Тридцать один. Часть I. Ученик - Роман Смеклоф Страница 6

– Малыш! – крикнул дядя и махнул рукой.

Надо же, при посторонних я малыш, что, конечно, приятней заморыша и крысёныша.

Без особого воодушевления, я приблизился. Эрлик цедил что-то белое из дорогого, даже на мой взгляд, бокала и, прищурившись, смотрел сквозь меня. Без шляпы его голова походила на яйцо, такое же овальное, ровное, гладкое и начисто лишенное волос.

Стараясь не пялиться на чернокнижника, я впился глазами в стол. Тарелки с остатками пищи, ножи, вилки и закрытое крышкой блюдо размером с поросенка. Рядом пузатый кувшин и корзинка с хлебом, прикрытая расписным полотенцем.

– Мой крестник, – благодушно представил мастер Оливье. – Дарую ему секреты своего мастерства и, со временем, передам своих любимых клиентов.

Чернокнижник улыбнулся и кивнул.

– Я стар, как мировой океан, – с напускной печалью продолжил дядя. – Выполнять ваши изощренные фантазии с каждым годом всё тяжелее.

– Никто не молодеет, – подтвердил Эрлик.

Дядя хохотнул в ответ, словно над утонченной шуткой.

– Ты похож на оборотня, – справился чернокнижник, бегло взглянув на ошейник.

Никогда не понимал, зачем спрашивать очевидное, но некоторые очень любят задавать подобные вопросы.

– Да, господин.

– Странный выбор, Оливье. Ты знаешь, что там, – он поднял палец вверх, – не любят оборотней.

– Он безобидный, как морской огурец, – ответил дядя.

– Тебе, конечно, виднее, – задумчиво зажмурился Эрлик, – но свет не жалует неосвещенных источником магии.

– Блёклые их не устраивают, – проворчал Оливье. – Зато они любят хорошо пожрать и экзотику!

– Он экзотика? – скривив лицо, не то в подобии улыбки, не то от отвращения, уточнил Чёрный Эрлик.

– Ещё какая, – дядя прямо-таки расцвел. – Ещё лет десять и такие совсем пропадут.

– Ты хорошо осведомлен! – чернокнижник погрозил пальцем. – Через десять лет могут исчезнуть и другие блёклые. Ты же знаешь, тем, кто не озарен источником в тридцати мирах не место.

– Откуда мне знать? – деланно удивился Оливье. – Я сам почти блёклый.

Чернокнижник покачал головой и лениво поднялся, надел чёрную шляпу и ещё раз улыбнулся.

– Благодарю, Оливье. Ты знаешь, что, как всегда бесподобен. Жаль слышать, что хочешь покинуть нас и уйти на покой. Хотя, я слушаю эту прощальную песню много лет подряд! К сожалению, а может к счастью, твоим преемникам не везёт, так, как тебе.

Продолжая улыбаться, он поклонился и исчез. Только что стоял на палубе – и пропал. Маги!

– Садись, – приказал дядя.

Сомневаясь, согласиться или попытать счастье и прыгнуть за борт, я присел.

– Видел? – гордо поинтересовался он.

– Я в академии ещё и не такое видел.

Оливье скривился.

– Кто научил тебя кусать руку, которая кормит? А?

Он вскочил.

– Я дарую тебе вымирающее искусство. Половину секретов не знает никто во всех тридцати мирах. Слышишь, крысёныш, никто, кроме меня, а ты кривляешься, будто зовут выгребные ямы за аспидами чистить!

– Но я не готов резать, потрошить…

– Так вот, значит, что! – заорал мастер Оливье. – Замараться боишься? Да! Жрать-то ты не боишься! Горло не першит?

Он навис надо мной, тыкая пальцем в ошейник, и, не в силах успокоиться, орал, брызгая слюной.

– Челюсти не сводит? Хавать-то нормально – готов, а потрошить, снимать шкуру он не может.

Дядя схватил блюдо со стола и, сорвав крышку, сунул мне в лицо.

– Знаешь, что это? Сколько стоит? Думаешь, глубоководного томпондрано легко поймать и приготовить? Я неделю плавал с серебряным кольцом и топором под носом шхуны, а потом…

Дядя перевёл дыхание, а я успел рассмотреть гада с продольными полосами белого и зеленого цвета. Он кольцами обвил ярко-синий фрукт, заняв всё блюдо. Лишь четвертая часть оставалась пустой, видимо, съеденная за ужином.

– Что это? – с омерзением спросил я.

– Страж лилового сердца! – с гордостью выкрикнул дядя. – Кроме меня и одного паршивого старого гоблина в Таньшане никто не знает рецепт. Этот беззубый хрыч ненавидит чернокнижников, чуешь? А Черный Эрлик обожает Стража лилового сердца, крысёныш! Я дарую тебе власть над желудками самой могущественной публики тридцати миров! А он не готов!

Долбанув блюдом об стол, мастер Оливье отошел к фальшборту и плюнул в море.

Мне стало стыдно. Я хотел сказать, что он неправильно понял, я думал совсем про другое: про пытки, кровавые ритуалы и всякую мерзость, кулинарные блюда на ум как-то не приходили.

– Слыхал, как ловят песчаного драконового тигра? – устало спросил дядя и сам ответил. – На живца. Он люто ненавидит оборотней. Естественные враги, так сказать. А слышал, как ценится кровяная колбаса из отмоченного мяса драконового тигра? Только два клана охотников в Вишнустане умеют правильно готовить Шерханскую колбасу.

Что-то мне не понравился его вопрос. В особенности мягкий, вкрадчивый тон и нарочитая любезность с которой он рассказывал, как приманивают драконового тигра на моих соплеменников.

– Я думал, ты вместе с Эрликом пытками занимаешься! Пиратством и вымогательствами! Я и представить не мог, что ты повар!

– Повар? – дядя посмотрел на меня так, словно впервые видел.

Я заслонил лицо руками, пытаясь защититься от его яростного взгляда. Слово что ли неправильно выговорил или что-то напутал. Что теперь за борт кидать?

– Повар каши варит в трущобной рыгаловке, – холодно выговорил он.

Я осмотрелся. Точно, мы же на корабле, какой я бестолковый.

– Кок! – обрадовался я.

– Кок макароны с тушенкой мешает! – заорал он. – А я готовлю счастье. От моих блюд любой гурман получает столько удовольствия, сколько может вынести!

Я зачем-то кивнул. Дядя в ответ сверкнул глазами.

– Я виртуоз! Художник! Я маэстро!

Я кивнул ещё три раза. Чем вызвал новую волну гнева.

– Сходи с корабля прямо сейчас. Мы недалеко отплыли, я даже брошу спасательный круг.

Я отчаянно замотал головой.

– Я хочу быть вашим учеником, маэстро! – поклонившись, пообещал я.

Я плохо плавал и вообще недолюбливал глубокие водоёмы.

Дядя замер на начале фразы с поднятой в угрожающем жесте рукой.

– Что-то ты стал таким вежливым? Поумнел?

– Да, учитель, – не поднимая глаз, сказал я.

После сытного обеда, забывая про ошейник и мучительные превращения, я и вправду становлюсь очень мудрым.

– Хорошо, ученик, – уже спокойнее процедил дядя.

Тем вечером я впервые попробовал стража пурпурного сердца. Точнее, первый раз ел блюдо сложнее каши и яичницы. Кулинарные изыски я, конечно, видел, когда их несли на стол директору академии или через витрины ресторанов, но чтобы самому отведать… Такого ещё не случалось. Я ожидал чего угодно, но только не разочарования. Сперва страж напомнил обычное мясо, только солёное и горькое, но чем дольше я жевал жесткие, тянучие волокна, тем сильнее менялось моё мнение. Остывшая, засохшая овсяная каша с варёным кабачком. Один в один. Я с трудом работал челюстями, подавляя желание выплюнуть стража обратно в блюдо, поближе к его сердцу.