Василий Ефименко - Ветер богов Страница 15

— Как ты думаешь, что мне от тебя надо? — задал вопрос влиятельный родственник. — Из-за чего я побеспокоил свою старость?

Генерал только вежливо улыбнулся и развел руками.

— Ты уверен, что здесь нас никто не услышит? — спросил старик.

— Конечно, дорогой дядя. Я сам выбирал кабинет. Мой адъютант — сын моего управляющего в Фукуоке. Человек преданный.

— Ну так расскажи мне, что у вас тут творится?

Генерал удивился. Ведь в столице известно о положении на Филиппинах! Или там скрывают истину от деловых кругов? А может быть, Ямасите уже не доверяют?

— Не хитри, племянник, — снова заговорил старик. — Будь откровенен!

— Вам, конечно, известно, дорогой дядя, что двадцать второго сентября главная ставка с высочайшего одобрения государя приняла решение сделать Филиппины местом решающей битвы. Были приняты четыре варианта операций, и план получил наименование “Сёгоку-сакусен”. Главными силами является здесь 14-я армейская группировка, которой командует генерал Ямасита Томофуми. Но что огорчительно — штабом экспедиционных войск и главной ставкой высказываются разные точки зрения на ведение предстоящих операций. Генерал Ямасита считает, что главное сражение произойдет на суше, здесь, на Лусоне, а главная ставка делает упор на победу в воздухе. У морского генштаба своя особая точка зрения.

— А ты как считаешь, племянник?

— Слава генерала Ямасита — завоевателя Сингапура — велика, но, по моему скромному разумению, на этот раз он неправ. Если бы мне дали достаточно самолетов, подчинили все наличные силы, я бы не допустил высадки янки на Лейте.

— Вот как? — иронически переспросил старик. — Ну, а что происходит на Лейте?

— На Лейте?

— Да!

Генерал подошел к карте на стене.

— Главная ставка дезориентировала нас в сроках возможной высадки. Нас уверяли, что янки попытаются высадить десант на Минданао не раньше января будущего года. А они уже двадцатого октября залезли в самые печенки архипелага, высадившись на Лейте.

— Что же армия и флот? — продолжал допрашивать старик.

В голосе генерала послышалось раздражение.

— Флот получил приказ: атаковать врага всеми силами с верой в небесное провидение. Но наши летчики правы, когда говорят: “В мире существуют три совершенно ненужные вещи: египетские пирамиды, Великая китайская стена и японский линейный корабль “Ямато”.

— И ты так думаешь?

— Я, дядя, полагаю, что, если бы мы вместо двух-трех линкоров построили ещё две-три тысячи самолетов, было бы лучше. Вспомните, как наши эскадрильи в начале войны легко потопили два английских линкора — “Рипалс” и “Принц Уэльский”.

— Ты забываешь, — напомнил гость, — что наша семья владеет солидным пакетом акций в судостроении, в авиационную же промышленность даже мне не удалось протолкнуться!

Кёдзи смутился: эти соображения не приходили ему в голову. Старик смотрел и посмеивался над племянником.

— Так что же на Лейте?

Генерал начат нервничать.

— Второй флот не выполнил задачи — не смог уничтожить американского десанта. Были потеряны корабли “Атаго”, “Мая” и линкор “Мусаси”. “Ямато” получил торпеду. Вице-адмирал Курита оказался слаб духом.

— А твои камикадзе?

— Ударные отряды специального назначения?

— Да. Ты ведь за них все время ратовал. В Токио это знают.

— Так точно, дядя. Только нация Ямато способна на такой патриотический подвиг. Только высокая преданность сынов его величества…

— Опять ты отвлекся, племянник! — перебил старик. — Откуда у вас, военных, это пристрастие к речам?

— Простите, дядя, но мои патриотические чувства…

— Вот о чувствах и поговорим. Иди сюда, садись! — и он указал на стул возле себя.

Генерал повиновался, стараясь угадать, что может от него понадобиться властному старику.

— Ты человек неглупый, — медленно проговорил гость, — хотя не особенно дальновидный и слишком красноречивый, — ещё раз уязвил он хозяина. Помолчав немного, старик тихо сказал: — Неделю назад погиб Масао!

— Масао! Погиб Масао?!

— Да, вместе с семьей. Налет “Б-29” — и пятисоткилограммовая бомба прямо в убежище. Осталась воронка да обломки бетона…

— Какое горе! — искренне воскликнул генерал. И тут же сообразил: “Погиб с семьей старший сын дяди, младший — один из адъютантов адмирала Ямамото — убит вместе со своим начальником ещё в апреле прошлого года. Значит, я теперь единственный наследник!”

Старик иронически смотрел на племянника. Он прекрасно понял ход его мыслей.

— Какое горе! — ещё раз повторил Кёдзи и нервно прошелся по кабинету. — Я скорблю вместе с вами, дядя. Трагически гибнут достойнейшие люди! Хвала богам, что они хранят жизнь государя. Страшно подумать, что и он подвергается такой опасности!

— О его величестве заботятся не только боги. Насколько я знаю, с американцами условились: если мы будем гуманно обращаться с пленными и не станем казнить летчиков, они не будут бомбить дворец. От пятисоткилограммовой бомбы боги не спасут. Когда они создавали мир, такой бомбы не было. Моя невестка была очень набожной, но, как видишь…

— Клянусь, дядя, я жестоко отомщу!

— Да, я пожертвовал большим, чем рассчитывал. Младшему я разрешил стать на путь воина. Это было необходимо. Ты и он — этого вполне достаточно, чтобы показать, что наш род достойно служит его величеству и нации. Но Масао и внук…

Старик помолчал, а затем, высоко подняв голову, торжественно произнес:

— Племянник! Ты и твой сын остались единственными прямыми потомками нашего рода — одного из древнейших в империи. Отец твой и я слишком стары. К сожалению, ты тоже поздно женился. Один сын — не сын. Твоего мальчишку и жену я перевез в горы Хаконэ. Там у меня поместье и такое убежище, что американская авиация до него не доберется. Но твоему сыну нужен опекун. Мне уже не много весен осталось любоваться цветами сакуры. Ты должен жить. Не стоит тебе подражать тем, кто во главе остатков воинства бросается в “последнюю решительную атаку”.

Старик взглянул на бутылку с минеральной водой, и генерал дрожащими от волнения руками поспешно налил стакан. Отпив несколько глотков, дядя продолжал:

— Это удел тех, у кого нет такого наследства, нет ответственности. Я всю жизнь копил не для того, чтобы состояние нашей семьи развеялось как дым. Некоторые называют меня “тако”, я знаю. Ну что ж! Осьминог — сильное и неглупое существо. У него много щупалец, и он умеет схватить добычу. А когда ему угрожает опасность, он выпускает чернильное облако и скрывается до лучшей поры. Вот такое облако нужно и тебе, когда опасность станет близкой.