Игорь Минаков - Сокровище Безумной луны. Похождения капитана Гагарина Страница 20

Все изменилось, хотя во многом осталось прежним. Этакий парадокс. Но ведь какие были славные времена! Схватки с пиратами, поиски их тайной базы… База оказалась едва не под самым носом — на Амальтее, ближайшем к Юпитеру спутнике. В бою «Джигит» получил повреждения двигателей и стал неотвратимо падать на поверхность гигантской планеты. Им повезло — Быков был одним из опытнейших капитанов, и ему удалось притормозить падение. «Джигит» не превратился в огненный метеор, а завис в плотной атмосфере гиганта. Спустя сутки в условиях страшной перегрузки команде удалось отремонтировать двигатели. Межпланетные разбойники, угнездившиеся на маленькой каменистой Амальтее, могли ожидать чего угодно, но только не того, что случилось. Прямо из клубящейся атмосферы Юпитера вдруг вынырнул казавшийся безвозвратно исчезнувшим крейсер и с ходу устремился в атаку…

После этой славной победы, когда «Джигит» оказался в ремонтном доке на Марсе, Гагарин и оказался впервые в Кахоре.

Эх, Леонора!.. Норочка, как называл ее князь. В кого превратила ты юного пилота! Вспомнишь — и до сих пор стыдно. До чего может довести сумасшедшая любовь! Повезло, что ограничилось мелочами — еще немного, и ради Норочки потомственный князь Гагарин натворил бы такое, отчего на древний его род лег бы несмываемый позор. Выручила судьба в лице начальства. Родной крейсер, где князь уже стал старшим помощником, отправился в первую экспедицию к далекому Плутону. Полтора года в пространстве, опасности и лишения, заставили будущего капитана задуматься, во что его ввергла любовь…

Пятнадцать лет прошло. Говорят, время лечит, только почему так тянет отыскать былую возлюбленную?

В разреженной атмосфере Марса звезды выглядели более яркими, но и ночь казалась намного темнее — свет далеких миров почти не рассеивался. Глаз едва угадывал хаотично разбросанные бараки, приспособленные под жилье отсеки списанных кораблей, развалины, помнившие величие местной цивилизации… Заблудиться в здешних трущобах было легче, чем плюнуть. А вот плюнуть как раз трудно. Воздух сухой, значит, и во рту сухо…

Любителей ночной поживы, коих в таких районах всегда множество, князь не боялся. На самый крайний случай во внутреннем кармане куртки лежал револьвер Маузера. Но если и попадались среди прохожих разбойники, то явно чувствовали исходящую от капитана силу и предпочитали искать добычу полегче.

Где же все это было?.. Гагарин понимал, что поиски наверняка окажутся напрасными. Пятнадцать лет не шутка. Многих уже нет, другие перебрались в иные места. Мало ли что с кем могло случиться? И все-таки князь впервые за долгие годы ничего не мог поделать с собой.

Здесь?.. Нет, вроде и похоже, но вот того длинного забора точно не было… Ага! Небольшой спуск с грудой развалин по левую руку, а в конце его — тусклый ионознак заведения с нелепым названием «Подзорная труба». Не сохранилось даже легенды, кто и когда назвал кабак именно таким образом. Не иначе в числе поселенцев оказался какой-нибудь старый моряк. Хотя какая разница? Про первого владельца никто не вспоминал, зато название прижилось, да и само заведение пользовалось славой в определенных, далеко не высших, кругах.

Неподалеку от входа ошивалось четверо парней, к которым очень подходило словечко «громила». В темноте можно было разглядеть лишь их широкие плечи, крепкие руки, а как выглядело прочее — князю нисколько не было интересно.

Самый нетерпеливый попытался заступить дорогу.

— Куды прешь? — прорычал он.

Гагарин коротко махнул рукой, и громила послушно улетел во тьму. Такая же судьба через мгновение ожидала его товарищей. В некоторых случаях пытаться остановить человека попросту глупо.

В «Подзорной трубе» было накурено, и дым висел слоями, не позволяя рассмотреть, что творилось по углам.

— Двойной марсианский. — Князь небрежно бросил бармену монету и уселся на высокий табурет у стойки.

Бармен был новый, раньше Гагарин здесь его не видел. Мужчина средних лет, крепкий, с шевелюрой непокорных волос. Он лишь мельком взглянул на посетителя и немедленно поставил высокий стакан с заказанным напитком.

— У меня просьба, любезный. — Князь деловито извлек из кармана ассигнацию. — Я хотел бы видеть Леонору.

Бармен сделал вид, что не хочет подзаработать, пробормотал, ненатурально округлив глаза:

— Какую еще Леонору?

— Бывала здесь такая лет пятнадцать назад, — ответствовал Гагарин. — Стройная блондинка с голубыми глазами.

Князь, конечно, сознавал, что былой стройности, скорее всего, давно нет, красота увяла, да и волосы могли быть уже сто раз перекрашены, но Нору он представлял именно такой.

— Кто тут спрашивает Леонору?.. — пробурчали сзади, и на плечо капитана легла тяжелая рука.

Гагарин медленно обернулся.

Перед ним был натуральный бугай. Нос свернут набок, на левой щеке ветвистый шрам. На плечи можно было усадить по человеку, причем — в скафандрах. Каждая рука толще ноги нормального человека. Капитан понял, что перед ним бывший старатель с Урана. Высокая гравитация этой жаркой планеты делает с мускулами чудеса почище стартовых перегрузок.

— Прежде на вопросы ответишь ты, — заявил бугай. — Мы не любим здесь легавых…

В следующее мгновение он отлетел на ближайший столик, смяв его, как папиросную коробку. Да так и остался лежать без движения. Все-таки школа старика Рю из Ущелья Холодных Снов, что на экваторе Каллисто, значила больше грубой физической силы.

Многие в зале повскакали с мест. Гагарин мельком отметил, что здесь хватает разного сброда, в том числе и уханов, которые покинули свои родовые кланы и превратились в отверженных. У некоторых в руках тускло блеснули клинки.

— Всем стоять! — раздался мелодичный женский голос.

Казалось, он сошел с небес, а на самом деле — лишь с лестницы, ведущей на второй этаж, но заставил разношерстный сброд замереть.

Потянувшийся было к верному «маузеру» князь тоже замер. Сердце ударило набатом, а в ушах зашумело, будто в барокамере.

— Норочка!..

— Простите, принцесса, — начал было бугай, — но он… — И осекся под ледяным, как дальние луны Сатурна, взором прекрасных глаз Леоноры.

Принцесса… Так называли ночных владычиц здешних трущоб. Если правил мужчина, его, разумеется, именовали принцем. В далекие годы юности Леонора была лишь фрейлиной одного из них…

Все эти мысли промелькнули метеором и сгорели. Гагарин застыл, невольно вглядываясь в столь любимые глаза. Странно, но Леонора ничуть не изменилась, словно над ней было не властно само время. Она по-прежнему способна свести с ума…