Елена Волкова - Замок Страница 57

Пока Абигайль наслаждалась устремленными на нее восторженными взглядами, Фредерик внимательно следил за людьми. Он заметил, что между людьми в костюмах прохаживается немолодой человек в очках и с блокнотом в руках. "Вот этот господин в пенсне, наверное, разбирается в прежних модах. Очевидно, он и будет решать, кто победитель".

Немолодым человеком в очках и с блокнотом был смотритель местного музея. Двое его добровольных помощников из числа старших учеников колледжа тоже принимали участие в оценке и обращали его внимание на костюмы, казавшиеся им наиболее интересными.

Увидев пару в идеально смоделированных и отлично сшитых костюмах середины девятнадцатого века, историк замер. Он посмотрел на даму и кавалера поверх очков, моргнул и направился к ним.

— Господа, — сказал он, откашлявшись. — Прошу прощения, если, э-э… Но позвольте Вам напомнить, что по условиям конкурса можно было консультироваться с кем угодно, делать зарисовки в каких угодно музеях и прибегать к помощи профессиональных портных, потому что не все умеют шить, это понятно, но костюмы не должны быть взяты ни из театральных, ни из киномастерских, ни тем более из запасников музеев… Вы понимаете, что я имею в виду? Иначе Вы не можете участвовать в конкурсе.

Они переглянулись. Абигайль послала историку ослепительную улыбку.

— Уверяю Вас, уважаемый господин, — пропела она, — что ни о театральных, ни о каких-либо других упомянутых Вами мастерских не может быть и речи! Наши костюмы действительно сшиты профессиональными портными, но мы руководствовались исключительно модными журналами того времени.

— Я очень рад, — расцвел улыбкой историк. — Очень рад! А Вы не отсюда, да?

— Да, мы издалека, — ответил Фредерик более сухо и надменно, чем того заслуживал их собеседник и даже чем он сам от себя ожидал.

— A… Ну, хорошо, — смутился историк. — Желаю всего наилучшего.

И он ушел, что-то чиркая на ходу в блокноте.

— Зачем Вы так? — с упреком спросила Абигайль. — Он был очень мил.

— Право, я не хотел его обидеть, — оправдывался Фредерик. — Я хотел лишь, чтобы он ушел. Кроме того, я считаю, что мы достаточно повеселились и нам пора. Нас ждут дела поважнее, чем маскарады.

— Да-да, хорошо, — покорно согласилась Абигайль. — Пожалуй, Вы правы, и нам действительно пора…

"Как это мучительно!" — думал меж тем Фредерик; он страдал и с трудом удерживался от непоправимого поступка с того самого момента, как увидел выходящих из подъезда полуодетых женщин. Его терзало чувство голода и жажда крови. Первые несколько минут пребывания на площади он только озирался и растерянно моргал, потрясенный изобилием обнаженного загорелого тела. "Те две дамы не забыли одеться, нет. Можно даже сказать, что они одеты более, чем многие другие, — думал он, не в силах оторвать взгляд от юных особ, одетых, как ему казалось, в один корсет и такие короткие панталончики, что просто темнело в глазах. — Ведь это же все равно, что никакой одежды! Все равно, что в одном белье! Какое же теперь белье?! О времена, о нравы!.." Потом беспечно открытые руки и ноги немного примелькались, и его захлестнула жажда крови, которую он всеми силами давил в себе, и настроение его стало резко и сильно портиться. "Ах, впиться бы сейчас в кого-нибудь из этих обнаженных нимф! Хотя бы вот в эту — есть за что укусить. О, как бы она закричала, завизжала бы от ужаса и боли, и вся эта толпа праздных гуляк вместе с ней!.." Именно в этот момент к ним и подошел смотритель музея.

Абигайль же была так увлечена атмосферой праздника, что даже не вспоминала о том, что она вампир. До того самого момента, как взглянула на бледное напряженное лицо Фредерика.

Но не успели они повернуться и направиться к выходу с площади, как на импровизированной сцене стало что-то происходить. Там зажглись цветные лампочки, и к микрофону поднялся молодой человек в джинсах и футболке. Его голова была выбрита причудливым рисунком, и напомаженные разноцветные пряди торчали в разных направлениях. "Чучело!" — подумала Абигайль. Человек между тем бурно и весело всех поприветствовал и отрекомендовался Небесным Громом.

— Ну и имечко! Никогда не слышала такого! — шепнула Абигайль на ухо Фредерику. — Может, сценический псевдоним?

Тот ответил тоже шепотом:

— А может, он из племени тех дикарей, что до прихода европейцев заселяли земли Северо-Американских Соединенных Штатов? Я слышал, у них в употреблении именно такие имена и даже еще более странные.

Они не слушали, что говорил Небесный Гром, и собрались уже окончательно уходить, к тому же Абигайль тоже начала бледнеть и нервничать, но тут Небесный Гром захлопал в ладоши и уступил место у микрофона тому самому историку в очках и с блокнотом. Историк откашлялся, произнес несколько путаных и малопонятных фраз, из которых Абигайль и Фредерик разобрали только последние: "Дама в бальном платье из японского шелка с вышивкой морским жемчугом и кавалер в костюме для верховой езды из твида и замши, оба образца 50-тых годов девятнадцатого века. Поздравим же их!" Небесный Гром закричал в микрофон: "Вот наши победители!" — и показал на них обеими руками.

Молодые люди одновременно испытали жгучее желание превратиться в летучих мышей и немедленно покинуть это шумное и людное место, но тут их поймал свет прожектора, и они оказались на виду у всех собравшихся на площади, все взгляды устремились на них. Толпа под предводительством Небесного Грома захлопала, засвистела и заулюлюкала, а сам Небесный Гром стал делать обеими руками жесты, приглашающие их подняться на ярко освещенную площадку.

Фредерик скрипнул зубами. Абигайль вздохнула:

— Ничего не поделаешь. Постараемся покончить со всем этим как можно скорее.

Наконец закончились шумные и суетливые поздравления, пожатия рук, восторги и вспышки фотоаппаратов. Небесный Гром спросил, как их зовут, и они представились своими настоящими именами. Говорила в основном Абигайль, у нее хорошо получалось — сразу было заметно, что она привыкла находиться в центре внимания, и выглядела она вполне современно, будто просто играла роль кокетливой барышни прошлого века.

Выбравшись наконец из толпы и свернув в боковую улицу, оба глубоко вздохнули:

— Ох, как я устала! Никакое веселье не в радость при такой жажде и таких усилиях над собой!

— Теперь Вы понимаете, почему граф такой мрачный и резкий?

— Да, ему не позавидуешь. Кстати, что с ним? А с той женщиной?

— Не слишком ли мы задержались здесь?

Фредерик не закончил фразу: перед ними возникли несколько странно одетых молодых людей и окружили их. Несколько секунд все молчали. Потом тот, который в этой группе казался вожаком, сделал шаг вперед и усмехнулся: