Густав Эмар - Морские титаны Страница 19

— Видите ли, то что я хочу сказать, довольно трудно выразить.

— Вы сильно возбуждаете мое любопытство этими вашими вступительными оговорками, сеньор дон Хесус.

— Вы меня простите, если я буду вполне откровенен с вами?

— Все прощаю вам заранее, сеньор. Итак, говорите смело.

— Вот что, граф… Сам не знаю, отчего, но порой мною овладевает престранное чувство в вашем присутствии: разумеется, я питаю к вам живейшее сочувствие, я стольким вам обязан…

— Дальше, дальше.

— Однако иногда в разговоре с вами, вот как сейчас, например, я совсем теряюсь, такое грозное выражение мгновенно принимает ваше лицо, так сверкает молнией ваш взгляд!

— Неужели я так страшен?

— Для меня — очень.

— Благодарю, сеньор.

— Как прикажете, граф, это не в моей власти! И, наконец, даже ваша речь…

— Ну вот, и разговор мой страшен?

— Да как бы вам сказать… у вас тон такой, что придает особенное значение каждому слову, насмешливая улыбка то и дело мелькает у вас на губах; когда вы говорите мне любезность, она звучит в моих ушах, точно угроза; если вы оказываете услугу, мне, наперекор очевидности, так и сдается, что услуга ваша превратится для меня в смертельную обиду. В эти минуты…

— Что же в эти минуты?

— Вы наводите на меня такой страх, что кровь стынет в жилах.

— Уж не предчувствие ли это, сеньор дон Хесус? — ответил Лоран, даже не моргнув. — А ведь предчувствия посылаются Богом, ими пренебрегать нельзя.

— Вот вы опять насмехаетесь надо мной, страшный вы человек!

— Насмехаюсь? Нисколько. Я вовсе не шучу.

— Вот то-то меня и огорчает, граф, что я никогда не знаю, враг вы мне или друг.

— Зачем же мне быть вашим врагом, сеньор дон Хесус? — возразил Лоран, взглянув на него так пристально, что тот вздрогнул и невольно опустил глаза.

— Этот вопрос я и задаю себе: мы познакомились только несколько дней назад, никогда прежде мы не встречались. Случай свел нас, когда мы оба вовсе этого не ожидали.

— Случай иногда так удачно сводит.

— Я и не жалуюсь на него, наши отношения с самого начала были самыми дружескими.

— Согласен, но что же вы заключаете из этого стечения обстоятельств, сеньор дон Хесус

— Ничего не заключаю, напротив, доискиваюсь.

— Можно дать вам один совет?

— Любезный граф, совет от вас мне всегда приятен.

— Вы очень любезны… Не ищите, поверьте, это будет напрасно.

— Но почему?

— Боже мой! Все очень просто: доискиваются только того, что существует, вы же хотите отыскать то, то создано одним вашим воспаленным воображением.

— Ваши слова доставляют мне величайшую отраду и сваливают тяжелое бремя…

— С вашей совести, — подсказал Лоран, улыбаясь.

— Вовсе нет! — вскричал асиендадо. — Моя совесть совершенно спокойна.

— Разумеется, когда за свою жизнь не сделал никому вреда, — насмешливо согласился капитан.

Асиендадо покосился на него, потом, охваченный внезапным порывом гнева, хлестнул лошадь так, что та помчалась со всех ног.

— Что это с моим отцом, дон Фернандо? — с беспокойством спросила донья Флора.

— Не знаю, сеньорита, это с ним произошло внезапно. Если бы дело было не под вечер, я приписал бы это действию солнца.

Но дон Хесус уже успел побороть свой гнев и вернулся на прежнее место возле молодого человека.

— Простите, дон Фернандо, — сказал он, — моя лошадь споткнулась, и я вообразил, что она понесла.

— Я видел, — вежливо поддакнул флибустьер.

— Итак, вы говорили?..

— Ничего я не говорил, сеньор, смею вас уверить, — по крайней мере, я ничего не помню.

— А! Значит, мне показалось.

— Скоро мы доедем до асиенды?

— Вы устали?

— Признаться, да. Я не привык к большим переездам, а путь этот, не во гнев будь сказано, довольно длинен; я не такой железный, как вы, дон Хесус, дорога меня утомляет.

— Это с непривычки, когда всегда пользуешься удобствами жизни…

— Именно, сеньор, я очень избалован удобствами.

— Так утешьтесь, дон Фернандо, мы близко к цели. Когда мы обогнем этот густой кустарник, что виднеется слева в ста шагах впереди, до асиенды останется всего четверть мили. Она окажется у нас прямо перед глазами.

— Во всем своем великолепии, — напыщенно произнес Лоран.

— Ни минуты без насмешки!

— Что прикажете? Такая натура! Я смеюсь над всем — над грустным и над смешным. Следует принимать меня таким, каков я есть… Однако благодарю вас за это известие, сеньор дон Хесус; откровенно говоря, я не прочь поскорее добраться до места — совсем разбит.

— Гм! Я считал вас бодрее.

— И обманулись! Как видите, воля у меня есть, а сил не хватает. Кроме того, подумайте, что я еще далеко не у цели!

— Как?

— Да ведь я еду в Чагрес.

— Знаю, но не сегодня же, надеюсь?

— Нет, разумеется, хоть бы судьба всего моего состояния зависела от этого.

— Ну вот, завтра вы отдохнете и будете в порядке, вот увидите.

— Дай-то Бог!

Разговаривая таким образом без особенной последовательности, они быстро приближались к асиенде дель-Райо.

Стало темнеть, и человек пятьдесят пеонов с факелами в руках бегом спускались с горы и приветствовали возвращение господина громкими криками.

Люди эти, которые бежали в темноте, размахивая зажженными факелами, придавали окружающей картине нереальный, фантастический характер.

Спустя двадцать минут путешественники уже въезжали во двор асиенды.

Капеллан и мажордом ждали у больших ворот; они поздравили прибывших с благополучным приездом.

Путешественники спешились.

Хотя Лоран и жаловался на усталость, однако он проворно соскочил наземь и подбежал к дамам, чтобы помочь им сойти.

— Поручаю тебе слуг его сиятельства графа дона Фернандо де Кастель-Морено, — обратился асиендадо к мажордому, — смотри, чтобы им было хорошо.

Мажордом почтительно поклонился.

Дон Хесус Ордоньес вошел в дом, за ним — две девушки, граф и отец Санчес, который, завидев Лорана, по своему обыкновению тотчас опустил капюшон на лоб.

Все разошлись по своим комнатам, чтобы в ожидании ужина привести в порядок свой туалет, очень нуждавшийся в этом после продолжительного переезда.

Графу отвели ту же комнату, где он был в предыдущий раз. Мигель Баск и паж уже ждали его там.

Лоран переоделся: платье на нем было в крови и во многих местах разорвано.

— Схватка была не на шутку, ваше сиятельство? — спросил Мигель, помогая капитану одеваться.

— Пустяковая, — ответил молодой человек на басконском наречии, которое приводит ученых в отчаяние. — Шайка негров с безобразным Каскабелем во главе похитила дочь нашего друга Хосе.