В. Михайлов - Искатель. 1968. Выпуск №4 Страница 49

Генерал снисходительно улыбнулся.

— Нет, — сказал он, — охота на тигров перестала меня занимать несколько лет назад. Я исчерпал их возможности. Скучно… Они не бросают меня в дрожь, как прежде. Это не настоящая опасность, мосье Рейнсфорд, а я живу для настоящей опасности…

— Но какая же дичь… — начал Рейнсфорд.

— Сравнится с тиграми, хотели сказать вы? Нет, мосье Рейнсфорд, и еще раз нет! Я знаю, вас это позабавит, но мне удалось осуществить одну идею. Я изобрел новую сенсацию… Вы разрешите налить вам портвейну, мосье Рейнсфорд?

— Спасибо, генерал.

Хозяин наполнил два бокала и продолжал:

— Одних бог создал поэтами, других — королями, третьих — нищими. Меня же он сделал охотником. Моя рука создана для гашетки, не раз говорил мой отец. Это был очень богатый человек, хозяин одной латиноамериканской республики и ярый охотник. Мне не было и пяти лет, когда я получил от него в подарок маленькое ружье, сделанное специально для меня по заказу, чтобы стрелять воробьев. Я его использовал не по назначению я убил несколько чужих индюков, он меня не наказал, а поздравил за точность стрельбы. Первого ягуара я убил в возрасте десяти лет. С тех пор вся моя жизнь — это только продолжительная охота, не более. Я пошел в армию, некоторое время командовал кавалерийским подразделением, но только охота всегда интересовала меня по-настоящему. Я охотился почти во всех странах мира, почти на вес виды дичи. Невозможно перечислить количество убитых мною животных…

Генерал затянулся сигаретой.

— То, что творилось дома, меня не интересовало. После государственного переворота я покинул страну. Было бы неосторожностью оставаться там сыну смещенного диктатора, который пусть и не занимается политикой, а любит только охоту. Многие из хунты потеряли все свое состояние. Что же касается меня, я давно стал космополитом и, к счастью, перевел крупные суммы в американские банки, благодаря чему мне не пришлось открывать чайный салон в Монте-Карло или работать шофером такси в Париже. Естественно, я продолжал охотиться: гризли в ваших Скалистых горах, крокодилы Ганга, носороги Восточной Африки… Именно в Африке со мной дурно обошелся этот кейптаунский дьявол, из-за которого я шесть месяцев провалялся в кровати. Сразу же после болезни я отправился охотиться на ягуаров Амазонки, так как слышал, что они необыкновенно хитры. Это оказалось неправдой…

Генерал вздохнул.

— Они были не на высоте… Тем более для такого хладнокровного охотника, каким являюсь я, да еще вооруженного ружьем большого калибра. Это было горьким разочарованием для, меня… Однажды ночью я лежал в палатке со страшной головной болью, когда спасительная мысль пришла мне в голову. Охота начинала мне надоедать! А ведь охота — это вся моя жизнь! Я где-то слышал, что в Америке деловые люди разоряются, как только они разочаровываются в том, что составляло основу их жизни.

— Да, это так, — заметил Рейнсфорд.

Генерал улыбнулся.

— У меня не было желания потерпеть крах. Надо было что-то делать. У меня аналитический ум, мосье Рейнсфорд, именно поэтому меня так увлекают охотничьи проблемы…

— Вне всякого сомнения, генерал.

— Я себя спросил, почему охота перестала меня волновать. Вы моложе меня, Рейнсфорд, и вы меньше охотились, чем я, но, возможно вы угадаете ответ.

— Какой же?

— Очень простой: охота — больше не то, что называют развлечением. Она стала слишком легкой. Я никогда не оставался без добычи. Никогда. Нет ничего более скучного, чем совершенство.

Генерал закурил новую сигарету.

— У животного не было ни одного шанса, чтобы уйти от меня. И это не бахвальство. Это скучный факт, математическая уверенность… У животного есть только лапы и инстинкт. Но инстинкт ничего не может противопоставить разуму. Когда мне пришла эта мысль, я вас уверяю, это был поистине трагический момент в моей жизни.

Захваченный тем, что говорил хозяин, Рейнсфорд наклонился через стол, ожидая чего-то необычного;

— …И сразу же мне открылось то, что я должен был сделать, — продолжал генерал.

— И это было?..

Генерал улыбнулся как человек, который преодолел трудное препятствие и теперь гордится этим.

— Я должен был изобрести новую дичь.

— Новую дичь? Вы шутите.

— Напротив. Я не шучу, когда дело касается охоты. Мне было необходимо новое животное. И я нашел его. Я купил этот остров, построил этот дога и теперь здесь охочусь. Остров целиком удовлетворяет моему замыслу. Здесь есть джунгли, в которых проложены запутанные тропинки, холмы, болота…

— Но животное?

— О! — сказал генерал. — Я ему обязан охотой самой увлекательной в мире. С ней не сравнится никакая другая… Я охочусь каждый день и теперь никогда не скучаю, так как имею дело с дичью, против которой приходится использовать все мои знания. На лице Рейнсфорда отразилось крайнее изумление.

— Я хотел найти идеальное животное для охоты, — пояснил генерал. — Следовательно, я сказал себе: «Какими качествами должна обладать идеальная дичь?» И естественно, я ответил себе: «Она должна отличаться храбростью, хитростью и сверх того способностью рассуждать».

— Простите, генерал, но какое животное способно рассуждать? — возразил Рейнсфорд.

— Мой дорогой, — сказал генерал, — оно существует.

— Но вы же не подразумеваете… — оборвавшимся голосом начал Рейнсфорд.

— А почему бы и нет?!

— Я не могу поверить в то что вы говорите. Это мрачная шутка, генерал…

— Почему бы не быть мне серьезным? Я же говорю об охоте?

— Об охоте? Боже мой, это убийство — то, о чем вы говорите.

Генерал добродушно улыбнулся. Он насмешливо посмотрел на Рейнсфорда.

— Я отказываюсь верить в то, что молодой человек, современный и цивилизованный, каким вы кажетесь, мог бы питаться такими романтическими иллюзиями. Определенно ваш военный опыт…

Он остановился.

— Не научил меня снисходительно относиться к предумышленному убийству! — закончил Рейнсфорд с вызовом.

Генерал затрясся от смеха.

— Вы чрезвычайно забавны! — сказал он. — В наши дни даже в доброй старой Европе не ожидаешь найти человека, у которого такие наивные взгляды на жизнь и, если я могу позволить себе такую оценку — человека с ярко выраженными взглядами эпохи королевы Виктории. Ах да, ваши предки были пуритане! Но я побился бы об заклад, что вы забудете все ваши идеи, когда сходите со мной на охоту. Вас ждут, мосье Рейнсфорд, небывалые ощущения…

— Спасибо, я охотник, а не убийца!

— Боже мой, еще и это гадкое слово! Но я легко могу доказать вам, что ваша щепетильность плохо обоснована.