Шаман из космоса - Ксения Викторовна Незговорова Страница 48

физической: внутри разгоралось пламя обиды и досады. Он ненавидел эту женщину, которая так неожиданно ворвалась на их планету, чтобы её уничтожить. На этих обломках едва ли можно было построить новый мир. Наверное, мальчик и себя ненавидел ничуть не меньше за собственную слабость и малодушие. Да, он заступился за прекрасную Ассоль, но всё ещё ощущал себя трусом. Стыд управлял каждым его движением и каждой неловкой мыслью, и он хотел пожертвовать жизнью прямо здесь и сейчас, чтобы избавиться от этой глупой и совершенно невыносимой ненависти к самому себе.

– Прекрати, мама!

Никогда прежде Петя не слышал такого слабого охрипшего голоса, но сразу понял, что он мог принадлежать только Кире. Рука остановилась, прекратив оглушительные удары. Впрочем, мальчишка как будто был оглушён чем-то ещё и в первые минуты своего освобождения не вполне сознавал, чем именно. Он повернулся к подруге. Она прикрывала рот руками, и можно было заметить, как дрожат её пальцы. Петя встретился с ней взглядом, и на его опухшем теле заплясали мурашки, похожие на мириады скользких личинок.

Воспитательница схватила дочь за руку и вывела за дверь. Вернулась и оглядела Петю с ног до головы – так, точно тот был гадким насекомым, которого можно растоптать прямо сейчас. Но вместе с тем оно настолько отвратительно, что брезгливой хозяйке совсем не хочется осквернять себя нежеланным прикосновением. Она намотала ремень на руку, как браслет. Потом оправила сорочку, провела по растрёпанным волосам, надменно откашлялась и бросила последнюю реплику:

– Чтобы я никогда больше не видела тебя рядом с моей дочерью, понял?

***

Петя Трофимов умолк и через пару секунд засвистел какую-то неуклюжую мелодию. Аграфена Волкова всплеснула руками, неопределённо покачала головой и не удержалась от комментария:

– Кто бы мог подумать, что эта выскочка Кира окажется дочерью той паразитки!

Водитель медленно повернулся к слушательнице:

– Она не выскочка и никогда не была такой.

Кит нетерпеливо заёрзал на сидении, чтобы выказать пренебрежительное отношение к затянутой истории. Ассистент фокусника продолжал смотреть в окно: на скулы молчаливой горы уже опустилось кровавое колесо. Уставшие лучи падали в крохотные колыбели, потому что больше не могли никого согреть. Всему своё время – время светить и время гаснуть.

Никита наблюдал за внезапно постаревшим лицом рассказчика и терял счёт седым прядям в его волосах. Он думал о том, что этот человек выжил исключительно по воле судьбы. Однажды строгая женщина с угрюмым лицом спасла его от одинокой смерти. Но для чего и зачем? Она возомнила себя полновластной хозяйкой судьбы брошенного мальчика и разбила его надежды на светлое будущее. Наверное, Никита хотел снимать именно такие фильмы: истории разрушенных судеб.

Мира положила руки на сгорбленные плечи старика и шепнула:

– Простите нас и… продолжайте.

Водитель застывшего автобуса кивнул. Теперь он шепелявил ещё сильнее и старательнее, но никто из слушателей уже не обращал внимания на этот недостаток.

– Боюсь, больше в моей жизни не происходило ничего слишком интересного… Потянулись совершенно однообразные дни, в которых не было места радости. Краски и мольберт остались за дверью с ржавым замком. Кира не заговаривала со мной, и на любые мои попытки начать разговор реагировала ледяным взглядом. Моя очаровательная Ассоль вдруг превратилась в Снежную королеву, но я догадывался, что это всего лишь маска. Она тоже не знала, как себя вести, ведь её тайна раскрылась. Кира хотела, чтобы сверстники общались с ней на равных, поэтому притворялась такой же сироткой. Она не смогла бы вынести намёков о своём особом положении. Кира только казалась такой сильной, на самом же деле она была обыкновенной девочкой-подростком и нуждалась в заботе и защите со стороны.

Но я тоже был всего лишь слабым мальчишкой и молился о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Не уверен, правильно ли понял меня Бог, о котором я мало знал, но в милосердие которого так хотел верить. Но конец моим мучениям всё же настал.

***

Однажды воспитательница позвала Петю в свой кабинет, и это был первый раз, когда она заговорила со ним после той встречи под выщербленной лестницей. Он медленно подошёл к двери и робко постучал.

Напротив суровой женщины на большом мягком кресле сидел печальный мужчина в сером костюме. Он был тщательно выбрит и причёсан; воротник рубашки, застенчиво выглядывающий из-под пиджака, показался мальчику белоснежным. Когда Петя зашёл, незнакомец привстал, оглядел мальчишку с ног до головы, неловко улыбнулся, обнажив ровный ряд прекрасных белых зубов, и протянул руку. Петя не знал, что следует делать в такой ситуации, потому что мужские рукопожатия ассоциировались у него с таинственным миром взрослых. Мужчина не дождался никакой реакции, спрятал бледную руку в карман брюк и поспешно отвернулся. Было видно, что он немного смутился. Мальчик замялся, потоптался у порога и, наконец, опустился на табурет у двери.

– Он выглядит уставшим и голодным, – заговорил незнакомец приятным низким голосом. Петя притворялся, будто не замечает, что становится объектом для обсуждения, и испуганно озирался по сторонам. Этот огромный кабинет с жёлтыми обоями и нелепыми картинами с изображением птиц ему совершенно не нравился, и хотелось как можно скорее выбраться куда-нибудь наружу. Но металлическая решётка на единственном окне вмиг уничтожила трусливые мысли о побеге.

Воспитательница облокотилась на стол, сцепила пальцы и одарила посетителя очаровательной слащавой улыбкой. Между ними возвышалась бронзовая статуэтка Фемиды с чашей весов и завязанными глазами. В ту минуту Петя внимательно рассматривал её и почему-то не мог отвести взгляд.

– Что поделать, такой возраст. Они все выглядят уставшими и голодными. И это несмотря на то, как мы здесь заботимся о здоровом питании наших воспитанников.

Из-за сильного головокружения Петя едва не потерял равновесия: казалось, планета усадила его тщедушное тело на быстрые качели. К горлу подступила отвратительная тошнота, ещё немного – и желудок выпотрошит весь сор со дна души своего хозяина. Мальчик не мог поднять глаза, потому что не хотел видеть перед собой воспитательницу. Наверное, именно тогда он впервые узнал, что такое искусство лицемерия, без которого не обходится почти ни один взрослый человек. И в самом деле искренность – это только громкое слово, но что в действительности скрывается за его обманчивым внешним обликом? Хочешь доверять – приготовься к страданиям, ведь тем самым ты обрекаешь себя на медленную смерть. Никто не сопротивляется правилам, потому что так принято; попробуй бросить вызов – тебя назовут чудаком. Именно поэтому Петя подавил и тошноту, и отчаяние, чтобы выдавить из себя приторную улыбку. Конечно, он понимал, для чего была устроена вся эта встреча, и должен был