Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая Страница 20

…И была еще одна ночь в особняке Загоруйко. Все окна снова занавесили. Теперь уже не только хозяин, Загоруйко, но и Прудько и Паначевный слушали внимательно прибывшего из далекой поездки Кравчука в маленькой столовой.

— Итак, порешили, — сказал Прудько, — сигнал — зеленая ракета. А случится что-либо непредвиденное — даете знать через “мертвый пункт”. Лейтенант будет наведываться туда ежедневно с наступлением сумерек. Только очень прошу вас, Николай Романович… Минимум жертв!

— Кому же умирать хочется? — сказал Кравчук и, обращаясь к хозяину квартиры, спросил: — Ваня, а карточка?

— Вот она! — И, достав из бумажника завернутую в конверт фотографию, Загоруйко подал ее Кравчуку.

Подполковник посмотрел на оборотную сторону карточки и сказал:

— Надеюсь, он не забыл еще ее почерк?

Тем временем Паначевный начал собирать со стола папки с оперативными, разработками, укладывая все это в портфель.

— Я сейчас говорил с латышскими товарищами, Николай Романович, — сообщил Прудько. — Вы себе представить не можете, как благодарили они нас за эту весть, кто такой Янис. Ведь родные его, чтобы замести следы его прошлого, распустили тогда слух, что это уголовное убийство. Теперь же ясно, что его убрали бывшие сообщники, либо…

— …Близкие тех, кого этот палач убивал в годы оккупации? — сказал Загоруйко.

— Возможно и такое, — согласился Прудько. — А может, зная об убийстве Яниса, те, за кордоном, по чьему приказу его убрали, нарочно дали этот адрес, чтобы проверить Дыра?

— Конечно, — сказал Кравчук.

— Теперь латышские чекисты раскопают и эту тайну, — продолжал Прудько не без удовольствия. — У них отличные традиции. Ведь в первые годы революции совсем еще молоденький чекист бывший офицер Эдуард Берзин сумел провести и обмануть таких китов английского шпионажа, как Локкарт и Рейли! Доверенное лицо самого Уинстона Черчилля, Сиднея Джордж Рейли, самая загадочная личность в тогдашней Европе — мистер С, I — Эсти, сэр Рейз, мосье Константин, господин Массино, товарищ Релинский — этот Рейли, король шпионажа, хвастался тогда своим коллегам, что он купил Берзина, что за золото купит полмира и продаст. А Эдуард Берзин, верный Ленину латыш, взял и положил полученные им от английских разведчиков миллион двести тысяч золотых рублей на особый, только немногим известный счет в Наркомфине РСФСР!

— Это здорово! А я не знал ничего об этом! — сказал Загоруйко.

— Ну, как же! — с увлечением рассказывал Прудько. — Вся мировая печать писала тогда о позорнейшем провале Интеллиджен Сервис. А в стокгольмских и берлинских газетах сообщали о клятве Локкарта. Он грозился тогда пустить в ход все связи и средства, чтобы отомстить Берзину и Петерсу и заодно и всем латышским стрелкам за то, что они так подвели английских дипломатов.

— Но почему же нет книг об этом? — спросил Паначевный.

Полковник покосился на него и сказал двусмысленно:

— Быть может, придет время, когда раскроются тайны этой и других английских провокаций против наших людей. Пока же что мертвый резидент Янис поможет нам найти живых.

— Вы думаете — их много, полковник? — спросил Загоруйко.

…Паначевный, самый молодой из чекистов, слушал полковника, и снова в более глубоком значении открывался перед ним смысл полной романтики и разума чекистской работы. И как хотелось бы ему знать столько же, как этот умудренный жизненным опытом седой полковник.

Полковник встал и, положив руку на плечо Кравчуку, похвалил его:

— Ты хорошо придумал это, Николай Романович, чтобы на время там, в Ростове, пока мы здесь не провернем все, изолировали Фарнегу.

— А что? Чем черт не шутит, — отозвался Кравчук. — Вдруг у Хмары там есть второй агент с зачепной хатой,[6] и ему станет известно, что Фарнега жив и здоров? Все валится тогда.

— Мне сегодня Юрий Петрович звонил оттуда и смеялся. Говорит: когда Фарнега узнал, что его только просят исчезнуть для всех окружающих, он заплакал. Как-никак, это очень легкое наказание за такое нарушение паспортного режима: отдохнуть две недели у Черного моря, — сказал Прудько.

— Жена тоже не знает? — спросил Кравчук.

— Ей позвонили с завода и сказали, что муж срочно улетел на Урал. А тем временем Фарнега с сотрудником управления взял курс на Сухуми, — пояснил полковник. — Ну, будем собираться…

Загоруйко возмутился и преградил ему доступ к двери.

— Зачем собираться? Вы уж извините, но хозяин здесь я. Нам надо малость поужинать… Зоечка!

Из кухни появилась, видимо, предупрежденная заранее Зоя Васильевна. Она сразу принялась накрывать освобожденный от бумаг стол чистой скатертью.

— Да какие ужины в такую пору? — развел руками Прудько.

— Какое имеет значение “такая пора”? — возразил Загоруйко. — Вы же сами не раз повторяли: для чекистов не существует ни дня, ни ночи. Посидим немного, а потом Николай Романович продолжит свой маршрут…

— Ваня, а “семечки”? — спросил Кравчук.

— Как же. Все здесь!

И Загоруйко, вынув из шкафа металлический ящик с патронами, подал его Кравчуку.

— Все немецкие?

— Наших нет. И три обоймы к “вальтеру” третий номер, — сказал Загоруйко.

— Зоя Васильевна, — обратился Кравчук к хозяйке, — нет ли у вас кипяточку?

— Вам что? Побриться? — спросила хозяйка.

— Да нет, для другого. Этак кастрюлю, да побольше.

— Кастрюля есть. Я нагрела, чтобы посуду помыть.

— Поставьте еще, а эту дайте мне.

— Зачем вам столько кипятку?

— Я кашу хочу сварить.

— Но я же приготовила кашу. Будет гусь с гречневой кашей.

— А я хочу по своему рецепту сварить, — сказал настойчиво Кравчук. — Ну, дайте, будьте любезны, вашу кастрюлю.

Зоя Васильевна посмотрела на него, но, видя, что муж делает ей утвердительные знаки, вынесла из кухни кастрюлю, наполненную кипятком. Она поставила ее на столик в стороне и дрогнувшим голосом, как человек, чей престиж в доме подорван, сказала:

— Вот вам, пожалуйста…

Кравчук перенес на столик металлическую коробку и принялся как ни в чем не бывало ссыпать оттуда в горячую, пышущую паром воду патроны от немецкого автомата.

— Да вы что, с ума сошли? — ужаснулась Зоя Васильевна.

— Спокойненько, хозяюшка, без возражений! Поварам не надо мешать!

…Почти доверху засыпана большая кастрюля патронами, и самые верхние из них просвечивают сквозь горячую воду.

Смеялись от всей души над изумленной и перепуганной Зоей Васильевной гости и хозяин. А Кравчук с невозмутимым видом потряс кастрюлей так, что кипяток покрыл все патроны, и, поднимая ее, сказал: