Густав Эмар - Пограничные бродяги Страница 17

— Это правда, — сказал индеец, кивая головой. — Обезьянье Лицо не должен жалеть, потому что именно он продал бледнолицым место, где покоятся его предки и где он со своими братьями охотился за оленями и ягуарами.

— Гм! Я вижу, сегодня вы, вождь, в грустном настроении. Что с вами? Уж не обнаружили ли вы при своем сегодняшнем пробуждении, что лежите на левом боку? — спросил капитан, намекая на одно из наиболее распространенных индейских суеверий.

— Нет, — возразил индеец, — сон Обезьяньего Лица не предвещал ничего дурного, ничто не нарушило спокойствия его духа.

— С чем вас и поздравляю, вождь.

— Мой отец даст табаку своему сыну, чтобы он мог, возвратившись, выкурить трубку дружбы.

— Может быть… Но сперва мне хочется вас кое о чем спросить.

— Пусть мой отец говорит, сын его готов слушать.

— Прошло уже много времени с тех пор, как мы здесь поселились.

— Да, начинается четвертый месяц.

— Со времени нашего прибытия вы часто покидали нас, никого не предупредив.

— А зачем? Воздух и пространство не принадлежат, надеюсь, бледнолицым, охотник-пауни волен идти куда ему угодно, он — знаменитый вождь.

— Все это, может быть, и правда, вождь, но меня не касается; а что для меня действительно очень важно, так это безопасность моей семьи и тех людей, которых я сюда привел.

— Ну, — сказал краснокожий, — какое же отношение может иметь Обезьянье Лицо к этой безопасности?

— Это я вам сейчас объясню, вождь, слушайте же внимательно, потому что то, что я скажу вам сейчас, имеет важное значение.

— Обезьянье Лицо всего лишь бедный индеец, — иронически заметил краснокожий. — Великий Дух не дал ему ясного и тонкого ума бледнолицых. Тем не менее он постарается понять своего отца.

— Вы не такой простак, каким сейчас прикидываетесь, вождь. Я уверен, что вы отлично меня поймете, если только захотите взять на себя этот труд.

— Вождь постарается.

Капитан сделал усилие, чтобы справиться со своим раздражением.

— Наша жизнь проходит здесь не так, как в больших городах в сердце Американских Соединенных Штатов, где закон заботится о гражданах и обеспечивает им безопасность. Напротив, мы живем на территории краснокожих, далеко от всякой помощи, исключая самозащиту. Нам не от кого ждать подмоги, мы окружены бдительными врагами, только и поджидающими благоприятного момента, чтобы напасть на нас, а если удастся, то и истребить. Поэтому наша священная обязанность — как можно лучше позаботиться о собственной безопасности, которой может нанести удар малейший неблагоразумный поступок. Вы это понимаете, вождь?

— Да, отец мой хорошо сказал, голова его убелена сединами, мудрость его велика.

— Вследствие этого я должен, — продолжал капитан, — зорко следить за поступками всех лиц, так или иначе принадлежащих к колонии, и когда поведение их покажется мне подозрительным, потребовать у них объяснений, в которых они не в праве будут мне отказать. Так вот, вождь, к величайшему моему сожалению, я вынужден признаться, что жизнь, которую вы ведете с некоторого времени, кажется мне более чем подозрительной, что она привлекла к себе мое внимание и что я ожидаю от вас удовлетворительного объяснения.

Краснокожий остался бесстрастен, ни один мускул его лица не дрогнул. Капитан, внимательно за ним наблюдавший, не уловил в его чертах ни малейшего признака волнения. Индеец ждал предложенного ему вопроса, и ответ у него был уже приготовлен.

— Обезьянье Лицо провел своего отца и детей его от больших каменных городов Севера до этого места. Может ли мой отец в чем-либо упрекнуть вождя?

— Ни в чем, в этом я должен сознаться, — чистосердечно признался капитан, — вы честно исполнили свои обязанности.

— Почему же теперь сердце моего отца покрывается кожей, а в его ум закрадывается подозрение против человека, которого, по его собственным словам, ему не в чем упрекнуть. Так вот, значит, какова справедливость бледнолицых!

— Не будем, вождь, уклоняться от вопроса и, пожалуйста, не будем его изменять. Я не в состоянии следить за всеми вашими индейскими увертками, поэтому я ограничусь прямым заявлением, что если вы не хотите ясно объяснить мне причины своих постоянных отлучек и предъявить мне верное доказательство своей правоты, то вы не переступите более порога ворот крепости, и я заставлю вас удалиться с земли, которой я владею и которую уже никому не уступлю.

Огонек ненависти засветился в глазах краснокожего, но, мгновенно заставив его потухнуть, он отвечал самым вкрадчивым голосом:

— Обезьянье Лицо — бедный индеец, братья прогнали его от себя за хорошее отношение к бледнолицым, среди которых он надеялся найти если не дружбу, то признательность за оказанные им услуги. Но в этом он ошибся.

— Не в этом дело, — возразил капитан с нетерпением. — Хотите вы дать мне ответ или нет?

Индеец выпрямился и, приблизившись к своему собеседнику почти вплотную, с вызывающим гневным взглядом произнес:

— Ну, а если нет?

— Если нет, несчастный, я запрещаю тебе когда бы то ни было показываться мне на глаза. А если ты не послушаешь, то я попробую на тебе свою плеть.

Едва капитан произнес эти оскорбительные слова, как уже раскаялся: безо всякого оружия он находился лицом к лицу с человеком, которому только что нанес смертельную обиду. Тогда он попробовал исправить свою оплошность.

— Но Обезьянье Лицо, — продолжал он, — вождь, он умен, он даст мне ответ, так как знает, что я его люблю.

— Ты лжешь, бледнолицая собака, — вскричал индеец, яростно скрежеща зубами, — ты ненавидишь меня почти так же, как и я тебя!

Выведенный из себя, капитан поднял плеть, которая была у него в руке. Но в ту же минуту индеец с ловкостью пантеры вскочил на круп лошади, выбил капитана из седла, грубо сбросил его на землю и, подбирая вожжи, крикнул:

— Бледнолицые — трусливые старые бабы, охотники-пауни их презирают и нарядят их в юбки.

Произнося эти слова с тоном язвительной, трудно передаваемой насмешки, индеец пригнулся к шее лошади, ослабил поводья и, разразившись громким смехом, пустил лошадь во весь опор, не обращая более ни малейшего внимания на капитана, который лежал на земле, ошеломленный падением.

Капитан не принадлежал к людям, способным перенести такое обхождение, не сделав попытки отомстить. Он быстро поднялся и громко стал звать к себе на помощь находившихся невдалеке охотников и дровосеков.

Некоторые из них и сами видели то, что произошло между индейцем и капитаном, и пустились во всю прыть на помощь к последнему. Но прежде чем они до него добрались и он успел поведать им о случившемся и отдать приказание во что бы то ни стало поймать беглеца, тот исчез в чаще леса, к которому направил свой быстрый бег.