Любовь Овсянникова - Аферистка Страница 23

— Не удивительно, что я беспокоюсь. В моем состоянии смешно было бы не ощущать опасности. Меня удивляет другое — что я беспокоюсь не о себе, а о тебе. Знаешь, вот мы приедем домой, чуток отдохнем, а через день-два найдем хорошую бабку-травницу и махнем к ней за целебными рецептами для тебя. Хорошо?

Татьяна засмеялась и посмотрела в окно, определяя, где они едут. Уже позади осталась Игрень, старая закрытая свалка, — они подъезжали к Илларионово. Заходящее солнце освещало ряд теток, выстроившихся вдоль дороги с бутылками молока и сметаны, узелками творога, лотками яиц. Это было что-то типа местного стихийного рынка.

Вот Татьяна увидела корзину с яблоками, попросила водителя остановиться, чтобы купить их вместо воды — ей так хотелось пить, что мочи не было. Она ловко выскочила из кабины, мигом сторговалась с хозяйкой, пересыпала в целлофановый кулек крупные зеленые плоды и вернулась.

— Угощайтесь, — протянула покупку водителю.

И тот взял пару штук, не отрывая глаз от дороги, так как здесь крутилась ребятня на велосипедах, потер одно из них о свою одежду и надкусил. Яблоко вкусно заскрипело на зубах, и девушки переглянулись — им тоже захотелось не откладывать настолько невиновное удовольствие надолго. В самом деле они ощущали жажду. Пока ехали мимо Илларионово, а потом вдоль полей, уже покрытых зеленью оживающей озими, хрустели яблоками, прихлебывая сок, и молчали.

Солнце заливало кабину. Водитель отвернул козырек над лобовым стеклом, защищая глаза от прямых лучей. А девушки просто прищурились и смотрели в боковое окно.

— Уже скоро? — спросила Люля.

— Сейчас повернем на симферопольскую трассу и проедем еще столько же. Но здесь оно будет быстрее.

Татьяна видела, что ее подругу действительно что-то беспокоит. Какая здоровая природа у девушки! — восхищалась она, посматривая на Люлю. Как кошечка, попавшая в незнакомое место, — все время караулит, все время на стреме. Но держится, притворяется, что ей море по колени. Такой перелом в жизни — все начинать сначала, с нуля, Боже милостивый! Это же хорошо, что мы с ней встретились, нашли много общего, сразу объяснились. А иначе что бы она сейчас делала, где бы была? Страшно подумать.

— Люль, — Татьяна толкнула девушку в бок. — О чем ты призадумалась?

— Представляю, как тебя встретят подруги, что скажут, — сымпровизировала Люля. — Думаю, до твоего Григория уже дошли слухи, что ты ради него поехала в столицу за красотой. Интересно, как он это воспринял? Что скажет тебе при встрече?

— Можешь не очень напрягаться, я тебе и так скажу, кто и что скажет, — искренне рассмеялась Татьяна, польщенная тем, что кто-то пусть хоть и таким образом о ней заботится.

— Неужели? Ты так хорошо знаешь своих подруг?

— Так это же малое село! Здесь мы каждый день друг у друга на виду, знаем все обо всех. Смотри, — Татьяна начала загибать пальцы: — Если кто-то и скажет Григорию обо мне, так это только Дарка Гнедая. Во-первых, она недалеко от него живет, а во-вторых, такая воинственная, что начнет его стыдить, что он настоящего чувства не распознал, прозевал, не ответил на любовь.

— Но это же абсолютно бесперспективный ход! — живо заметила Люля. — На мужчин такие вещи не действуют.

— Ну, а еще она может пригрозить, что побьет его, если он не оценит моей жертвы. Она такая. Так, кто у нас еще есть? Ага, Ирина Змеевская. Эта Григория трогать не станет, зато будет регулярно прогонять от него всех претенденток. Это она его первую жену из села вытурила. Ирина непременно расскажет мне, кто к нему приходил, с кем он общался, что делал. Дальше, Клава Солькина. Ой, она когда-то сваталась к Григорию, представляешь? Он ей отказал… А теперь она не знает, как ему насолить. Так вот она, наверное, скажет что-то наподобие: «Ты теперь настоящая красавица, и махни на него рукой, пусть оближется. В селе есть и другие парни».

— Во, это по-нашему! — Люля залилась смехом. — А на работе, учителя?

— Подожди, еще есть Оксана Бегун, тоже Гришкина соседка, он у них молоко покупает. Эта будет рассказывать, как Григорий лечит ее Сашка, мужа то есть, и непременно посоветует мне обратиться к нему, чтобы он и меня на ноги поставил. Оксана считает Григория целителем, так как сама нисколечко не разбирается в домашней медицине. А коллеги по работе? Большей частью будут проявлять обычную вежливость. Разве что Тамара Трубич мне пару своих стихов о любви прочитает. Недавно она потеряла мужа, вдовствует, тоскует, пишет стихи.

— Это вас и сближает? — догадалась Люля.

— Да, мы вместе посещаем поэтические семинары при нашей районной газете, печатаемся там. А Григорий? Не знаю, может, будет извиняться за невнимание ко мне, может, комплиментов наговорит. Но непременно проведает, подарит цветы, банку меда, поздравит с выздоровлением. Он такой…

— Какой же он повод для этого найдет? Это, знаешь, смело очень, ведь такой визит можно расценить как аванс, вручение надежды.

— Да нет! Он пчеловод. Поэтому и проведывает всех больных из ближайшего и дальнего своего окружения и угощает их медом. Это у него реклама такая. Не будет же человек плохо отзываться о меде, которым его угостили, а будет нахваливать. И все село утвердился в мысли, что у него самый лучший мед во всей округе. Есть еще моя соседка баба Фекла, Фекла Несторовна Пиклун. Эта будет убиваться и причитать, что я совершила глупость, если бы не сирота, мол, то такого бы не случилось — родители бы не допустили. Еще одна соседка Мокрина Ивановна Зуева — учительница, кстати, — просто как заботливая старушенция принесет мне вкусных яств, она замечательный кулинар, и любит это дело. И покушать любит, сама такая пышная, дородная тетка.

— Понятно, — сказала Люля.

Маршрутка выехала на оживленную трассу и остановилась, в салон вошел молодой мужчина с ребенком на руках.

— Спасибо, что подобрали! — крикнул он так, чтобы его услышал водитель. — Уже устал стоять, никто не берет. Что за жизнь настала?

— Садитесь, пожалуйста, — послышался женский голос.

— Да я… — замялся мужчина.

— Садитесь, не стесняйтесь, вы же с ребенком.

Татьяна оглянулась, посмотрела на нового пассажира. Нет, он не славгородец. Прекрасно. Хотелось избежать встречи с теми, кто мог бы прицепиться в дороге с расспросами о ее делах. Автобус еще не выехал из Днепропетровска, а она уже изучила всю публику в салоне и облегченно вздохнула, что не нашла знакомых. Хотя они бы ни за что не узнали ее, разве по голосу. Тем не менее береженого Бог бережет.

Но о себе потом. Сейчас надо позаботиться о Люле, чтобы она прекратила трястись, чтобы успокоилась, вжилась в новую среду. Подходит лето, они вдвоем хорошо отдохнут после своих потрясений. В самом деле, поедут на море, оздоровятся. Молодец Люля, она, конечно, для нее, Татьяниной, пользы затеяла разговор о том, кто и как ее встретит дома, о чем будет расспрашивать, ведь она никого из Татьяниных знакомых не знает и ей не могло это быть интересным. Просто она ее психологически настраивала на возвращение домой. Какой тонкий и чуткий человек! Какая умница! Нет, она о себе не все рассказала. Ох, есть за ее душой грехи, что серьезнее легкомысленных, безответственных или неприглядных поступков… И они угнетают ее. Она несколько раз срывалась рассказать о себе, но все время что-то мешает сделать это, она опять не договаривает. Значит, несмотря ни на что, она порядочный человек.