Как три мушкетëра - Бушков Александр Александрович Страница 5

Физиономия у Жоры была примечательная. Он по-прежнему готов был разодрать Вадима – а заодно и всех остальных – на сто пятнадцать частей, но в то же время выглядел человеком, оказавшимся перед солидной кирпичной стеной, которую только законченный дебил кинется прошибать лбом. Словно конь, который грызет удила, он выговорил:

– Дядя Сандро, ты слышал, что этот фраер мне сказал?

– А ты ему что сначала сказал? – спокойно спросил дядя Сандро. – Приличным женщинам такое не говорят при мужьях... да и без мужей тоже. Жора, я тебя душевно прошу: поезжай, куда ехал. Городок у нас маленький, люди в мире жить должны... Ты слово скажешь – я слово скажу, сам понимаешь. Старших уважать надо и жить правильно... Садись уж, раз за стол присел, допивай свое вино и поезжай по этой новой красивой дороге...

– Да не буду я ничего допивать! – огрызнулся Жора. – Сколько я тебе должен?

– Ни копейки, Жора, – мягко сказал дядя Сандро. – Вот если я тебя никогда больше здесь не увижу, тогда и будем в расчете...

Напряженное молчание стояло еще пару секунд, потом Жора, зло сплюнув под ноги, круто развернулся и быстро направился к машине, небрежно махнув рукой своим. Те повскакали и кинулись следом. «Волга» газанула на второй скорости, взметнув песок, выскочила на дорогу и умчалась в сторону городка.

Дядя Сандро приложил ладонь к груди:

– Извините уж за эту невоспитанную молодежь. Есть и у нас такая, где же без нее... Я вас очень прошу: кушайте и пейте, забудьте побыстрее этих невоспитанных юнцов. Второй раз они здесь не появятся, слово даю...

– И кто же они такие? – небрежно спросил Лаврик.

– Молодежь глупая, – дипломатично ответил дядя Сандро. – Сейчас и такие появились: купил красивую машину на деньги от мандаринов, надел японские часы – и думает, что он теперь настоящий князь, как в старину. Только какой из него князь? С людьми правильно жить не умеет, культуры не понимает... Если объяснить вовремя, может, и поймет... Одно вам скажу: больше его здесь и близко не будет, – его лицо стало не на шутку озабоченным. – Вы ведь не будете обходить шашлычную дяди Сандро десятой дорогой из-за одного невоспитанного юнца?

– Не будем, дядя Сандро, – ответил за всех Лаврик. – Хорошо тут у вас, уютно...

Расправив в улыбке твердые морщины, дядя Сандро кивнул и пошел к домику. Глядя ему вслед, Лаврик переглянулся с Мазуром. Мазур его прекрасно понял: интересный человек дядя Сандро. Как все трактирщики на большой дороге, о каких бы временах ни шла речь. Каждый советский человек знает: в Советском Союзе организованной преступности не существует, таковая – продукт исключительно разлагающегося буржуазного общества. Однако, как ни крути, есть некая система. Система отношений.

Особенно в таких местах, где не так уж и далеко обитают кавказские народы, у которых эта система развита до пределов совершенства. Дядя Сандро, конечно, не сицилийский замаскированный дон Алессандро, но в любом случае – человек непростой. Смог ведь организовать здесь совершенно частную лавочку. Ничего такого за ним наверняка нет. Здесь все по-другому: говоря обтекаемо, он всех знает, и все его знают. В этих исторических условиях и такой тип, как Жора (уж наверняка с каким-то криминалом связанный) вынужден пасовать перед простым духанщиком (впрочем, сам дядя Сандро слово «духан» категорически не любит, потому что оно грузинское, а у абхазов с грузинами, как Мазур успел узнать, не самые лучшие отношения, деликатно говоря. Не будем употреблять формулировок, не принятых в Советском Союзе и откровенно противоречащих тезису о дружбе народов, просто скажем – отношения не самые лучшие...).

Лаврик сказал, как ни в чем не бывало, наполняя рюмки коньяком:

– Ну что, ребята, наплевали и забыли? Не будет же нам всякая шпана портить настроение на весь день? Здесь еще столько вкуснятины на тарелках и в бутылках...

Все последовали его примеру, последним – Вадим, все еще, сразу видно, не остывший толком и полный несбыточных мечтаний: например, догнать «Волгу» на бреющем полете, как Бэтмен, и перевернуть ее вверх колесами.

– Не испугались, Верочка? – поинтересовался Лаврик.

– Этих? – она надменно вздернула красивый подбородок. – И не такие приставали. Мы здесь как-никак третий год подряд, иногда выползет такое чудо болотное... Вадик, помнишь в прошлом году того типа, на набережной?

– Помню, – сказал все еще мрачноватый Вадим, осушив свою рюмку. – Зря ты не дала ему по роже настучать...

– А за что? – пожала она красивыми обнаженными плечами. – Только за то, что комик? Представляете, ребята, это уже второй кинорежиссер на мою голову. Только тот был гораздо импозантнее. Вадик стоял в очереди за мороженым, тут он и появился. Седина красивая, шейный платок изящно завязан. И начал клеиться со всей галантностью. Пачкой денег не размахивал, о порнографии и речи ни шло. Наоборот, фильм должен быть высокоинтеллектуальным, элитарным... – она фыркнула. – Как у «Андрюши» Тарковского. И без моего одухотворенного личика весь замысел сорвется. Столько киношных известных фамилий на меня высыпал...

– Ага, – сказал Лаврик. – Говорил он, что знаком с самим Феллини, а по роже и не скажешь, что знаком...

– Да нет, – энергично возразила Вера. – По его физиономии как раз можно сказать, что знаком с Феллини. Тоньше работал. Никого из корифеев уменьшительными именами не называл. Но все по Хлестакову – и с Пушкиным на дружеской ноге. И, конечно, очень быстро зашла речь о прослушивании в гостинице. Тут подошел Вадик и повел себя без всякого уважения к кинематографу...

– Надо было все же в морду, – мечтательно сказал Вадим.

– Ты уже в позапрошлом году раз давал в морду, – фыркнула Вера. – И что? Два часа в милиции проторчали...

– Все равно, – упрямо сказал Вадим. – Тому-то грех было не дать. Классический образ: вольный сын Кавказа, кепка-аэродром, золотые зубы в три ряда. «Красавыца, тэбэ сколко дэнэг дат, чтоби ти со мной ужинать поехала до утра?»

– Тогда – да, – сказал Лаврик. – Тогда – святое дело... По рюмке? Чую, не из опилок сей коньяк гнали...

– В общем, тяжелое это дело, ребята, быть мужем красивой женщины, – сказал Вадим, почти стряхнувший злость. – Особенно на курорте.

– Нас зовите, если что, – сказал Лаврик. – Вы на Кирилловы очки не смотрите, он у нас КМС по самбо, и скоро, чует моя душа, мастером будет. А мы с Колей в «крылатой пехоте» служили.

– Да я как-то сам справляться привык, – сказал Вадим с той самой пресловутой мужской гордостью.

«Вот только если их будет четверо, и как минимум один с пистолетом, можешь и не справиться, – подумал Мазур. – А впрочем... Каротин говорил, что, в общем и целом, обстановка здесь насчет этого относительно спокойная. С невезучими дурехами случается всякое – как с ними обстоит под любыми широтами, – но вот особой наглости в отношении туристок как-то не отмечено. Да и эти клоуны, полное впечатление, больше рисовались. На чем он себе «Волгу» сделал, говорил дядя Сандро? На мандаринах... А это уже иной психологический тип личности, как небо от земли отличающийся от мрачного уголовника «в законе»...»

Дядя Сандро принес еще бутылку коньяку. Никаких сомнений – жизнь возвращалась в прежнюю колею веселья и спокойствия.

Глава II. ГОЛЛИВУД, ВТОРАЯ СЕРИЯ

Он скользил над светлым песчаным дном, словно призрак или ангел – чересчур материальный для призрака и слишком грешный для ангела. Из песка торчали давным-давно обкатанные морем камни, большие и маленькие, брызгала стайками рыбья мелочь, не подозревая, что в гастрономическом плане она Мазура нисколечко не интересует, кое-где колыхались водоросли, ничуть не похожие на те, что он видел в Индийском океане.

Все было знакомо – ощущение невесомого полета, невероятная легкость тела. Чуточку удручало одно: после акваланга плаванье с маской и трубкой выглядело примерно так, как если пересесть с мощной машины на велосипедик. Трудно привыкнуть, что нельзя уйти на более-менее приличную глубину, вовсе не грозившую «кессонкой» исключительно оттого, что приходится то и дело подвсплывать, долгим жадным глотком набирать воздуха. Словно привязан к поверхности моря короткой невидимой веревкой. А выправлять надлежащим образом железные разрешения на акваланги в погранзоне – обязательно привлечь к себе лишнее внимание. Ничего. В конце концов, это ненадолго. И задачи стоят самые мирные: добыть побольше морской дичи, которая, свежайшая, отлично пойдет под пиво.