Гюнтер Хофе - Мерси, камарад! Страница 57

Баумерт так растерялся, что не знал, что ему делать, как вести себя.

Жозефин сказала, что вещи в шкафу принадлежат ее брату, но что она будет рада, если они подойдут немецкому унтер-офицеру, которому вдруг захочется на несколько часов снять с себя форму и почувствовать себя свободным. Кроме этого можно найти еще что-нибудь.

— Послушайте, мадам. Давайте лучше прекратим эту смешную игру. Я только что вышел из тюрьмы гестапо в Кане. Там один француз, которого я не видел, шепнул мне через дверь ваш адрес. Вот и все. Вернее, не все. Я сейчас в очень затруднительном положении. А в этом доме играют в простоту…

— Здесь действительно очень простые люди, мосье. — И Жозефин снова озарила его взглядом своих ангельских глаз. — До свидания, мосье! — Она вышла, прикрыв за собой дверь, оставив Баумерта наедине с собой.

Почувствовав себя лучше, мадам Ледук села на топчан. Есть ли хоть какая-нибудь весточка от ее Поля? Вчера в десять часов вечера он, услышав какую-то передачу по радио, ушел из дому, сказав на прощание с улыбкой, что скоро вернется… С тех пор от него не было никакой весточки… Мадам очень беспокоилась за судьбу супруга.

Дениз Дарнан все еще держала в руках обертку от индивидуального пакета.

— Значит, вы мосье Вольф. По-немецки «Вольф» значит «волк». Вы выбрали себе великолепного зверя для фамильного герба. — Она довольно хорошо говорила по-немецки.

— Да, моя фамилия Баумерт, а зовут меня Вольф. Так пожелали мои родители.

— Господин унтер-офицер, если у вас нет квартиры, вы, кажется, обязаны зарегистрироваться в полевой комендатуре, не так ли?

— Полевая комендатура № 723 в Кане подчинена городской комендатуре Ла Манша. Там имеется координационный отдел с французскими властями, в частности полицией, которая в свою очередь подчинена министру внутренних дел Жозефу Дарнану. Кто-кто, а уж он-то не стесняется бросать под суд французов, а потом расстреливает их. Да мое имя Вольф, но ваша фамилия — Дарнан.

Девушка сделала усталый жест рукой.

— Оставим эти словесные распри. Вы еще можете вернуться назад. Вас ждут. Кругом такая неразбериха. Англичане находятся в каких-нибудь восьми километрах от Кана. Позиции гитлеровцев почти везде прорваны. Можете объяснить свое исчезновение несчастным случаем. С вами ничего не сделают. А здесь сейчас рыщет тайная полевая полиция.

— Меня никто не ждет. В лучшем случае СД.

Дениз бросила на Вольфа какой-то странный взгляд.

— Если вас поймают у кого-нибудь из французов, то плохо будет не только вам, но и тем, кто вас укрывает, ведь вы теперь дезертир.

— Это-то меня и беспокоит. Я больше не хочу здесь оставаться. Вы не могли бы спрятать меня где-нибудь в другом месте?

Жозефин бросила взгляд в пробитую у входа в подвал дыру, через которую виднелся клочок неба и доносился грохот артиллерийской канонады. Рана на голове Жозефин болела. Затем она перевела взгляд на Дениз, которая прошлой ночью спрятала в безопасном месте сбитого английского летчика. Задание было опасное, но Дениз выполнила его. Жозефин чувствовала, что она несет ответственность за девушку. Только бы вернулся Поль! Тогда она почувствует себя спокойной. Уж он-то сразу бы решил: оставаться немецкому унтеру здесь или же уходить. Жозефин с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться, и вдруг ее охватил страх, что ее Поль может никогда не вернуться обратно…

— В Кане вряд ли можно оставаться, — помолчав, сказала Жозефин.

— Тогда где же? — спросил Вольф.

— Где? Не знаю. На шоссе где-нибудь. Однако бомбардировщики и там бомбят не меньше. Вот придет Поль, он все расскажет, — сказала Жозефин, а про себя подумала: «Этот немец спас мне жизнь, теперь он хочет остаться у нас. Быть вместе с нами. Возможно, нам его послало само провидение». Она даже вздрогнула от одной этой мысли.

Дениз погладила ей руку, сказала:

— Скоро вернется Поль, не беспокойся, Жозефин. Здесь, в погребе, с нами ничего не случится. Отдыхай и не волнуйся.

Спустя несколько минут Дениз тихо спросила Баумерта:

— Мосье Вольф, вы сказали, что вас может разыскивать СД.

Баумерт кивнул, не поднимая головы.

— Находясь в тюрьме, вам приходилось встречаться с сотрудниками СД?

— К сожалению, я познакомился с одним типом. Он навестил меня в одиночке, где я сидел. Первый раз он пришел ко мне в гражданском платье, но я сразу же подумал, что он из СД, и не ошибся, так как на следующий день он уже явился в форме.

— Как фамилия вашего типа?

— Штурмбанфюрер Дернберг.

Дениз поднялась и, подойдя к большой дубовой бочке, остановилась, словно ища убежища. Когда она снова повернулась, на ее лице уже было обычное выражение: она овладела собой.

— И как часто вы встречались с этим Дернбергом?

— Дважды в тюрьме. И один раз, когда он вез меня на машине в часть.

— Можете вы описать его внешность?

Баумерта несколько удивил интерес девушки к личности Дернберга.

— Он высокого роста, строен, волосы темные. Взгляд дружелюбный, если он захочет. Глаза, пожалуй, голубые. Довольно красивый рот. Разговаривает на австрийском диалекте. Внешне он выглядит довольно хорошо, хотя холоден как лед.

— Он здесь, в Кане?

— Да, вчера еще был здесь. Мы расстались с ним в полдень в Уистреаме.

«А если этого Вольфа специально сюда подослало гестапо? Хотят, чтобы он проник в нашу организацию? Никаких доказательств, что ему можно доверять… — думала Дениз. — Но тогда он вряд ли бы стал так подробно описывать мне Дернберга».

Баумерт словно отгадал мысли Дениз.

— Мосье Ледук спросил меня вчера, не хочу ли я сделать себе татуировку. В бистро как раз сидит мастер по таким делам, он может выколоть что угодно. — И Вольф показал женщинам свои поцарапанные руки с татуировкой и надписями «Фламинго» и «Мое сердце принадлежит Жанин». — Если бы я встретил вас на день раньше, то тут было бы выколото «Дениз».

Все трое заулыбались. Приток свежего воздуха всколыхнул пламя лампы, а вслед за этим в подвал протиснулась чья-то фигура.

— Поль!

— Жозефин!

Оба бросились в объятия друг другу, поцеловались. Коротко обменялись самыми важными новостями.

Увидев повязку на голове жены, Поль нахмурился.

— Здесь нам оставаться нельзя, — сказал он. — Фронт совсем рядом. — И, посмотрев в сторону Баумерта, спросил: — Не правда ли, мосье Вольф, здесь слишком опасно, а?

— Для меня лично то и другое хорошо, — пробормотал Вольф.

— А почему вас, собственно, посадили? — вдруг спросила Дениз.

— Отнюдь не за какой-нибудь геройский поступок. Из-за пропажи секретных документов. Предположили, что я продал их.