет близкой.

— Я понимаю свой долг перед семьей и верьте, дядя, выполню его. Скорбя о тяжкой утрате, я постараюсь не посрамить честь семьи…

— Опять не то ты говоришь, племянник!

— Но дело в том, дорогой дядя, что здесь, далеко от Японии, обстановка может сложиться по-разному. Генералы Хатта и Ямасита решительны и беспощадны. Командиры дивизий, отступившие без приказа в Бирме, были разжалованы, и один из них передан военному трибуналу. Такой позор.

— Понимаю! Честь семьи не должна быть запятнана. Тут и нужно “чернильное облако”… Я сумел его создать для тебя, — закончил старик, подавая генералу бумагу.

Кёдзи пробежал её глазами и воскликнул:

— О дядя, как мне благодарить вас! — И низко поклонился старику. — Действительно, это блестящий ход!

— Как только сочтешь необходимым, проставишь сам дату приказа. И сообщи мне телеграммой. Эта же дата появится на копии приказа в делах. Заканчивать всю историю с Лейте предоставь своему заместителю. Кто он?

— Генерал-майор Янагита!

— А, потомственный вояка! Вот и дай ему возможность зарезервировать один патрон в пистолете… А себе заготовь самолет. Не забудь! Приказ храни сам. А теперь обедать! Только здесь, — указал он на столик у стены.

После звонка генерала адъютант пулей бросился выполнять приказание. Томинага Кёдзи был счастлив, он не признался, что у него уже есть самолет “на всякий случай”. Стоит неподалеку от города в помещичьем зернохранилище, превращенном в ангар. Прекрасная, прямая, как стрела, автострада проходит в ста метрах от усадьбы и может превосходно заменить взлетную полосу.

Генерал постепенно овладел собой. Нельзя выдавать своих чувств! Ведь у дяди горе. Жаль, очень жаль Масао и его семью. Но… теперь он, Томинага Кёдзи, станет одним из богатейших людей Японии. Объединятся два состояния. И никто не посмеет его упрекнуть. Он выполнял приказ.

Генерал прохаживался по кабинету, закуривая сигарету и тут же гася её. Старик с грустной иронией смотрел на него. Мысли генерала были для него открытой книгой.

Денщики накрыли стол. Среди многочисленных тарелочек, судков, чашек стояли бутылки виски и сухого вина.

— Прошу отведать моей скромной пищи! — пригласил генерал гостя. — Что вы хотите, дядя? Виски, вина?

— Немножко виски!

Кёдзи окончательно пришел в себя и разоткровенничался:

— Должен с прискорбием сказать вам, дядя: много у нас неразберихи. Генштаб флота требует одно, генштаб армии другое, а из ставки приходят совершенно иные указания. Непонятно, кого и слушать нам, авиаторам. Некоторых нужно вообще гнать из армии и флота.

— Ты что? Всё ещё веришь в победу? — прервал излияния хозяина старик.

Генерал опасливо покосился на дверь.

— Императорская армия непременно победит! — твердо ответил он. — Иначе не может быть!

— Боюсь, ты более глуп, чем я предполагал. Кажется, твоему сыну потребуется другой опекун.

С генерала слетел весь апломб, он растерянно посмотрел на дядю.

— Каждому действительно умному человеку, государственно думающему, — язвительно продолжал старик, — к нашему великому горю, теперь ясно, что императорская армия не выполнила возложенных на неё высоких надежд и обязанностей. Не оправдала доверия государя. Неужели тебе не ясно, что уход генерала Тодзио с поста премьер-министра — это не просто смена кабинета?

— Но, дядя, если вы мне разрешите изложить свое скромное мнение…

— Не разрешу! Ничего дельного не скажешь! Такие умники, как ты, уверили нас, что Германия победит, а вы сокрушите англосаксов здесь, в Азии.

— Но, дядя…

— Что “но”? Сейчас дипломаты ищут выход из каши, которую вы заварили. Они прощупывают пути к соглашению, к почетному миру. И ты должен это знать! Ваша задача — нанести врагу возможно больший урон здесь, на Филиппинах. За каждый тё[14] враг должен платить большой кровью. Тогда он охотнее согласится на мир, и нам легче будет разговаривать с ним.

— Но ведь это крах, дядя, — сник генерал.

— Конечно. Поражение — вещь неприятная. Но умные люди что-нибудь придумывают. Германия в первую мировую войну тоже потерпела поражение, а через двадцать лет стала сильнее прежнего. Ясно?.. — Старик не спеша вытер губы салфеткой и, отходя от столика, произнес: — Я отправляюсь к генералу Ямасите. С тобой больше не увижусь. Этого не нужно!

Со всеми знаками почтения Кёдзи проводил родственника до автомашины, захлопнул дверцы и, когда “ниссан” тронулся с места, выпрямился и твердым шагом вошел в отель.

В душе у него всё ликовало.

Поездка в Манилу не развеяла тоски Эдано.

В “Звезду Лусона” Эдано не пошел. Да и механика не хотелось оставлять одного. Выпить они всё же выпили — попробовали баси — местного напитка из кокосовых орехов. “Дрянь невообразимая”, — морщился Эдано.

Возвращались назад на том же “пикапе”. Эдано мучила жажда, и он с нетерпением ждал, когда появится баррио Игнасио со студеным ключом. Но на месте баррио они увидели свежее пепелище. “Вырвем рис из глотки!” — вспомнились Эдано слова взводного. Останавливаться он не захотел.

— Где ещё можно напиться? — спросил он механика, когда они проехали дальше.

— Это просто! — ответил тот и постучал по кабине, чтобы шофер остановил машину.

Он снял штык с пояса и пошел к находившейся возле дороги бамбуковой рощице. Через несколько минут Савада возвратился со срезанным коленом бамбука.

— Пейте, господин унтер-офицер. Прекрасная фильтрованная вода. Бамбук любит копить влагу.

— Ты молодец, что научился говорить по-филиппински.

— Это тагальский язык. На Лусоне живут тагалы. Наверное, на других островах я бы ничего не понял. У меня ведь есть учительница — Тереза!

— Вот как? — удивился Эдано. — Ты, оказывается, завел здесь подружку?

— Что вы, господин унтер-офицер, — смутился механик. — Тереза — девочка. Ей тринадцать лет. Живет она с матерью и дедом неподалеку от нашего отряда. Девочка чем-то напоминает мне дочку…