Густав Эмар - Тайные чары великой Индии Страница 27

Краснокожие и охотники исчезли, не оставив после себя никаких следов, как будто бы земля внезапно их проглотила.

Приближались к долинам; через четыре дня была возможность достичь реки Журдан.

Однажды вечером Курумилла, который не переставал разъезжать и исследовать горы по всем направлениям, возвестил появление двух многочисленных отрядов: один приближался с запада, а другой с северо-запада. Хотя об этих двух отрядах Курумилла не мог утвердительно собрать все справки, но все-таки, приблизясь к ним, он разглядел их и убедился, что они состоят исключительно из белых людей.

Эта новость привела в беспокойство Валентина Гиллуа и заставила его глубоко призадуматься.

На план, которому они решились следовать, эти новоприбывшие отряды имели такое огромное влияние, как и на последствия войны; не для чего было долго колебаться, следовало покончить с ними как можно скорее, если не хотят навязать себе двойного врага; потому что, по всем вероятиям, эти незнакомцы принадлежат к белой расе и скорее станут в ряды людей их цвета кожи, чем краснокожих. Это предположение было строго логичным; но как часто случается в практической жизни, поэтому-то оно и казалось ложным; Валентин же в то время не сомневался в нем.

Он назначил вождю Кроу свидание при солнечном закате, на недалеком расстоянии от лагеря эмигрантов; в назначенный час он был там.

Анимики, со своей стороны, тоже не заставил себя долго ждать.

Обменявшись обычными приветствиями, Валентин попросил вождя последовать за ним, что тот немедля исполнил.

Они углубились в самую чащу, идя один за другим и не проронив ни слова.

Подойдя к одному развалившемуся дереву, Валентин остановился, подозрительным взглядом обозрел окрестности и пошел далее.

Через несколько минут он остановился снова, сел на обломке скалы и пригласил Анимики сделать то же самое.

Это место было очень удобным для остановки и для разговора, причем можно было не опасаться быть услышанным.

Поток, низвергающийся с горы, падал вниз с неимоверной высоты и направлялся к долине, протекая по подземному руслу, вырытому им самим.

Сильный шум от падения воды заглушал голос, так что слушатель, находящийся даже в двух шагах, не мог бы ничего расслышать.

— Я привел моего брата, — сказал Валентин, — так как я ему это обещал, к лагерю эмигрантов, с которыми его племя сражалось несколько дней тому назад.

— Да, — отвечал Анимики с чувством, — я благодарю брата за то, что он так хорошо сдержал свое слово. Эти бледнолицые собаки убили самых храбрых воинов моего племени. Что на это скажут сиюальты — жены умерших воинов, если, возвратившись в наши деревни, я не принесу с собою волос тех, которые убили их мужей? Я вижу лагерь, это правда, но мои воины не птицы, чтобы пуститься в воздух, но достаточно сказать: вот лагерь белых!

— Чего же желает еще мой брат?

— Знать тропинку, которая ведет к этому лагерю.

— Вождь Кроу желает знать только это?

— Да, ничего более, тогда ни одного белого не останется в живых.

Валентин несколько раз покачал головой.

— Вы ошибаетесь, вождь, — возразил он, — того, что вы просите, недостаточно, чтобы одержать полную победу; я знаю, что ваши воины храбры, но белые храбры точно так же, кроме того они обладают превосходным оружием, а у вас его нет.

— Это правда, но у моего брата есть маленькие ружья, из которых каждое убивает человека, у него кроме того есть штуцер, который заряжается и разряжается сам с замечательной быстротой и который убивает на каком угодно расстоянии. Великий Белый охотник будет биться за своих друзей; и они останутся победителями.

Валентин бросил довольный и гордый взгляд на свои револьверы и ружье Голанда, так как мы уже сказали, он купил их во время своего пребывания в Новом Орлеане у капитана одного французского судна.

Это превосходное оружие, механизм которого был так прост, а выстрел так верен, делали его непобедимым; он это знал, потому что, несмотря на привилегии, которых достигло американское оружие, оно всегда будет ниже стоять французских оружий, в особенности привезенных от Голанда.

Но это высокое достоинство печалило охотника; он боялся употреблять это страшное оружие; он поклялся не употреблять его, только разве в крайних случаях, когда ему пришлось бы защищать свою жизнь.

Поэтому он снова покачал головой и с меланхолической улыбкой отвечал Анимики:

— Мой брат прав. Сахем, Оракан и я одни в этой местности владеем таким превосходным оружием, но в настоящую минуту дело не в том, чтобы убить нескольких воинов, позволив остальным скрыться, надобно завладеть лагерем и напасть на белых; мой брат — очень умный и опытный охотник, чтобы не знать, что часто можно скорее достигнуть успеха хитростью, чем силою.

— О да, охотник говорит правду, его слова приятно действуют на слух Анимики; вероятно, у него есть средства, чтобы поступить так, как он говорит; благодаря ему Кроу нападут на врагов.

— А вот, вождь, — сказал, смеясь, охотник, — вы помимо моей воли узнаете тайну моего сердца; право, удовольствие говорить с человеком, который понимает с полуслова.

— У великого белого охотника есть тайна! — сказал неслышным голосом вождь.

— Да, я хотел вам сделать сюрприз, вождь.

— Но какой же это сюрприз? Откроет ли его охотник своему другу?

В эту минуту на далеком расстоянии раздался крик филина и почти замер в ушах обоих собеседников.

— Что это такое? — спросил вождь, с живостью подымая вверх голову.

— Сюрприз, который я для вас приготовил.

И в то же время он сам стал подражать крику филина так превосходно, что всякий другой, не краснокожий, не заметил бы разницы.

— Это хорошо, — возразил Анимики, — у моего брата есть друг в лагере белых; этот друг хочет с ним видеться и зовет его к себе.

— Вы отгадали, вождь.

— Почему же мой брат не идет навстречу своему другу?

— Потому что это совершенно бесполезно; напротив, он сам будет здесь через несколько минут.

— О! Великий охотник так долго жил с индейцами, что его сердце обратилось в красное. У него много ума и хитрости.

— Спасибо за комплимент, — сказал охотник, смеясь, — он мне нравится еще более тем, что его сказали вы. Но подождите немного и увидите, до какой степени я заслуживаю вашей похвалы.

— Великий белый охотник — могущественный воин своей нации; он брал, вероятно, много волос, когда был молод.

— Нет, вождь, вы ошибаетесь, воины моей страны не имеют понятия о сдирании кожи с черепов; они убивают своих врагов, но не снимают с них волос.

— Хорошо, белые умны; они предпочитают привязывать своих врагов к позорному столбу?