Николай Коротеев - Искатель. 1967. Выпуск №3 Страница 4

Младший лейтенант, шипя и почесываясь, посмотрел на своих разведчиков. Те сидели с невозмутимыми лицами.

— Медведушка… — после непродолжительного молчания протянул пышноусый боец.

Федор, пошатываясь, подошел к столу. Ему уступили место. Он хватал ртом воздух: все не мог наладить дыхания. С трудом проворчал:

— Сибиряк я…

— Свирепый сибиряк, — процедил тот, которого звали «тройным» Иваном. — Я, товарищ младший лейтенант, такой ваш удар видел. Как вы того верзилу успокоили. А этот вот вас того…

— Я и ножом могу… — выдохнул Федор.

— Как это ножом? — спросил младший лейтенант, натягивая гимнастерку.

Федор заметил, что командир разведчиков совсем на него не злится.

— На двадцать метров — в дерево.

— На, — «тройной» Иван протянул финку. — Вон береза за плетнем.

Но прежде чем Федор прицелился, Русских метнул нож и тот едва не на пол-лезвия ушел в ствол. А Федоров нож лишь скребнул по коре.

— Все равно не уйду. И стреляю я плохо. Мало патронов у партизан было. — И, не дожидаясь ответа, Федор пошел за финками. Настроение у Федора было плохое. Вернувшись, он увидел, что младшего лейтенанта за столом нет, и принял это за дурное предзнаменование. Но ошибся.

За перелеском в стороне притихшей передовой послышался одиночный выстрел. И едва Федор подумал, что выстрел произведен из немецкой винтовки, как в ответ раздалась с нашей стороны длинная пулеметная очередь.

— Нашел-таки я этот пропавший рой, — услышал Федор голос Королева. — Неделю искал его в лесу. Но все-таки нашел. Отличная была матка. Самым продуктивным стал улей, куда я тот рой посадил.

Федор мельком глянул на клевер, около которого работала пчела. Но ее уже не было — улетела.

— А пчелы, Кузьма Григорьевич, воюют между собой?

— Зачем им?

— Может быть, вы просто не знаете?

Королев помолчал, обдумывая ответ.

— Не замечал и не слышал о таком. Да и как им воевать, коли, выпустив жало, мрет пчела?

— А с медведями?

— Это другое дело, — резонно заметил Королев.

Мысли Федора перескочили на другое. «Вот Королев в двух метрах от меня лежит. А вдруг бы это был немец. Я — безоружный, и у него ни одного патрона. Как вот из такого лежачего положения броситься на него? Ну-ка, подумай», — повторил Федор приговорку Русских.

— Ты что? — спросил Королев, посмотрев в глаза Федора.

— Думаю.

— Как из такого положения захват сделать?

— Да.

Королев и Русских — единственные из разведчиков еще боролись с Федором, тренировались с ним по самбо, остальные отмахивались. Федор в борьбе очень ярился, словно забывал, что не совсем всерьез идет бой. Но младшему лейтенанту нравилась ярость Федора, а Королева не мог никогда одолеть в безоружной схватке никто. И был Королев отличным стрелком.

— Так чего же ты ждешь? — спросил Королев.

— Тебя, — на тренировках Федор как-то незаметно для себя переходил со всеми на «ты».

— Это, может, иногда и верно — выждать.

— Почему?

— Характер раскрывается в первом броске. Вот ты ногу правую подтягиваешь. Хитришь. Не выйдет.

Но Федор уже бросился. И неожиданно почувствовал, что не упал, а сильные руки подкинули его. Потом удар по ногам снизу вверх, он перевернулся, шлепнулся на спину, тяжелая ладонь Кузьмы опустилась ему на горло.

— Как выйти? — спросил Федор.

— Думай. Пять секунд. Двадцать один, двадцать два…

Федор схватился пальцами за предплечье Кузьмы и, изогнувшись, освободил шею, вскочил.

— Правильно догадался, — похвалил Королев. Он и сделал-то всего четыре движения и продолжал лежать на боку, с улыбкой глядя на запыхавшегося Федора. — Безоружный человек, Федор, порой бывает вдвое сильнее вооруженного финкой. Вооруженный словно однорукий, и все его внимание — на ноже, на палке. Но есть люди, которые в драке не забывают и о второй руке. Тренированные, спортсмены. Таких надо разгадать по стойке, по первому движению.

Присев, Федор шмыгнул носом.

— И про пчел вы знаете и про это…

— Был у нас до младшего лейтенанта Русских другой командир. Из пограничников. Лихой. Вот он учил нас. Это только так говорят, что на фронте люди погибают… И могилы вроде бы не найдешь. Нет. Тот, который воевать умел, не сгинет. Трое нас, старых, в группе захвата осталось. Но помним всех. Ты тоже будешь знать. А фашист это чувствует на своей шкуре.

— Федор! — послышался голос младшего лейтенанта.

В тот же миг Федор оказался на ногах, а Русских как бы замахнулся на него ножом:

— Ну-ка…

Схватив руку Русских, Федор дернул ее на себя, но младший лейтенант дал подножку, и они оба покатились по траве.

Время подкатывало к полуночи, но спать разведчики не ложились. Ждали младшего лейтенанта. Его вызвали в штаб сразу после обеда, и он до сих пор не возвращался.

Наконец пришел Русских. Он присел к столу, вынул из планшета карту.

— Подсаживайтесь. А ты, Федор, в первую очередь. Вернулись на знакомые тебе места. Или хвастался тогда?

— Когда я хвастался? Я — по правде. Будто не знаете, товарищ младший лейтенант. Зачем же вы…

Командир разведчиков сдвинул фуражку на затылок.

— Федор, не ной. Загундил… Чирий! Садись.

Разведчики расселись.

— Задача — наблюдение.

Русских принялся объяснять задачу. Из сказанного Федор понял прежде всего, что фашисты начали усиленно укреплять оборону. Это становилось ясно еще в прошлый раз, когда они наткнулись на новые огневые точки. Но появилось еще порядочно. Их-то и следовало засечь.

Очень даже знакома была карта. Такая же была у командира партизанского отряда. Одна-единственная, сильно потершаяся на сгибах, только с написанными по-немецки названиями русских сел и речек. Командир ее никому не давал… Покажет, куда идти, а карту в планшет.

— Ну-ка, что думает знаток местности, которая дальше на запад? — спросил Русских.

— Помню я эти места хорошо, — Федор подвинулся поближе к столу, взял карандаш и, не касаясь бумаги, острием грифеля повел над картой. — Вот тут — тропкой через болото. Здесь оно показано, как непроходимое. Чепуха. Есть тропка. За болотом — взгорок. Лесистый, сырой. Северный склон. Это в полутора километрах от ихнего переднего края будет. От шоссейки — три километра, от села — шесть. Но обзор со взгорка отличный, все тылы ихние должны как на ладони.

— Конечно, немцы, они дураки, — протянул Глыба.

— Не разместишь тут батареи. Подходов удобных нет.

— Очень может быть, — согласился младший лейтенант. — Фашист без дороги чувствует себя весьма неважно. Но заслон они, конечно, там поставили. Надо завтра посмотреть повнимательнее этот участок. И ночью — на ту сторону.