Том Шервуд - Люди Солнца Страница 26

В этот благодарованный час, когда ты читаешь строки мои, ангел нашего рода с нежной улыбкой взирает, как по достижении тобой семнадцати лет наш нотариус вручил тебе замкнутое пятью печатями письмо, в котором я уведомляю тебя, что место, на котором ты когда-то уронил блюдо с любимым печеньем матушки твоей и так от того огорчился, что слёг на одр нездоровья, это место хранит то, над чем ты теперь вступаешь в благословенное обладание.

Даже если по причине недоброго взгляда, нежданно брошенного из отдаления мающимся от бессонницы слугой на мою тайную ночную работу, или непредвиденного усердия случайного землекопа, сундук с торжественным одеянием твоих родителей окажется досадно утраченным, то, следуя письму, ты станешь копать ещё, и с помощью преданного слуги нашего, немого силача Гаспара, с благодарностью возьмёшь из сохранившей его земли второй сундук, в котором я укрыл незаконченный труд своей жизни, чудесный альманах, а также полные семь сотен монет звонкого серебра, которые позволят тебе до конца дней твоих не тратить время на снискание средств содержания, а без робости и сомнения посвятить жизнь твою наукам и созиданию.

С благословением обнимаю тебя и остаюсь любящий отец твой Джек Дарбсон».

Эвелин закончила читать, и подняла на меня взор своих прекрасных глаз, и я успел увидеть, что глаза её, как и мои, стремительно наполняются слезами. Любимая супруга моя достала платок и промокнула им слёзы. Я же свои просто стёр рукавом. За столом повисла нежданная тишина.

– Почему они плачут? – послышался в этой тишине шёпот Ксанфии.

– Это от радости, – негромко ответил ей Носатый. – Видите – драгоценный клад никто не выкопал из земли, и он достался теперь мистеру Тому и его жене миссис Эвелин.

– Нет, Носатый, – со вздохом сказал я. – Нет, мой расторопный матрос. Ты очень сильно ошибаешься.

В эту минуту Власта поднялась из-за стола, взяла тот самый, изумительный, искристый бокал, налила в него воды и подала Эвелин, и она, немного отпив, подала воду мне.

– Где же здесь ошибка? – слегка даже обиженно проговорил Носатый.

– Что есть Англия в огромном земном мире? – глядя на доски стола, сказал я, выпив воды. – Она есть кровавая хищница.

– Как это? – вдруг послышался голос из стайки детей.

– Я же рассказываю, – кивнул я в сторону голоса. – Когда-то, очень много лет назад, появились у англичан две великие вещи: ружья и корабли. И вот, используя свои корабли и свой порох, англичане распространились по всему миру. И в тех странах, которые не смогли защититься, английские солдаты стали убивать, а английские купцы – грабить.

– Кого? – испуганно спросили за столом.

– Живых людей, – утвердительно кивнул я. – Страшно представить, сколько потоплено кораблей. Сколько расстреляно восставших. Сколько горя заполнило сердца людей, потерявших кого-то из родных или близких. В Индии однажды английские купцы так подняли цены на провизию, что в этой стране умерло больше миллиона человек, и умерло от мучительнейшей смерти: от голода. Это – факт, это подтверждено отчётами Ост-Индийской компании. А народ Англии и короли Англии на протяжении веков эти зверства называли доблестью, потому что текли в Англию реки золота и серебра.

– Но где же ошибка? – упрямо повторил Носатый.

Я прерывисто вздохнул.

– Чему стали служить эти преступные деньги? – Продолжил я, взглянув на него. – Тому, чтобы англичане стали вкусно и обильно есть, роскошно одеваться и получать удовольствие, бросая надменные взоры на всех, кто не англичанин. И лишь крохотная часть этого кровавого золота и кровавого серебра использовалась для дел по-настоящему благородных. Теми англичанами, которые создавали лекарства. Сочиняли музыку. Изобретали машины. Писали книги. Строили церкви. Благодаря их усилиям мир не сделался окончательно звериным, а остался таким, в котором можно теперь сносно жить. Ведь представьте только, что все-все люди были бы такими, как «милый» Слик!

– Ой плохо, – тихонечко сказал кто-то из бывших рабов Слика.

– Было бы плохо, – согласно ответил я. – Если бы не одинокие люди, в груди которых жили невидимые небесные огоньки. Люди, которые с помощью этих волшебных огоньков делали мир добрым и светлым. А вот пред нами лежит умерший огонёчек. Что-то случилось с Джеком Дарбсоном, или нотариусом, или Ричардом, и недописанная книга осталась лежать в земле. И уныло отбродили свой срок по земле сытые и надменные англичане, в сердцах которых не зажглись тёплые и добрые огоньки древних и мудрых сказок. Нет, дорогой мой Носатый. Это не были слёзы радости, ты не прав. Это были очень горькие слёзы.

Носатый сконфуженно кашлянул.

– А что такое сказки? – вдруг спросил Чарли.

– Волшебные истории, – ответила ему Эвелин.

– Интересные?

– А вот сейчас и узнаем, – сказала Эвелин. Она взяла потёртую стопку листов с переводом, отложила в сторону фронтиспис и прочла: – «Сокровища горы Иль-Урун».

Карлик, Дэв и колдунья

Был Хабиб племянником своего дяди Али, и так сделал Аллах, что других родственников у них не осталось. Дядя Али был добрым и благочестивым, и за то, по воле Всевышнего, владел очень хорошим караван-сараем.

Стоял тот караван-сарай в одном дне пути от города, считавшегося священным, и Хабиб вместе с дядей принимал и обслуживал паломников, совершающих хадж. Каждый год Али получал от властей кошель золота, чтобы он не брал денег с паломников, и племянник и дядя жили безбедно.

Однажды утром паломники, которые провели ночь в караван-сарае, почтительно простились с Али и Хабибом и направили стопы свои в сторону города. Тогда Али стал убирать и готовить для новых гостей комнаты в караван-сарае, а Хабиб стал подметать двор. И вот, поскольку был Хабиб трудолюбив и старателен, он до полудня успел подмести двор, убрать навоз, оставшийся после осликов и лошадей, и наносить в поилки чистой воды.

Вдруг во двор караван-сарая прилетел одинокий скворец, и заметил Хабиб, что нет у бедной птицы одной лапки. Трудно было скворцу сесть на край деревянной поилки, и он плюхнулся прямо в воду и стал плескаться. А Хабиб не прогнал скворца, потому что был добр. Напротив, он пошёл в дом и принёс для покалеченной птицы горсть проса. Скворец поклевал проса и улетел в бодром благополучии. О, как бы изумлён был Хабиб, если б узнал, что своим добрым поступком отправил он в будущее своей судьбы собственное спасение от страшной беды!

А беда уже приближалась.

Остановились у ворот караван-сарая бедного вида странники. Маленькая, очень худая старуха в чёрном платке и чёрном платье и невысокого роста юноша в залатанном, ветхом халате, а с ними серый костлявый пёс, один глаз у которого был закрыт.