Виктор Егоров - На железном ветру Страница 40

Никому бы и в голову не пришло, что двое подростков в потрепанной одежде, усевшиеся на углу прямо на край тротуара играть в алты-кос, — сотрудники Чека. Собственно, никто за ними и не наблюдал — залитая предполуденным жарким солнцем улица была безлюдна. Но вот из ближайшей калитки вышли двое в коротких, не по росту брюках, в тапочках на босу ногу. Тот, что повыше, оглянулся, и Михаил узнал Поля. Оба удалились в сторону Шемахинских ворот. Со стороны всякий бы, судя по их ленивой походке, решил: парни не знают, как убить время.

Зной, безлюдье и сонная тишина совершенно не вязались с теми опасностями, о которых час назад поведал Холодков. Красный дом не подавал признаков жизни. Венецианские окна были задернуты занавесками.

Прошло полчаса, играть в алты-кос вдвоем надоело, друзья заскучали.

— До вечера мы тут изжаримся, — сказал Ибрагим. — Главное, подозрительно... Кто в такую жару торчит на солнцепеке по своей воле?

— Никто, — согласился Михаил. — Айда вон туда.

Он указал глазами на противоположную сторону улицы, пересекавшей Дербентскую. Там можно было укрыться от солнца за выступом стены... Перешли. Отсюда нужный подъезд почти не просматривался, потому что красная линия улицы совмещалась с глазом наблюдателя. Это требовало удвоенного внимания. Однако глазеть неотрывно в сторону подъезда тоже не полагалось.

Из-за стены соседнего двора доносились звонкие голоса — должно быть дети играли в пятнашки.

— Не нравится мне все это, — хмуро сказал Михаил.

— Служба не нравится? — целясь орехом в лунку, усмехнулся Ибрагим.

— Не служба, а глупость наша. Если Клюев не дурак, он сразу подумает: откуда взялись эти два балбеса и какой им интерес кидать орехи?

— Погоди, — Ибрагим метнул орех мимо лунки, — так что же делать? Не на крышу же лезть.

— Не знаю. Вон Мурат с Полем как-то устроились, их и на улице-то не было, а наблюдали...

Михаил вскочил, толкнулся в калитку, за которой играли дети. Калитка распахнулась. Трое вооруженных палками мальцов — старшему было лет десять — бегали по плитам тесного дворика.

— Эй, пацаны! — негромко позвал Михаил.

Ребята прекратили беготню, старший — в брюках на помочах — подошел.

— Тебе кого?

— Тебя. В алты-кос играть умеешь?

— Нет, а что?

— Не может быть! — Михаил разыграл удивление, граничащее с отчаянием. — Такой боевой пацан и не играет в алты-кос? Как тебя звать?

— Али.

Михаил почесал в затылке и махнул рукой — где наше не пропадало!

— Так и быть, Али, научу тебя алты-косу. Дуй сюда.

Мальчишка подумал-подумал и, не найдя причин, которые помешали бы ему научиться игре в алты-кос, вышел на улицу. Младшие не отстали от него.

Вскоре за выступом стены шла оживленная игра. Привлеченные азартными выкриками, подбежали еще несколько ребятишек с других дворов. Детвора плотным кольцом обступила Михаила с Ибрагимом, и теперь, чтобы вести наблюдение за подъездом, приходилось просить то одного, то другого чуть сдвинуться в сторону. Слышалось напряженное сопенье, иногда прерывавшееся возгласами:

— Тама!

— Промазал!

— Кидай два!

— Дур-рак!!

Сначала играл Ибрагим, а Михаил наблюдал, затем поменялись ролями. Разжигая мальчишеский азарт, старались проигрывать чаще, чем выигрывать. Пока были орехи — играли на орехи. Когда же все орехи перекочевали в карманы ребятни, ставкой сделались щелчки. Ибрагим и Михаил наносили их с большой осторожностью, чтобы не отпугнуть партнеров, те же не знали пощады. Лбы у друзей побагровели. Время перевалило за полдень, Али давно убежал во двор, но ребята все прибывали. Видно, их привлекла легкость выигрыша. Каждому лестно было влепить десяток полновесных щелчков в широкий лоб великовозрастного чудака.

— Слушай, ты давай полегче, — умоляюще глядя в ясные глаза кудрявого мальчугана, попросил наконец Ибрагим. — Все-таки лоб, а не стенка.

— Проиграл, так не джигаль[10], — запальчиво отозвался мальчишка и влепил звонкий щелчок.

Михаила начал разбирать смех. Но тут из подъезда появился высокий человек в белой, подпоясанной ремешком рубашке и чесучовых брюках. Он посмотрел направо, налево, пошел вверх по улице неторопливым шагом гуляющего. Михаил дернул Ибрагима за рубашку. Тот оглянулся и получил щелчок в висок.

— Не джигаль, не джигаль! — загалдела ребятня.

Клюев — это был он — дошел до угла, опять посмотрел по сторонам, равнодушным взглядом скользнул по играющим, неожиданно повернул обратно.

У Михаила от волнения кровь загудела в ушах: «Неужели заметил?»

Клюев между тем миновал свой подъезд и, продолжая двигаться вниз по улице, исчез за поворотом.

— Ша, пацаны, нам пора, — поднимаясь, сказал Ибрагим.

— Испугался, испугался! — злорадно выкрикнул кудрявый.

Михаил тоже встал, но что-то мешало ему немедленно броситься вслед за Клюевым. Пожалуй то, что Клюев вернулся от угла. А если с нижнего конца улицы опять повернет назад? И нос к носу столкнется с ними? Вся их конспирация полетит к черту. Мозг его работал напряженно, как на экзамене. Неопределенность была мучительна. Он не слышал ребячьего галдежа, не чувствовал, как Ибрагим дважды дернул его за рукав. Секунды текли тягучие, как смола... Одна... две... три... Пожалуй, пора, теперь не вернется.

Из-за поворота показался Клюев.

— Сыграем еще разок, — не своим от сухости в горле голосом сказал Михаил и уселся на теплый асфальт.

Клюев вошел в подъезд.

— Чур, первый! — кудрявый мальчуган мгновенно сгреб с земли орехи.

— Часы, — шепнул Ибрагим.

Михаил совсем забыл заметить время. Отвернувшись, чтобы не видела ребятня, достал из кармана часы, открыл крышку — три часа двадцать одна минута.

Белобрысый кинул в лунку орехи — попал. Михаил взглянул в сторону подъезда. Сердце обдало горячей волной. Из красного дома вышел бородатый человек в солдатской гимнастерке и красноармейской фуражке. Он едва заметно прихрамывал и опирался на трость. Это был тот самый... тот самый, которого позавчера Михаил видел на Ольгинской... Более всего поразила трость. Значит, бородач ходит все-таки с палкой? И опять неясное воспоминание шевельнулось в памяти...

Бородач между тем дошел до угла, пересек Дербентскую и по теневой стороне направился к выходу из Крепости.

— Тебе кидать, — сказал кудрявый мальчуган, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— Сыграй с ним, Ибруша, а я пойду.

— Куда? — В глазах Ибрагима было недоумение.

— Есть дело. — Михаил повел взглядом в сторону удалявшегося бородача. У него ни на секунду не возникло сомнения в правильности своих действий. Они не были предусмотрены заданием, но Холодков мог и не знать про бородатого. А появление этого человека сначала из дома Красовского, теперь из дома Клюева не могло быть простой случайностью. Теперь ясно, зачем Клюеву понадобилось гулять туда-сюда по улице: проверял, нет ли слежки. Этот бородач, наверное, живет у Клюева... Приезжий... может... даже сам эмиссар Кутепова... А что? Вполне возможно... Недаром Клюев высматривал.