Алик Затируха - Искатели сокровищ Страница 8

– Найти кого-нибудь из тех солдат Зарецкого?

– Если даже Климов и Зарецкий сами участвовали в перетаскивании ящика, то и тогда им должны были помогать не меньше шести солдат. А, скорее всего, они не должны были обнаруживать личного интереса к сейфу, и солдат-грузчиков было больше.

– А когда, товарищ генерал, Зарецкий попал или сдался в плен?

– В ноябре, под Волоколамском.

– Сразу в бега не ушел, чтобы не выдать себя?

– Да, тогда в поисках связи между его исчезновением и последней поездкой в Москву быстро бы вышли на тех солдат… Трудно будет, Владимир Кузьмич, найти теперь кого-нибудь из них. Трудно. И все-таки, как ни велики были потери в войне, а такой шанс есть. Его надо использовать. И дело это никак нельзя откладывать в долгий ящик. Только что книгу Зарецкого закончила смаковать «Немецкая волна». Глава «Кровавый алмаз», лишний раз напоминающая о бесчеловечной жестокости большевиков, разумеется, шла в эфире без всяких сокращений. Не секрет, что эти передачи у нас слушают. Возникает, Владимир Кузьмич, щекотливый вопрос: как поступит человек, который поймет из нее – что он прятал со своим командиром Зарецким в 1941 году? Который сообразит, что эти несметные богатства могут до сих пор находиться в том самом месте. Обязательно ли он поспешит к нам?

– А не темной ноченькой – к тому месту…

– То-то и оно. Так что без лишней суеты, но поспешать нам надо. Если сокровищам «Красного алмаза» суждено быть найденными, то найдены они должны быть нами… Еще одно важное обстоятельство, Владимир Кузьмич. Книга Зарецкого, напоминая о происхождении драгоценностей, придает этому делу политический оттенок. Оно сразу поставлено на контроль ЦК…

Глава IV. Штатное расписание

Концертный зал имени Чайковского предлагал почтенной публике классическую музыку.

«Котлетная» на другой стороне улицы Горького – «биточки мясные».

Первые же звуки великолепного оркестра убеждали гостя филармонии в самом высоком неземном происхождении душ – композитора, исполнителей да и его, такой простецкой с виду, рядовой слушательской души.

Предвзято осматривая, осторожно обнюхивая, робко дегустируя биточек, клиент «Котлетной» с каждым мгновением становился все более свирепым атеистом, не верящим ни в какие высшие персоналии. А себя считал и вовсе никчемным существом, раз ему пытаются скормить такое блюдо.

– Из чего они их делают? – с интересом спросил Вася, разглядывая кусочек на конце своей вилки.

Из всей нашей компании я чаще других пользовался услугами общепита.

– «Мясо» для котлет и биточков, как правило, готовят так: ингридиенты, каблуки списанных солдатских сапог и копыта крупного рогатого скота, прокручивают мощными электромясорубками, добавляют опилок, смачивают водой из-под крана, перемешивают – и получившуюся субстанцию подвешивают над котлом, в котором варится первосортная говядина для персонала. Через три-четыре минуты сырье для котлет и биточков готово.

– «Мясо» для диетпитания над котлом только проносят, – добавил Моня. – Чтобы не стало слишком жирным…

Ради конспирации мы встретились в «Котлетной» у метро «Маяковская».

Я вытащил из кармана схему Москвы с ближайшими пригородами и разложил ее на столе.

– Итак, друзья, наш приход сюда означает, что все мы по-прежнему согласны осуществить нашу экспедицию. Сомнений и шатаний нет?

– Как товарищ Василий? – развел руками Моня. – Позволяет ли ему партийный устав участвовать в таком сомнительном мероприятии? Не должен ли он, как честный коммунист, прежде поставить в известность свою партячейку, горком и вообще все международное коммунистическое движение?

– Не буду лукавить, – спокойно сказал Вася, – знай я, что где-то точно находится сундук с драгоценностями, я бы, пожалуй, поставил в известность упомянутые Моней организации. А так… Успокойся, Моня, я не пойду в горком. Выпей стакан холодного компота за мой счет.

Я подвел черту под сомнениями и шатаниями:

– Мы можем и должны поступить естественно и просто. Не станем информировать о нашей поисковой кампании ни широкую общественность, ни закрытое бюро горкома. А результаты, так сказать, вскрытия покажут – как нам дальше быть. Откроем наш совет в котлетных Филях…

Мы склонились над схемой.

– Вот она, деревня Челобитьево, – показал я. – От нее нам плясать. И Мытищи совсем недалеко, и мое Бибирево рядом. С одной стороны, праздношатающаяся публика станет, вероятно, докучать любопытством. С другой – всегда недолго будет слетать куда-нибудь за «Геркулесом» или «Килькой в томатном соусе»…

Сверяясь с Мониным рисунком, я крестиком отметил на схеме место предстоящей нам работы.

– Надо бы звездочкой, – заметил Моня. – Среди нас есть партийные…

– Еще холодного компотику, Монечка, – похлопал по плечу маленького задиру невозмутимый Вася.

…Выяснилось, что прикупать имущество для экспедиции почти не придется. Основной вклад в ее оснащение – палатку, спальные мешки, примус «Шмель», даже 9-кратный бинокль – готов был сделать Вася, все поколения дружной семьи которого были заядлыми туристами.

Я не преминул заметить:

– Моня, не забудь напомнить: как только будет готова книга приказов по экспедиции, первым в ней должен стать приказ о каком-то серьезном моральном поощрении Васи.

Обговорили все технические детали экспедиции.

Моне было строго-настрого наказано взять с собой все его художнические причиндалы. Ему будет выделено время для творчества. Мы с Васей не позволим пылиться в бездействии одной из самых многообещающих кистей страны.

Выступить решили после майских праздников. Я и Вася оформляем отпуска, а Моне, пока еще свободному во всех смыслах художнику, ничего оформлять не надо.

Я рекомендовал:

– Для родных и знакомых: экскурсия наша – сугубо оздоровительная. После долгой лежки в больничных кроватях соскучились по природе. Хотим припомнить – как поют дрозды, как там травка зеленеет и солнышко блестит…

Мы вышли из «Котлетной» и прошлись по улице Горького. Как особенно хорош и светел мир после больницы! Как много обещает он. Судьба предлагает нам приключение? Что ж, мы не отвернемся от ее предложения.

… – Ну что – она? – хором спросили мы с Васей у Мони, когда ступили на полянку.

– Она! – уверенно сказал Моня, в последний раз всматриваясь в план и пометки, сделанные им в больничной палате со слов Михаила Карповича.

Мы огляделись.

Славная была полянка. Уютная, полная тепла и света. Птичья мелюзга, перебивая друг друга, уже торопилась посплетничать о своих новых соседях.

– Тогда разбиваем наш лагерь, друзья, – предложил я. – Прошу отметить в дневнике экспедиции день, час и минуты, когда мы ступили на эту многообещающую землю. Перелопатим ее – и любой из нас сможет стать достойной парой для дочурок Морганов, Ротшильдов и всех прочих рокфеллеров…

Под тактичным руководством Васи разбили палатку.

Не стали портить лесной воздух бензиновым «Шмелем», развели аккуратный костерок.

Поставили греть в котелке принесенную с собой на первое время воду. Вытащили из рюкзаков пакетные супы и каши, наконец-то освоенные неповоротливой пищевой промышленностью СССР на радость всем странствующим.

«ВЭФ-202» исправно поставлял информацию о кипучей трудовой жизни страны.

– Замечаете, – говорю я, кроша лучок для супа, – здесь, на природе, даже известие о том, как откликнулись на исторические предначертания ХХV съезда курские свекловоды, воспринимается как-то особенно торжественно и серьезно. Хочется ликовать и аплодировать. Хочется тут же засеять всю нашу полянку свеклой.

– А почему, Алик, это известие надо воспринимать иначе? – тут же встал на защиту предначертаний и внимающим им свекловодам Вася. – Люди искренне верят, что всесоюзные форумы коммунистов собираются не для того, чтобы переливать из пустого в порожнее. Верят, что его решения – это не чья-то блажь, а научно выверенная программа. И выполнить ее можно только добросовестным трудом всех и каждого.

– Как говорит! Нет, вы только послушайте – как говорит! – восхитился Моня. – Вот она – школа закрытых партсобраний. Что ни тирада – брильянт чистейшей воды. Надо бы эту тираду о добросовестном труде увековечить в дневнике экспедиции. Сделать ее эпиграфом. Сразу под «Пролетариями всех стран, соединяйтесь!»

Я тоже не удержался откомментировать Васину тираду:

– По-моему, у форумов коммунистов сержантское представление о добросовестном труде. С повелительным наклонением применительно к труду эти форумы перебарщивают. А для пролетариев всех стран такое наклонение – как рыбий жир для здоровья: говорят, что полезно, а принимать не хочется.

Несмотря на всё Васино великодушие, я не стал больше противопоставлять пролетариат и вызвавшуюся быть его единственным поводырем организацию. Для разрядки обстановки рассказал несколько анекдотов, в которых не было ни форумов, ни их исторических предначертаний, ни сыновьи внимающих этим предначертаниям масс. И только труд в той или иной форме неизменно присутствовал в каждом из анекдотов. Без труда, умственного и физического, и от любовницы своевременно не сиганёшь куда-нибудь, когда к ней муж неожиданно возвращается.