Густав Эмар - Тайные чары великой Индии Страница 26

Окончив представления, индейцы направились по дороге к лагерю, оглашая воздух радостными, лишь им одним свойственными, дикими криками, заряжая и разряжая свои ружья и в то же время производя еще более необыкновенным образом их удивительную фантазию, которую раз они уже исполняли.

Едва возвратившись в лагерь, вожди собрались в калли, или хижину, для совета, в котором неминуемо участвовали Валентин Гиллуа и Курумилла.

Много речей было произнесено.

Валентина попросили также говорить, и он объяснил им в мельчайших подробностях политику, которой индейцам удобно было следовать.

Изложение этих подробностей, выслушанное ими со вниманием, сильно поразило вождей, так что они единодушно и без спора приняли предложения охотника.

Так как мы скоро вместе с читателем будем присутствовать при исполнении предложенного Валентином Гиллуа плана, то теперь совершенно бесполезно о нем говорить.

Мы ограничимся засвидетельствовать, что Искатель следов, с жаром упрашиваемый сахемами принять начальство над соединенными силами, решительно от этого отказался.

В действительности, война, на которую индейцы решились, была войной индейской — требованием краснокожими их земель для охоты и протестом против набегов белых на их земли; и хотя люди, против которых индейцы собирались вести войну, не были соотечественниками охотника, но цвет кожи и происхождение были одни и те же, поэтому на его вмешательство в качестве начальника союза могли взглянуть как на измену или по крайней мере как на вероотступничество, а не как на роль советчика и простого волонтера в рядах солдат.

Краснокожие слишком хорошо знали непоколебимость характера охотника, чтобы попытаться изменить его решение; с горьким сожалением они преклонились перед его волей.

При конце совета были посланы по нескольким направлениям разведчики, чтобы осведомиться о союзниках, о мерах, которые они думают принять; спросить их, одобряют ли они общие намерения, и попросить их соединиться как можно скорее, для того чтобы соединившиеся племена были в состоянии действовать сильно в непродолжительный срок.

Действительно, было очень важно, чтобы не предуведомили белых, рассеянных на большом пространстве степи, о движениях их врагов, и они должны были быть застигнуты врасплох; не следовало дать им время собраться, найти опору и организовать защиту.

Вечером того же дня вожди, которые заключили союз, прибыли в лагерь вместе с черноногими. Каждый из этих вождей, числом которых было пять, имел около себя тридцать избранных воинов.

Тут были: вождь Сиу, вождь Корон, Пикано, Лисица и Ассини Воуа.

Все они были опытные воины, великие храбрецы, к пяткам которых были привязаны многочисленные волчьи хвосты, которые с давних пор служили доказательством их мужества как на охоте, так и на войне, и на которых можно было рассчитывать.

Валентин встретил их с живой радостью.

Охотник видел с тайным удовольствием, которое увеличивалось каждую минуту, весь ход событий, — ход который он приготовил с такой хитростью и осторожностью для удачи своих планов; результат нескольких последних дней был громаден.

В самом деле, он приехал месяц тому назад почти совершенно один в эти пустынные места, где все должно было отнестись враждебно к нему, с твердо принятым решением завязать смертельную борьбу с могущественным и испытанным неприятелем; ему удалось не только собрать вокруг себя отряд опытных, преданных и храбрых друзей, но еще завязать сношение с краснокожими, единственными настоящими владыками этих огромных земель, и заключить с ними союз против врага, которого он хотел уничтожить.

Этот неприятель, уединившись теперь в степь, сам не зная того, был окружен невидимой страшной сетью, которой петли, постоянно суживаясь, не замедлят окутать его со всех сторон и кончат тем, что, вероятно, удушат его.

Валентин был уверен в будущем и окончательном успехе и поэтому совершенно естественно мог поздравить себя с удовлетворением своей мести.

— До скорого свиданья, — воскликнули молодые люди.

— Да, до свиданья! Будьте счастливы.

Маленький отряд выступил в дорогу; друзья обменялись еще несколькими словами уже издали, потом всадники повернули при повороте дорожки и исчезли в узком проходе. Валентин с минуту оставался неподвижно на том же самом месте.

— Да, — прошептал он, — да будут они счастливы, эти бедные дети. — И он направился к лагерю, идя тихо и задумчиво.

Курумилла ждал его.

Двое этих людей имели между собой длинный разговор, т. е. Валентин говорил, а его друг отвечал ему жестами или отрывочными фразами, произнесенными неслышным голосом; после этой беседы Валентин пожал руку вождя, и этот немедленно оставил лагерь.

Роль, которую Валентин себе оставил, была довольно трудна; ему надобно было постоянно находиться на одинаковом расстоянии от желтолицых и отряда капитана Кильда, который состоял под его специальным наблюдением, оставаясь постоянно в прямых сношениях с новыми своими союзниками, краснокожими.

Разведчики были посланы на все зимние квартиры, чтобы собрать воинов; со своей стороны, Валентин предупредил белых охотников, рассеянных в горах на пятьдесят, по крайней мере, миль в окружности; нужно было дать время всем этим вспомогательным силам прибыть и собраться в назначенном месте, приблизительно милях в двадцати от реки Журдан, при спуске в долину второстепенных террас горы.

Валентин виделся несколько раз с Бенито Рамиресем, или, скорее, с Октавио Варгас; от него он получал известия о донне Розарио; все, казалось, шло к близкой развязке.

Из всех союзников более всего причинял огорчения Валентину вождь индейцев-кроу. Анимики не мог простить капитану Кильду удара, который он испытал; он только и мечтал, что о мести эмигрантам; он обещал Валентину, когда настанет минута действовать, провести его в лагерь белых; этот согласился, правду сказать, удовлетворить его, выговорив себе выбрать самому время и час, которые покажутся ему благоприятными.

Шесть дней прошло уже со дня отъезда дона Пабло Гидальго и донны Долорес к пограничным поселениям, а ничего особенного не случилось; целый день шли, на ночь останавливались лагерем, и все это делалось с такими большими предосторожностями, что во время всего этого длинного перехода и всевозможных приготовлений эмигранты не заметили непрестанного наблюдения, предметом которого они были; то же произошло и с желтолицыми.

А между тем у эмигрантов и желтокожих были постоянно лазутчики в деревне, которые объезжали окрестности.

Но все было бесполезно, эти разведчики не видали и не слыхали ничего.