Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский Страница 59

видели в англичанах противников объединения. Таких сторонников Бисмарка по всей Германии было предостаточно, но с ними Зоя не хотела связываться. Брат Тимофей считал их больше крикунами и прожектёрами, чем решительными и самоотверженными бойцами. Уж таковы были эти немцы — они, естественно, были всей душой, всей душой за единую Германию… Но желали они этого так, чтобы им при этом ничего не угрожало. И ещё, по словам того же брата Тимофея, все эти благородные патриоты находились под наблюдением полиции, а значит, и под пристальным взглядом Интеллидженс Сервис, которая давно и бесповоротно скупила всю полицию Гамбурга на корню. В общем, эта категория борцов для планов Зои не подходила.

Ко второму варианту относились кандидаты готовые сражаться за деньги. Беглые солдаты из прусской и австрийской армии, отставшие от кораблей матросы, проходимцы и жулики, бывшие торговцы рабами — всей этой публики в богатом городе было предостаточно, и их можно было худо-бедно организовать в коллектив, которым, как казалось девушке, она сможет управлять. Но вот беда, для людей подобного типа нужны деньги, много денег. А у Зои с этим было не всё в порядке. Так что второй вариант ей тоже не подходил. Но у девы был свой, личный ресурс… Зоя, в её семнадцать с половиной лет, была не просто красива. Длинные ноги и безупречную фигуру спортивной, сильной и развитой девушки нельзя было скрыть никаким, даже плохим платьем. Ангельское лицо с большими и умными глазами тем более были видны всем. Но, помимо этого, Зою переполняла внутренняя энергия юного очарования, то была жизненная энергия, состоящая из красоты, силы духа и ума. И эта энергия, словно магия, словно гипноз, действовала на многих мужчин, попавших в ауру её притягательности. Причём её сила не делила тех, кто восхищался ею, на молодых и зрелых. Сила не разбирала возрастов. Это относилось ко всем тем, на ком Зоя иной раз уже испытывала свои чары. Ну, так… Иногда испытывала… Совсем чуть-чуть… Только лишь попробовать, отточить коготки, чтобы почувствовать, что значит быть богиней. И на сей раз она наделась испытать свои чары, но уже по-настоящему, для дела.

И теперь дева размышляла, куда ей нужно идти, чтобы найти себе верных и преданных помощников, ну хотя бы одного. Студенты-инженеры, что проживали рядом с нею на Гамбургер-штрассе, неплохо подошли бы, но на ту улицу она возвращаться не хотела. Это было опасно. А вот посетить аэровокзал… Там шансов встретить английских шпиков было поменьше — что им там делать целыми днями? — а вот молодых людей, что приходят смотреть на прилетающие и улетающие дирижабли, там в хорошую погоду предостаточно.

От Остенде-штрассе до района Фульсбютль было чуть больше часа ходьбы. И, конечно, Зоя пошла пешком; во-первых, она решила экономить, а во-вторых, она никуда особо не тропилась, всё равно ответ на телеграмму, что она отправила в центр, придёт дня через три, не раньше. А может, и вообще не придёт. Но об этом варианте дева думать не хотела. Пока. Вот если ей никто не ответит дня через три или четыре, вот тогда она и будет об этом размышлять, а пока она бодро шла по улицам большого города, надеясь, что всё будет хорошо и мудрые старцы свяжут её с резидентом.

Ей потребовалось больше времени, чем она планировала, так как на улочке Кербельвег, что находилась рядом с кладбищем Хауптфридрих, дева увидела мастерскую по изготовлению зонтов. Тут же в витрине были выставлены эти самые зонты, и были они очаровательны. Ну, не так очаровательны, как парижские, но тоже очень даже неплохие. Каждой приличной девушке, которая не желает загореть на солнце, как какая-то крестьянка, нужен зонт, особенно если ручку этого зонта можно будет аккуратненько использовать как ножны для отравленного стилета. Да, Зое определённо нужен был зонт. И она даже присмотрела один. Беленький, кружевной, очаровательный. И, конечно же, это был самый дорогой из выставленных в витрине зонтов. Двадцать четыре шиллинга. О… Впрочем, это её не остановило. Она решила купить зонт, но не сама. Ей в этом должны были помочь. Но вот кто? Этого девушка пока ещё не знала.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀

Уже на подходе к Фульсбютлю все улицы были забиты разнообразными экипажами и публикой. Здесь она уже шла не спеша среди снующих посыльных и курьеров, среди носильщиков, и водителей паровых дилижансов, и кучеров гужевых повозок; ей нужно было соблюдать элементарные правила осторожности, чтобы не нарваться на кривоногого или бабку в шуте. Ведь ни тех, ни других не обманешь одеждой и вуалью, эти существа, скорее всего, знают её запах, так что нужно держать ухо востро, чтобы вовремя заметить такую тварь и убраться от неё подальше, пока она не начала принюхиваться.

И так, соблюдая осторожность, она добралась до смотровых площадок, с которых зеваки смотрят на дирижабли. И зевак тут сегодня было предостаточно, наверно, ещё больше, чем в прошлый раз. Дева немного подождала, посмотрела по сторонам и, убедившись, что английских тварей поблизости нет, стала подниматься по лестнице на смотровую площадку. И вдруг — она сначала даже не поняла, откуда знает этого человека, — Зоя увидела знакомое молодое лицо и крепкую фигуру. И лишь пару секунд спустя она вспомнила: Генрих Ройке, владелец театрального бинокля, он опять пришёл сюда пялиться на дирижабли.

Зоя вспомнила его самого и его чуть заискивающую попытку познакомиться с нею и подумала:

«На первый раз судьба тебя миновала, Генрих Ройке, но на этот раз ты от неё не уйдёшь. Уж слишком ты любишь дирижабли».

Она подошла к нему и встала рядом. Совсем рядом, так что их локти на перилах почти соприкоснулись. Молодой человек сразу кинул взгляд на девушку, но, конечно же, не узнал её. Это и понятно — не столь вызывающее платье, вуаль. А девушка взглянула на него в ответ и поздоровалась приветливо:

— Доброе утро, герр Ройке.

Хозяин бинокля взглянул на неё ещё раз, теперь чуть удивлённо, и потом спросил:

— Фройляйн, мы знакомы?

И тут Зоя подняла вуаль: можете взглянуть, герр Ройке. И Генрих Ройке взглянул, взглянул и открыл от удивления рот:

— О! Это вы?!

— Да, это я, — улыбаясь отвечала девушка; она даже немного стала волноваться, так как это удивление молодого человека в столь людном месте могло кому-то броситься в глаза. — А почему вы так удивлены?

— Но ведь вы… Это… — пролепетал Ройке.

— Что это? — интересовалась девушка.

— Ну, ведь вас же… Это…, — он всё ещё находился в крайней степени удивления.

— Да что