Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая Страница 19

Все места в вагоне были заняты молодежью, которая возвращалась из Москвы: смуглыми пуэрториканцами, светловолосыми датчанами, молчаливыми англичанами.

Профессор прошел мимо раскрытых купе по коридору покачивающегося поезда в ресторан и сел у окна. Перед ним уже мелькали поля Украины, “освобождать” которую он прибыл сюда из далекого Мюнхена.

Профессор медленными глотками пил холодное пиво и, не обращая внимания на веселье, бушевавшее в ресторане, думал о том, как-то его встретит нынешний Львов, который покинул он еще в те дни, когда эсэсовцы из дивизии “Галичина”, погибая тысячами, пытались задержать продвижение Советской Армии к Сану и Висле.

Хозяин маленькой квартирки в новом доме на окраине Ростова-на-Дону, видимо, уже готовился ко сну. Когда ему позвонили, он открыл дверь голый до пояса с полотенцем в руках.

— Простите, здесь живет инженер Иван Фарнега? — разглядывая его, спросил Кравчук.

Человек с полотенцем сказал:

— Фарнега — это я…

— У вас есть родственники в Станиславе?

— Кого именно вы имеете в виду? — чуть слышно выдавил обусловленный отзыв хозяин.

— Добрый вечер, друже Буйный, — протягивая ему руку и показывая половину открытки с видом Святоюрского собора, тихо сказал Кравчук. — Где мы можем поговорить?

— Может… может… где-нибудь на улице? Дети спят, — прошептал Фарнега.

— Охотно. Я подожду вас на лестнице, — сказал Кравчук.

Кое-как натягивал рубашку тот, кого назвали Фарнегой. Руки его дрожали. Видно, большую тревогу принес в дом своим появлением неожиданный гость.

С тоской в глазах подошел Фарнега к широкой детской кроватке, где, разметавшись в блаженном полусне, лежат рядом два розовощеких бутуза. Посмотрел он на них, прикрыл простыней. На тахте спит жена инженера. Спросила спросонья:

— Кто-то был, Ванечка?

— Пустяки, Зинуша, — как-то невпопад ответил ей, повязывая дрожащими руками галстук, Фарнега. — Один инженер из Львова. Просит устроить его в гостиницу. Я скоро приду, а ты спи.

Он нежно поцеловал сонную жену, а она, потягиваясь, обронила:

— Смешной. Почему ты не оставил его у нас?

— Я предлагал — не хочет стеснять. Спи…

Слышалась музыка духового оркестра, гуляли по темным аллеям влюбленные пары, шумело народное гулянье в центре парка, а в одной из самых затемненных аллей уже сидели Фарнега и Кравчук. Видно, немало переговорили они друг с другом, и Фарнега, поверив в то, что Кравчук действительно послан националистами, оглядываясь на кусты, тихо сказал:

— Я же вам правду говорю: кто знал, что вы придете именно сегодня? Сколько лет не было никакой связи! Я думал, что вы про меня забыли совсем. Ну, а тот блокнот с шифрованными записями мне оставлять было опасно. Неровен час — обыск и полная всыпа. Или жена еще найдет. А она у меня русская, ничего не подозревает, и ей я не открылся.

— Правильно сделали, друже Буйный, — похвалил его Кравчук. — Даже самому близкому человеку нельзя доверять тайны нашей организации… Ну, где вы храните тот блокнот?

— У себя, на заводе. Есть у меня в цеховой конторке тайничок особый. Никакая холера туда не проникнет. Если хотите — я завтра…

— А сегодня? — заглядывая в глаза Фарнеге, спросил Кравчук.

— Сегодня никак нельзя. Конторка закрыта. Приду я брать ключи — сразу подозрение.

— Завтра я никак не смогу, — медленно сказал Кравчук. — Давайте тогда встретимся послезавтра, в шесть вечера на той вон скамеечке…

И он показал на скамеечку, где сидела теперь какая-то влюбленная пара…

…Всякие посетители бывали в приемной управления государственной безопасности в Ростове, но такой, как Фарнега, появился здесь впервые.

Совсем поникший, со следами большого внутреннего волнения на лице, сидел он перед полковником Туровцевым, рассказывая:

— Я признался вам во всем. Кусок жизни прожил под чужим именем. Но не сделал за это время ничего плохого. Берите. Этот мне не нужен. — И он положил на стол потрепанный паспорт.

Полковник небрежно полистал паспорт и отложил его в сторону, как давно прочитанную, хорошо знакомую книгу.

— А сейчас что мне… делать, Юрий Петрович? — осторожно спросил Фарнега. — Подождать там, пока меня заберут, — он показал на дверь, — или вы сюда вызовете?

— Зачем ждать? Когда у вас смена?

— Через два часа.

— Идите… работайте… товарищ… Гуменюк.

…Продолжая свой путь по маршруту, заданному Хмарой, не отклоняясь от него ни на шаг, Кравчук в это время уже шагал по улице Кришьяна Барона в латвийской столице. Он впервые был в Риге и теперь с интересом вглядывался в большие дома этой центральной улицы”

У дома 109 Кравчук задержался и, еще раз проверив адрес, прошел под аркой в подворотню. Квартиру восемь он нашел без труда. Обитая коленкором массивная дверь ее скрывала еще одну тайну.

Как было обусловлено, Кравчук позвонил четыре раза.

Долго не открывали, наконец раздался за дверью легкий шум, и Кравчук понял, что кто-то изнутри пристально разглядывает его в глазок. Потом звякнула цепочка, дверь тихо открылась, и Кравчук увидел высокую седую женщину, всю в черном.

— Я из Дзербене, — сказал Кравчук, снимая шляпу и кланяясь старухе. — Мне надо повидать Яниса Карловича.

Старуха пропустила Кравчука в переднюю, пропахшую нафталином и залежалой одеждой, захлопнула дверь и, вглядываясь в лицо Кравчука, спросила тихо, с латышским акцентом:

— Простите, а вы кто?

— Я двоюродный брат артистки Херты Саковской. Мы…

— Вы рижанин?

— Да, но я был в ссылке и сегодня вернулся!

— Значит, вы еще ничего не знаете?

— Янис уехал?

— Янис убит в октябре на этой же улице неизвестными лицами. — С этими словами старуха отвернулась и поднесла к глазам платок.

— Боже, какое горе!.. Простите, я не знал… Мы были так дружны.

— Я его мать. Может, вам нужно чем помочь?

— Пока, спасибо, не надо… А где похоронен Янис? Я положу цветы на его могилу…

— Пройдите, будьте любезны, в комнату, я напишу вам номер кладбищенской аллеи и начерчу место памятника, — предложила старуха…

И уже через час Кравчук, отыскав среди многочисленных прекрасных памятников удивительного рижского кладбища очень скромную могилу Яниса Карловича Ланиса, 1913 года рождения, сфотографировал ее. Теперь оставалось выяснить, что же стало причиной смерти этого опасного человека?

…И была еще одна ночь в особняке Загоруйко. Все окна снова занавесили. Теперь уже не только хозяин, Загоруйко, но и Прудько и Паначевный слушали внимательно прибывшего из далекой поездки Кравчука в маленькой столовой.