На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина Страница 40

– Покорнейший слуга вашей милости, – изящно поклонился Дик хозяйке дома,. осанистой, рослой даме с орлиными чертами лица. – Лаина Ласковая, бесспорно, добра к вам, об этом говорит ваш цветущий вид, ваша неотразимая красота. Если я погрешил против хорошего тона, вы уж простите провинциала, только что спустившегося с диких гор Сьерра-Тахо.

– Ах, что вы, эдон Лансио, ваши манеры были бы уместны и при дворе! – доброжелательно ответила эдона Мирита и бросила взгляд на дочку.

Эдонета Хасинта внешностью удалась не в мать, а в отца – пухленькая, с курносым носиком. Но было в ней обаяние, был огонек в глазах. Увы, в присутствии властной матери она тушевалась и выглядела неловкой дурочкой.

Сейчас жесткий взгляд матери заставил ее вступить в разговор, и Хасинта пролепетала учтивый вопрос: как понравился гостю город?

Дик ответил охотно и многословно, причем одним из ярчайших украшений Порт-о-Ранго, какие успел увидеть, назвал обеих хозяек этого гостеприимного дома.

И эдона Мирита, и эдон Адемаро были явно довольны ответом. Но Дик, чья наблюдательность обострилась в двусмысленной и опасной ситуации, заметил, как напрягся один из гостей, как вслушивается он в безобидную светскую беседу. Это был молодой человек, стройный, смуглый, черноволосый – не халфатиец ли? Одет он был как состоятельный спандиец, но это ни о чем не говорило. Вон Райсул тоже не ходит в халате и туфлях с загнутыми носами, а носит бело-синюю рубаху леташа...

Дику представили каждого из гостей: троих родственников, двоих портовых чиновников с супругами и этого самого молодого человека. Дик не ошибся: черноволосый юноша действительно оказался племянником богатого халфатийского купца. Сайхат, сын Шераддина, прибыл в город вместе с другими торговцами-халфатийцами, чтобы все здесь подготовить к скорому прибытию халфатийских кораблей.

Седой толстяк в алом камзоле, брат хозяйки, принялся расспрашивать «эдона Лансио» о его поместье. Дик сложил целую поэму в прозе о небольшом, но очень прибыльном владении, после чего эдона Мирита стала еще любезнее, а ее дочь получила еще несколько сердитых взглядов: мол, не сиди, как курица на насесте, очаровывай барона!

Семейство ду Бичето, проживая в вольном городе, все же соблюдало обычаи и традиции Спандии. Перед тем как пригласить гостей за стол, полагалось преподнести им «угощение для души». Первым развлек гостей «хозяин дома»: взял флейту и исполнил незамысловатую франусийскую мелодию. Гости отблагодарили его рукоплесканиями.

Затем хозяйка дома села за клавесин, гости обступили инструмент кольцом, а брат хозяйки и его супруга, встав возле клавесина, весьма недурными голосами запели дуэт из оперы «Вознагражденная добродетель».

Краем глаза Дик заметил легкое движение слева. Обернулся – и успел заметить, как эдонета Хасинта исчезает за открытой дверью в соседнюю комнату.

Бенц пробежался взором по гостям, заметил, что исчез халфатиец Сайхат – должно быть, удалился во время первого музыкального номера. Усмехнувшись, Дик начал шаг за шагом тихо отступать к двери.

Оказавшись у дверного косяка, он услышал за портьерами тихие, но страстные слова:

– Радость моя, рубин моего сердца! Я тебя никому не отдам!

– Но отец же сказал, что не согласен! И мама тоже ни за что не отдаст меня за халфатийца!

– Никого не спрошу, грифоненок мой! В летучую шлюпку посажу, из города увезу! Выходи этой ночью на крышу, я подгоню шлюпку. А потом поженимся, твои родители простят. А не простят – мы с караваном в Халфат... На руках тебя буду носить, моя бирюза, невольниц приставлю, чтобы каждый вздох твой ловили! В шелка одену, на пальцы перстни с алмазами...

– Сегодня же праздник, гости до утра не разойдутся. Мама с меня глаз не сводит, как же я – на крышу? Может, завтра?

– Завтра поздно, роза моя! Завтра дядя, старый дракон, отправляет меня домой, в Байхент. Я не уеду, я тайком останусь в городе, но шлюпку будет не достать.

– Сайхат, я боюсь...

– Ничего не бойся, рассвет мой алый, все равно увезу, никому не отдам... Или разлюбила?

– Ой, что ты... нет!

Дик был уже в соседней комнате, но влюбленные, вцепившись друг другу в плечи и глядя в глаза, не заметили его появления.

А за дверной портьерой звучат уже последние рулады. Сейчас эдона Мирита снимет руки с клавиш, обернется и обнаружит, что дочь ускользнула из комнаты.

Ну вот – аплодисменты...

– Друзья мои, – быстро, негромко проговорил Дик, – сейчас здесь будет эдона Мирита.

Эдонета вспыхнула и закрыла лицо руками, а молодой халфатиец грозно шагнул к Дику.

– Тихо-тихо, я не враг чужой любви, – так же быстро продолжил Бенц и оглянулся на дверь.

Почти сразу портьера отлетела в сторону под решительной смуглой рукой. Эдона Мирита вплыла в комнату, словно флагманский корабль, атакующий пиратскую эскадру.

Но «эдон Лансио» тут же ее перехватил и обезоружил:

– Ох, прекрасная эдона, умоляю простить невежу-провинциала! Ну виноват я, виноват! С детства не выношу музыку, даже прекрасную, у меня от нее голова болит. А вот живопись обожаю! Когда эдон Адемаро вел меня через эту комнату, я обратил внимание на... – Дик бросил быстрый взгляд на стену, – ...на эти прелестные миниатюры. Ваша очаровательная дочь так мило рассказала о них мне и вот этому господину... прошу прощения, не очень расслышал имя...

– Сайхат, – сдержанно отозвался халфатиец.

– Мне и господину Сайхату. – Бенц устремил на хозяйку такой чистый, такой простодушный взор, что та почти успокоилась.

И впрямь, все выглядело пристойно. Умница дочка увела состоятельного и знатного юношу от гостей в соседнюю комнату. Правда, к ним прицепился третий – нежелательный поклонник, настырный чужеземец. Но это не страшно.

– Дитя мое, живопись – это прекрасно, но сейчас твоя очередь услаждать слух гостей музыкой. Где твоя лютня?

Она подхватила дочь под руку, потащила к двери. На ходу обернулась:

– Ах, эдон Лансио, как жаль, что у вас болит голова! Но музыка продлится недолго. А потом мы все пойдем к столу.

Обе спандийки исчезли в соседней комнате. Сайхат двинулся следом, но Бенц встал у него на пути. Он не собирался так просто отпускать человека, у которого есть летучая шлюпка. Надо же как-то удирать из города!

– В чем дело? – холодно поинтересовался Сайхат.

Бенц заговорил жестко и повелительно:

– Вы, сударь, не будете садиться за стол. Как только закончится музыка, вы вспомните про какое-нибудь неотложное дело, учтиво распрощаетесь с хозяином и покинете дом.

Сквозь смуглую кожу халфатийца