Шаман из космоса - Ксения Викторовна Незговорова Страница 26

головой Никита. В голову постучалась хитрая гостья-мысль, которая посчитала своим долгом напомнить кофевару о его малодушии. Однажды ради денег он продал камеру и разменял мечту на звонкие монеты. Но разве не сама жизнь вынудила его это сделать? Не на развлечения же он потратил деньги! «А может, и эти люди были вынуждены добровольно принять такое страдание? Думаешь, они ради развлечений так мучаются?» – тотчас же откликнулся противный внутренний голос. Никита затряс головой, пытаясь отделаться от непрошеного гостя-судьи.

– Цель оправдывает средства, – щёлкнула пальцем Аграфена. Вместо зеркала Гезелла вновь появилась грязная стена, затянутая сморщенными полосатыми обоями.

– А вы когда-нибудь замечали, что читают люди в метро? Какие книги берут с собой в поезда? Толстого и Достоевского? – тётя Груша выпрямилась во весь рост и снисходительно улыбнулась Киту.

– Но как-то всех под одну гребёнку… – Никита недоговорил. Он молча смотрел в одну точку и, казалось, о чём-то размышлял. Может быть, Аграфена права? Люди действительно превратились в потребителей, и почти никто из них не любит напрягаться во время чтения. Получить удовольствие, забыться, скоротать время… Разве не для этого они берут в руки очередной бульварный роман? В таком случае, кому понравятся его сценарии? Кто будет смотреть фильмы, над которыми надо думать?

Щелчок над головой привёл Никиту в чувства.

– Нам пора возвращаться, – сказала тётя Груша. Никто не посмел ей возразить, да и наблюдать за однообразными движениями живых роботов никому не хотелось.

Юноша закрыл глаза: на этот раз ему казалось, что он падает с высоты небоскрёба. Слабое тело уже прекрасно понимало, что никаких крыльев для него не предусмотрено, и смиренно подчинялось закону гравитации. Никита не мог быть уверен в благополучном приземлении, но в последнее время он так часто оказывался на краю пропасти, что ему уже порядком надоело это чувство. Бариста всё равно не надеялся вернуться в кофейню живым: слишком странным было это путешествие и слишком необъяснимыми многие вещи.

В конце концов всё закончилось: ноги снова обрели желанную опору, а ветер перестал раздавать тяжёлые пощёчины. Никита открыл глаза и несколько секунд не мог понять, где находится.

– Мы в автобусе, – шепнула Мира. Тётя Груша заняла два кресла и громко зевнула.

– Хочу выспаться, пока мы едем. Представляете, у меня никогда не хватает на это времени.

– Вы что, тоже поедете с нами? – спросил Никита, но тётя Груша не успела ответить: она больше не могла сопротивляться обаянию прекрасного Морфея. Мира сняла с себя сумку с камерой и положила рядом с Никитой.

– Последишь? – уставшим голосом попросила девушка, склонила голову набок и провалилась в глубокий сон. Бариста же, напротив, долго не мог уснуть, несмотря на свинцовую усталость. «Наверное, я не смог бы ходить по головам, – неожиданно подумал он. – У меня слишком слабые ноги, и я не умею держать равновесие. Кстати…» – Никита взял камеру, вспомнив слова Миры. А вдруг то, что они видели в этой странной редакции, всего лишь бутафория, порождение воспалённого сознания? Кто знает, может быть, эта Аграфена Волкова вовсе не писательница, и искусная гипнотизёрша?

…На экране показался знакомый силуэт. Девушка бежала по берегу босиком. В одной руке она держала туфли, а в другой – скрипку. Капризный ветер играл в её длинных волосах; девушка наслаждалась свободным полётом, смеялась и постоянно оборачивалась, звала очарованного наблюдателя, хранителя смычка, выключить камеру и броситься в крепкие объятия тёплого вечера. Она говорила, что этот фрагмент вечности больше никогда не повторится, а он, пленник красивой выдумки, сражается с ветряными мельницами. Камера создаёт только копии…

Да, кажется, так она тогда и сказала.

Оранжевый кусочек солнца плескался в воде, как счастливый ребёнок, ещё не знающий жизни. Девушка побежала за ним; издали казалось, что она кружится над озером, как беззаботный грациозный мотылёк.

…Никита выключил камеру. Он хотел разбудить Миру, чтобы потребовать объяснений. Теперь юноша не сомневался, что эта камера действительно принадлежала ему. Но как она могла оказаться у девочки из верескового края, похожего на Шотландию? Он положил руку на её плечо, но почти сразу одёрнул и вздрогнул, услышав шипение сзади. Взгляд кошачьих глаз нахального мальчугана, который выглядел так, точно готовился к нападению, не предвещал ничего хорошего.

– Не буди её. Она же просила тебя ничему не удивляться.

***

Никита лежит на парте, не поднимая головы. Он даже не пытается заговорить с кем-то из одноклассников: с тех пор как отца положили в психиатрическую клинику, на юношу смотрят как на прокажённого. Нет, ни одной тяжёлой реплики, камнем брошенной в стекло: только осторожный шёпот за спиной. Чтобы не ощущать зловещих мурашек, прыгающих по беззащитной коже, Никита надевает наушники, но музыку не включает. Люди винят его в смерти одноклассника. Такое не прощается, даже несмотря на то, что тот самый мальчишка при жизни был настоящим изгоем.

Общество жестоко по отношению к слабым; но в любой момент его внимание может переключиться на другого – того, кто выходит из-под опеки толпы и остаётся в стороне, закрывая глаза и уши.

В класс заходит Татьяна Васильевна – учительница литературы, очаровавшая даже самых безответственных хулиганов. В последнее время это единственный человек, с которым Никита может оставаться самим собой.

Муза. Доброе утро, 9 Г. У меня для вас целых три новости: одна прекраснее другой.

Кто-то шутит об отменённых экзаменах, потому что для выпускного класса не может быть новости прекраснее. Женщина отрицательно качает головой.

Муза. С этого дня я ваш классный руководитель. Маргарита Петровна…

Класс не слушает, что произошло с вечно недовольной учительницей истории; никто не скрывает радости, а Никита широко улыбается.

Муза. А ещё я решила организовать литературный клуб для юных талантов. Так что, если кто-то пишет стихи или рассказы, но до сих пор стесняется выносить их на суд публики – милости просим. Сейчас или никогда.

Никита выпрямляется: Татьяна Васильевна знает о его мечте. Она уже рассказывала ему о литературном клубе. Муза говорила мальчику, что и сама с десяти лет мечтала стать писательницей.

Кит. Очень жаль, что в прошедшем времени. Мечтать надо в настоящем.

Муза (стучит пальцами по кофейной кружке). Точно…

Приходит время для третьей новости – девятиклассники успокаиваются и невольно замирают, останавливая восхищённый взгляд на новенькой ученице. Она напоминает принцессу в длинном вишнёвом платье с оборками на подоле и, кажется, не знает о существовании школьной формы. Девушка забирает за уши густые каштановые пряди, которые всё время норовят упасть на глаза, застенчиво улыбается и напряжённо вглядывается в лица будущих одноклассников. Руки бережно обнимают скрипку, и это вызывает