В. Михайлов - Искатель. 1968. Выпуск №4 Страница 50

— Да?

— Жизнь создана для сильных, она должна быть ими прожита и по необходимости ими же расчищена. Слабые даны этому миру, чтобы доставлять удовольствие сильным. Я сильный. Почему бы мне не использовать этот дар? Я охочусь на отребье земли, моряков, нанятых по объявлению, храбрецов всех цветов и оттенков кожи: черных, белых, желтых и прочих метисов. Чистокровная или породистая собака стоит больше, чем любые двадцать из них.

— Но это же люди, черт побери! — взорвался Рейнсфорд.

— Именно, — возразил генерал. — Вот почему я их и использую. Это доставляет мне удовольствие. Они могут рассуждать более или менее. Следовательно, они опасны…

— Фашист, настоящий фашист! Этот Ницше, культ сильного человека… — пробормотал Рейнсфорд.

Левое веко генерала опустилось вниз, нервная дрожь исказила его лицо.

— Этот остров не зря называется «ловушкой для кораблей», — задумчиво проговорил он. — Иногда морской. бог в своей ярости посылает их мне. Когда же провидение не столь благосклонно ко мне, я немного помогаю ему. Подойдите к окну…

Рейнсфорд встал из-за стола.

— Внимательно посмотрите в море, — воскликнул генерал и указал рукой во мрак.

Рейнсфорд не увидел ничего, кроме темноты. Генерал нажал в стене какую-то кнопку, и в море вспыхнул сноп света. Генерал улыбнулся.

— Огни указывают на ложный фарватер. Там притаились гигантские скалы. Они могут так же легко раздробить корабль, как я этот орех.

Он бросил орех на паркет и ударом каблука раздавил его.

— Ах да, — небрежно сказал он, как бы отвечая на немой вопрос своего гостя. — У меня есть электричество. Мы стараемся быть цивилизованными…

— Цивилизация? И вы стреляете в людей?

На какое-то мгновение в темных глазах генерала мелькнула неприкрытая злоба, но он сказал самым любезным тоном:

— Боже мой! Какой добродетельный молодой человек! Я вас уверяю, это не так жестоко, как вы себе представляете. Это было бы просто варварством… Я обращаюсь со своей «дичью» со всем почтением. Им хватает хорошей пищи, тренировок, упражнений. И они скоро приходят в превосходное физическое состояние. Завтра утром вы сможете убедиться в этом.

— Что вы хотите сказать?

— Мы посетим мой тренировочный центр. Он находится в подвале дома. В настоящее время у меня есть кое- что, в количестве двенадцати человек… Они с испанской барки «San Lucas», которая имела несчастье зацепиться за скалы. К сожалению, эта партия товара самого низшего качества. Бедные создания больше привыкли к палубе, чем к джунглям…

Он поднял руку, и гигант, исполнявший роль слуги, принес густой кофе по-турецки.

— Поймите меня правильно, — сказал генерал, — Это игра. Я предлагаю кому-нибудь из них охотничью партию. Я даю ему провизию, великолепный охотничий нож. Три часа форы. Я преследую его с пистолетом малого калибра и с небольшим убойным расстоянием. Если моя дичь в течение трех суток ускользает от меня, она выигрывает партию. Если я ее нахожу, — генерал улыбнулся, — она проигрывает. Игра в прятки…

— А если она отказывается быть дичью?

— Ах! — вздохнул генерал. — Само собой разумеется, я даю ему право выбора. Если он не хочет принять участия в охоте, я отдаю его Жану. Некогда он имел честь быть любимым палачом у моего отца. У него свои понятия о развлечениях. Они, мосье Рейнсфорд, непременно выбирают охоту.

— И если они выигрывают?

Улыбка на лице генерала стала еще шире, еще лучезарнее.

— До сегодняшнего дня я еще ни разу не проигрывал, — с гордостью сказал он и быстро добавил: — Боже упаси, я не хочу, чтобы вы подумали, мосье Рейнсфорд, будто бы я хвастаюсь. Большая часть из них предлагает самые элементарные решения, но иногда мне приходится потрудиться. Был один, которому очень хотелось выиграть. В конце концов мне пришлось прибегнуть к помощи собак.

— Собак?

— Сюда, я вас прошу. Я их вам покажу.

Генерал подвел Рейнсфорда к окну. Свет бросал дрожащие отблески на землю, и они образовывали причудливые рисунки на песке. Охотник увидел, как внизу перемещаются три или четыре огромные тени. Когда собаки подняли головы к окнам, их глаза блеснули зловещим зеленым огнем.

— На мой взгляд, это вполне приличная свора, — заметил генерал. — Я их выпускаю каждую ночь. Если кто-либо намеревается проникнуть в мой дом с улицы или же выйти из него, с ним происходят чрезвычайно неприятные вещи…

И он замурлыкал какой-то мотивчик.

— А теперь, — сказал генерал, — я покажу вам совсем другую коллекцию — из голов. Извольте пройти со мной в библиотеку.

— Вы меня извините, генерал. Я сегодня устал и неважно себя чувствую.

— В самом деле? — забеспокоился генерал. — В этом нет ничего противоестественного, вы так долго плыли, вам необходим хороший сон. Держу пари, что завтра вы почувствуете себя совсем другим человеком. Тогда мы поохотимся, не правда ли? У меня есть на примете нечто обещающее…

Рейнсфорд торопливо вышел из комнаты.

— Сожалею, что вы не сможете пойти со мной сегодня ночью! — крикнул вдогонку генерал: — Меня ждет очаровательная охота. Большой, крепкий негр… Впрочем, спокойной ночи, мосье Рейнсфорд!

Кровать была удобной, а шелковистая пижама достаточно мягкой, и тем не менее Рейнсфорд долго не мог заснуть. Он лежал с широко раскрытыми глазами, вспоминая беседу с генералом. Через какое-то время ему показалось, что в коридоре послышались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. Он вскочил и бросился к двери, она оказалась запертой. Рейнсфорд подошел к окну и выглянул наружу. Его комната находилась на верху одной из угловых башен. Свет в замке был погашен, светил лишь краешек желтой луны. В ее бледном свете Рейнсфорд увидел темный двор, черные тени, неслышно скользившие внизу, приглушенные звуки голосов. Собаки почувствовали его в настороженно подняли морды, их глаза вспыхнули зеленым огнем. Рейнсфорд вернулся назад и упал на кровать. Ему удалось вздремнуть только на рассвете, когда он услышал далеко в джунглях сухой звук пистолетного выстрела…

Генерал вышел только к обеду. Он был одет в безукоризненно сшитый твидовый костюм. Он сразу же осведомился о здоровье своего гостя.

— Что касается меня, — вздохнул генерал, — я не совсем хорошо себя чувствую. Я обеспокоен, мосье Рейнсфорд: вчера вечером я обнаружил у себя симптомы моей старой болезни.

На вопросительный взгляд Рейнсфорда он ответил:

— Скука, скука… Охота была плохой прошедшей ночью. Простофиля просто потерял голову от страха. Он направился по прямой, по элементарной прямой, разгадать которую не составляло никакого труда. В этом недостаток моряков. У них скудный умишко, и они не способны изобрести что-либо пооригинальней. Это очень надоедает… Еще стаканчик шабли, мосье Рейнсфорд?