Сталин шутит. Лучшее и новое - Арсений Александрович Замостьянов Страница 34

– Беспартийный.

Сталин помолчал и заметил:

– Это ничего. Я тоже был беспартийный.

Пить Сталин им посоветовал свою любимую перцовку: «Она не такая крепкая».

Потом Михалков читал стихи про дядю Степу, и Сталин весело смеялся. Михалков немного заикался. Сталин сказал ему:

– А вы не заикайтесь! Я сказал Молотову, чтобы он перестал заикаться, он и перестал.

Потом они с Регистаном стали развлекать собравшихся смешными сценками из фронтовой жизни. Изображая трусливого генерала, Михалков позаимствовал фуражку Сталина. Хозяин Кремля смеялся до слёз.

Гимн получился очень неплохой. А с тем, как его принимали, связано немало исторических анекдотов, достоверных и не очень.

Как известно, к вождю переводчиком немецкого языка долгое время был прикреплен В. М. Бережков, переводчиком английского – В. Н. Павлов. Однако Сталин знал, что Бережков, будучи прекрасным специалистом по немецкому языку, столь же отлично владеет английским. И вот однажды во время войны, буквально за четверть часа до начала ответственных переговоров с американцами Сталину сообщают, что Павлов не сможет присутствовать, так как неожиданно заболел.

Американцы, уже прибывшие в Кремль, услышав об этом, заволновались: неужели переговоры будут отложены или сорваны. Советник посольства США в Москве Чарльз Болен, который выполнял обязанности переводчика с американской стороны, с тревогой спрашивает у Сталина: что делать? Но Сталин совершенно спокойно воспринимает сложившуюся ситуацию и невозмутимо заявляет: будем работать.

– Кто же будет от вас переводчиком? – нервничает Ч. Болен.

– Бережков, – отвечает Сталин и отдает распоряжение. – Вызовите его.

– Но ведь Бережков «немецкий» переводчик, а не «английский», – не унимается Ч. Болен, который считал, что он хорошо осведомлен об окружении Сталина и о кремлевских кадрах.

– Это не имеет значения.

– Как так не имеет значения?!

– Я ему прикажу – и Бережков будет переводить с английского.

Далее следует немая сцена. Далее американцы предполагают, что дядюшка Джо спятил, и пребывают в шоке. Далее является Бережков и по-военному отвечает на приказание Сталина – «есть!». Далее он блестяще выполняет свои обязанности. Далее американцы, обалдевшие от мистики происходящего, следят не столько за ходом переговоров, сколько за безупречным английским Бережкова.

Черчилль с упоением рассказывал о своей поездке в Италию, откуда англо-американские войска вытеснили фашистов. Он прямо-таки упивался бурным энтузиазмом, с которым его встречали итальянцы. Пришлось Сталину охладить экстаз премьера негромким замечанием:

– Совсем недавно там же, точно так же и те же самые толпы приветствовали Муссолини.

Союзники решали, что делать с немецким военным флотом. Американцы отказались от своей доли. Сталин предложил поделить пополам между СССР и Англией. Но Черчилль внес встречное предложение: «Затопить».

Сталин:

– Вот вы свою половину и топите.

На одной из встреч в верхах Рузвельт сказал:

– Выборы в Польше, как жена Цезаря, должны быть выше подозрений.

Сталин поправил его:

– Это только так говорили… На самом же деле за ней водились кое-какие грешки…

У начальника Генерального штаба маршала А. М. Василевского отец был священником, а сам он в молодости учился в семинарии. Однажды в неофициальной обстановке Сталин задал ему неожиданный вопрос: почему по окончании семинарии Василевский «не пошел в попы»? Маршал, смутившись, ответил, что не имел такого желания и что ни один из его трех братьев тоже не стал священником.

На это Сталин озорно заметил:

– Так, так. Не имели желания. Понятно… А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор.

Однажды в 1941-м Сталин на одном из заседаний вдруг спросил наркома судостроительной промышленности Носенко: «Почему Вас еще не арестовали?». На следующий год он, проходя мимо наркома, остановился и удивился: «Вы все еще на свободе?». Еще через год «сразил» того вопросом: «Вас до сих пор не расстреляли?». Наконец, на знаменитом приеме в Кремле в честь победы Сталин, произнося тост, сказал: «Мы, большевики, всегда верили в победу, никогда не поддавались растерянности, унынию, панике. И даже не теряли чувства юмора. Правда, товарищ Носенко?»

Перед Парадом Победы решили порадовать Сталина новой формой генералиссимуса. Сшили три образца. Начальник тыла Советской Армии генерал А. В. Хрулев подобрал молодцов атлетического сложения, одел их и выстроил в приемной. Выйдя из кабинета, Сталин окинул взглядом накидки с красной атласной подкладкой, эполеты, раззолоченные пуговицы, галуны, аксельбанты и недоуменно спросил:

– Это что за выставка павлинов?

Начальник тыла и его павлины вытянулись во фрунт.

– Товарищ Сталин, это три образца формы генералиссимуса на Ваш выбор. Какая Вам понравится, ту и будете носить, – доложил Хрулев.

Сталин пресек выходку главного интенданта, шуганув их всех вместе, невзирая на звания – так свидетельствовал охранник А. Т. Рыбин. Исторический парад Победы генералиссимус принимал в прежней форме маршала с маршальскими же погонами. Парадная форма для нового, высшего воинского звания претерпела по указанию вождя лишь одно незначительное изменение: стоячий воротник заменили на отложной.

Банкет в Кремле. Сталин по своему обыкновению прохаживается вдоль праздничного стола, попыхивая трубкой. Длинный величальный тост в честь вождя произносит живой классик русской, советской литературы А. Н. Толстой. Говорит долго, употребляя эпитеты во все более и более превосходной степени. Сталин слушает, приближаясь к Толстому, останавливается возле него, трогает за плечо:

– Стараетесь, граф, стараетесь…

Кто-то бдительный сообщил вождю:

– Товарищ Сталин, писатель Алексей Толстой миллионер. Надо прижать его налогами.

– А у вас есть другой Толстой?

Как-то, читая рассказ писателя Михаила Пришвина, знатока русской природы, Сталин пробормотал:

– Интересно, что за птица дрофа?

Несмотря на тяжелое военное время, в Астраханский заповедник тут же вылетел самолет с профессором-орнитологом на борту, и на следующий день верные слуги доложили, что товарищ Сталин может увидеть дрофу. Отворилась дверь – и вошел профессор с дрофой. Сталин сказал:

– Замечательная птица эта дрофа. Но зачем ее неволить? Выпустите ее. Думаю, что и профессора тоже можно выпустить.

Обсуждалась кандидатура на пост