Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 7 Страница 31

Неудовольствие ведет к гневу, развлечение приносит радость.

Мы познакомились не так уж давно, но у меня почему-то было такое чувство, словно мы путешествуем вместе очень и очень долго. Постепенно вспоминая те или иные события недавнего прошлого, я то и дело ощущала боль сродни той, какую ощущаешь, когда совершаешь ошибку.

У меня и в далеком прошлом была парочка неудач, но воспоминания о них не будят во мне чувств.

А в результате нынешнего путешествия я внезапно оказалась в той ситуации, в какой оказалась.

«…И как вышло, что все сложилось именно так?» – пробормотала я себе под нос.

Должно быть, все из-за того, что до недавних пор я жила в пшеничных полях совсем одна. Целыми днями ничего не делая, не различая «вчера» и «сегодня», «завтра» и «послезавтра». О течении времени напоминали лишь ежегодные праздники урожая, праздники сева – эти проходили раз в два года, – молитвенные церемонии о теплой зиме, молитвенные церемонии о дожде, молитвенные церемонии о безветрии…

Если посчитать – не более двух десятков дней было в году, когда я ощущала течение времени. Для тогдашней меня время исчислялось не минутами или днями, но месяцами, а быть может, даже целыми временами года; помимо этого, различия были лишь между днями с праздниками и днями без праздников.

Теперь же каждый день моего путешествия нов и полон событий.

Тогда я жила медленно, созерцая, как побеги превращаются в могучие деревья; теперь каждый день вместе с этим юным торговцем стоит нескольких десятилетий.

Ночь и утро того же дня всегда совершенно не похожи друг на друга. Утром ругаемся, днем уже помирились настолько, что за обедом убираем друг другу крошки с лица; выхватываем друг у друга из-под носа пищу за ужином, но можем спокойно говорить о будущем после наступления темноты.

Такие дни, полные перемен и неожиданностей, – что-то подобное я уже испытывала раньше.

Кажется.

В прошлом мне несколько раз доводилось путешествовать вместе с людьми. И некоторые из воспоминаний тех времен поистине незабываемы.

Но сейчас я была уже не в пшеничных полях, где скучные дни тянутся один за другим, и число их больше, чем шерстинок на моем хвосте; сейчас у меня нет времени на сентиментальные воспоминания.

Что мой спутник сделал вчера, что он делал сегодня. И о чем он думает прямо сейчас. Мне просто-напросто не хватало времени, чтобы как следует обдумывать все это.

И только после встречи с моим спутником я смогла позволить себе неспешно предаваться воспоминаниям о доме.

Привыкнув к непрерывному течению тоскливых дней, когда времени хватало, чтобы пересчитать все шерстинки на хвосте, да не по одному разу, я сейчас совершенно не желала пачкать столь бурные дни малейшей тенью печали.

Сказать, что я несчастна, – значило бы солгать.

Скорее, я была чересчур счастлива; счастлива до такой степени, что меня саму это слегка настораживало.

«…»

Повертевшись немного, я нашла наконец более удобную позу. Вздох.

Поскольку человеческий облик я принимала нечасто, я сперва собиралась спать так, как это делают люди. Только почти во всех позах мне спалось плохо.

Удобнее всего было лежать ничком или свернувшись калачиком.

Мой спутник спит лицом к небу, распрямившись, как глупая кошка. Недавно я поймала себя на мысли, что если человек не может расслабиться даже во время сна, влиться в их мир может быть слишком уж утомительно.

Люди живут лет до семидесяти; при столь короткой жизни неудивительно, что они каждый день куда-то спешат.

Заставить бы их поучиться у деревьев.

Для деревьев вчера или сегодня, прошлый год или позапрошлый – все равно; они почти не меняются.

Размышляя, я вдруг внезапно сообразила, что кое-что напрочь вылетело у меня из головы.

«Ох, пастушка…»

Наконец я вспомнила, в чем корень моих проблем.

Тогда я сама себя поставила в неловкое положение.

Но здесь не было никого, кто бы мне докучал.

Думаю, позже мне надо будет как следует подокучать этому тупице.

И поделом ему будет. За то, что лишь с этой пастушкой все время болтал, а на меня даже взгляда пожалел.

Он же явно полагался на меня, Мудрую волчицу, когда ему надо было выбраться из той ямы. И, тем не менее, я никто рядом с этой белобрысой, худой как палка пастушкой?

При этой мысли я ощутила, что мои веки вновь тяжелеют. Плохо.

И куда сбежал этот тип?

Я вся кипела из-за того, что мой спутник не соизволил побыть со мной в такое важное время, но тут мои уши уловили слабый звук шагов.

«!»

Я рывком поднялась и села.

Впрочем, я тут же осознала, что веду себя совсем как собачка, и, устыдившись собственного поведения, снова улеглась.

Столь легкомысленное поведение, да еще в придачу и то, что в моем полном достоинства сердце явно притаилась капелька счастья…

И тем не менее, постыдное остается постыдным.

В дверь постучали.

Пожалуй, лучше не отвечать, решила я и отвернулась от двери. Минутная тишина, и дверь наконец отворилась.

– …

Обычно я сплю, укрывшись одеялом с головой. Поскольку сейчас моя голова осталась снаружи, это означало, что я более-менее бодрствую.

Похоже, у моего спутника были те же мысли; он вздохнул и закрыл за собой дверь.

Я не стала оборачиваться – по-прежнему смотрела в сторону.

Раз уж тебе так нравятся слабые девушки, то при виде меня, прикованной к постели, тебе наверняка захочется излить на меня поток заботы. Шанс одержать победу!

Мой спутник уже у самой кровати.

Охота началась!

С этой мыслью я уверенно обернулась и состроила нежно-страдальческую гримаску.

Не то чтобы я намеревалась молчать – но вдруг оказалось, что я не в силах произнести ни слова.

Отчасти в этом виновата жажда, а кроме того – выражение лица моего спутника заставило меня умолкнуть.

– …

Я просто не знала, что сказать.

Может, от этого мое немощное лицедейство только выиграло.

И, однако, если бы кто-то узнал, о чем я подумала затем, он бы сильно удивился.

Все дело в том, что, когда я обернулась, то увидела лицо моего спутника, полное вовсе не сострадания, а гнева.

– Если тебе было плохо, почему ты сразу не сказала? – вот такие слова были произнесены первыми.

– …

Я была слишком ошеломлена, чтобы что-либо ответить.

Он был сердит как никогда, и я вновь спросила себя, уж не сон ли все это.

– Ты же не ребенок, как тебе удалось за весь вчерашний день так ничего и не заметить, пока ты не упала в обморок?

Впервые я видела своего спутника настолько разгневанным.

Если говорить о прожитых годах, или о силе мысли, или о физической силе – он мне совершенно не ровня; и тем не менее, лицо его сейчас внушало страх.