Валентин Николаев - Собрание сочинений в двух томах. Том II Страница 22

37. Над рекой гора, по верху горы дорога, над дорогой небо, в небе летят гуси. Весной – на север, осенью – вниз по реке. И люди идут в обе стороны над рекой по дороге. Но дальше сельсовета в одну сторону и дальше собственного дома – в другую не ходят. И так много десятилетий много поколений мотаются туда-сюда, разогнувшись от полевых или домашних работ. Река, дорога и небо для них есть свобода, иной они не знали, не видели.

И вот однажды их пригласили голосовать, и они проголосовали за Жириновского к удивлению Черномырдина. Почему? Потому что Жириновский в их жизни первый человек, который чувствует себя свободно даже в Кремле. Они и проголосовали за свободу, о которой всё твердят им на все лады, а землю не дают.

38. Мы изнасилованы вождями, развращены пролетарскими «гениями», отравлены опиумом марксистской философии… Мы перестали доверять своему уму, чувствам, совести, своей силе, умению. Чтобы излечиться от всего этого, надо бросить всякую высокую идейность, не искать среди политиков нового гения, не переживать за весь мир. Надо просто пожить нормально, заботясь только о хлебе, о земле, о своём доме, избавить себя и детей от забот об авторитете очередного вождя. Даже памятники всем этим «гениям» не трогать пока: пусть стоят обездоленно среди нас обворованных и оборванных, пусть «поглядят»; придёт время – и они сами своим революционным шагом уйдут в музей.

39. Приволье России загоняется куда-то в неудоби, окружается цивилизацией и хиреет, истощается.

Сегодня уже не сыщешь тихих речных плёсов в старых лесах, где с пёрволедьем выходили из глубин на пологие белые пески косяки чёрных с прозеленью налимов. Стояли неогороженными стожки сена.

Именно в таких лесах были отлаженные тетеревиные перелёты над рекой, Хорошо знали это и рыбак и охотник, без нужды не бродили и не стреляли тут, а ходили скрытно от зверя и птицы – добывали себе радость и пропитание. Дичи же год от года не только не убывало, а накапливалось всё больше безо всякой охраны и инспекции. А сейчас всё наоборот: всякие запреты природу «охраняют», а дичь шарахается, жмётся от людей в глубины лесов, болот, в буреломы и гари и отсиживается там как в тюрьме.

40. Человек меняет природу, думает, что в лучшую сторону, но и природа меняет человека, и человек опять думает – тоже в лучшую сторону. А в результате жизнь становится всё хуже и виноват в этом кто-то третий – опять думает человек. Когда будет совсем плохо, он скажет: виноват Бог.

Заблудились мы в трёх понятиях: человек, природа, Бог, как в трёх соснах, и не видим выхода.

41. Земная жизнь, конечно, и не очень интересна. Капризы плоти замучивают человека, делают из него работника, раба. В конце концов человек должен куда-то уходить. И в этом нет ничего страшного: если человек не становится совершенным, то мир должен иметь несколько степеней совершенства и переход через их границы не должен быть беспорядочным. Мы слишком много думаем о земных границах и совсем не думаем о границах небесных.

42. Россия не столько себя знает, сколько чувствует. А надо и звать. Прежде всего свою историю, а второе – день сегодняшний и окружающий мир, чтобы сравнивать. Если вооружить только этим сегодняшних людей России – завтра они сделает то, о чём и не подозревает никто. Информация, отнятая у Россия коммунистами, превратилась в страшное оружие. Это оружие чуть не погубило нашу страну.

43. Нынче склонившаяся над речкой однобокая ива – счастливое дерево: весенней ночью поёт на ней соловей; летним утром затаится под ней рыбак над удочкой, а в полдень, прячась от жары, приплывут к ней окуни и язи. Наступит осень – каждый опавший с неё лист поплывёт как золотая лодочка вниз, сопровождаемый рыбьей мелочью. А зимой? Зимой её и вовсе никто не обидит. Занесёт её снегом на пустынном берегу, и ни топор ни пила её не тронут: ни дров от неё, ни изделия какого путного не добыть. Так и стоит она над рекой год за годом одинокая, но счастливая.

44. Белый снег, чёрный тал у самой реки. Тишина, солнце. И среди чернотала белая куропатка белее самого снега. Смотрит на меня, стоящего на лыжах, и как вспышка взрывается с плеском крыльев в снежном облаке, пронизанном солнцем. Такой запомнилась мне зима 1966 года. Не было бы этой куропатки – ничего бы не осталось в памяти: ни года, ни зимы, ни себя стоящего на лыжах. Ничего и не осталось больше. А ведь я работал тогда в затоне: около сотни различных судов было на ремонте, не одна сотня людей и дел «проходили» через меня в ту зиму. Но всё смешалось, потускнело, ушло куда-то в даль времени как отшумевший базар… А та снежно-белая вспышка «взорвавшейся» куропатки как мгновенная фотография отразилась в мозгу и осталась навсегда. Но почему, до сих пор не могу понять?

45. Человек проходит сквозь воздух, солнечный свет, траву, воду – проходит сквозь лето. Потом сквозь непогоду: дожди, туман, снег… и уходит в землю. Но зачем надо всё это проходить? Кому это нужно: самому человеку или ещё кому-то? Да и это ли главное? Главное – черезо что проходит душа? Но души материалисты в человеке не нашли.

46. Поколение за поколением люди как волны накатывают на Землю и уходят. И вот за это короткое время одному из людей вдруг становится «ясно», что жизнь на Земле устроена не так, и надо её переделать. Он начинает своё революционное переустройство Земли будто собрался жить вечно и будто до него все были слабы умом. Удивительно живуч этот тип людей, которых при жизни плебеи именуют гениями, а их внуки уже проклинают. Такое в истории разных стран и народов повторялось не однажды. И видимо, будет повторяться.

47. Подумать только: древность уходит в другую древность, а та – в третью. И так далеко-далеко от наших дней. А земля под нами всё та же. Травы, леса, животные на ней не столько менялись сколько сменялись, одно поколение другим. И человек так же. Он мало изменился, и не во всём в лучшую сторону. Однако уверен, что время, в которое он живёт, достигло совершенства. А значит, и сам он – один из совершеннейших. Заблуждение, каких много поглотила земля.

48. А может, это только кажется, что Россией кто-то управляет. Может, судьба её больше зависит от поведения народа, а не правителя. Уж не управляет ли сам народ своим царём а через него и своей жизнью? А тому, кто правит, только кажется, что он правит, царствует; на самом же деле – исполняет волю народа.

49. Все мои современники, – президенты, главы правительств, министры – не так уж много и видели, не так уж много и знают, понимают, чтобы управлять страной, каким-то блоком, частью земного дара. Они не знают «устройства» своих стран, земли; не ведают времени вне времени своей жизни. Они далеко не совершенные люди, и часто случайные на королевском троне, президентском посту… Я просто – большинству из них не верю, не доверяю в управлении моей Землёй, которая принадлежит мне не меньше чем им.

50. О, грозный мир! Конец века шумит в берёзах над моим домом, а не просто ветер. Конец тысячелетия свистит над нищей Россией – вычищает поля, леса, человеческие души – готовит к чему-то земли, воды, народы. Страшно на перекате тысячелетий. Страшно малому и великому. Душа сжимается и цепенеет, тоскует как перед страшным судом. Пришла пора жить по большому календарю, а не по красно-советскому. Но как «растянуть» душу на этот календарь? Хватит ли духу?

51. Давно в моём доме не поёт петух. Как погас родительский очаг, смолк и петушиный голос. Теперь дом похож на глухонемого: время ещё идёт, но идёт молча. Поэтому, когда живу в своём доме, люблю заводить звонок будильника на самый ранний утренний час. Завожу даже тогда, если и идти никуда не собираюсь. И вот заорёт он в неурочный час – выбегу я босиком на улицу, гляну на погоду и скорее опять на печь… Вслух ругаю стронувшийся будильник, а сам рад: кто-то должен в доме «сторожить» время.

52. Земля и небо живут по своим общим законам. Их взаимодействие – тайна для человека, одновременно опора, радость и скорбь. Старая берёза возле дома живёт сразу землёй и небом, она пожизненно чувствует то и другое и бережёт человека сверху и снизу, хотя он этого и не чувствует. Человек занят собой, личными делами, и считает, что всё зависит только от него: и дом, и берёза, хорошо ему в своём неведении и далеко ещё до неба.

53. Всё выше деревья вокруг моего деревенского дома и всё меньше соседей: деревья растут, а соседи вымирают. И всё больше людей приезжает в мой дом, не зная ни одного соседа, ни одного дерева.

54. Зимой глядишь из окна в сад, и кажется: яблоня всю зиму думает, какой величины будут у неё в это лето яблоки и как ей вынести, груз этих яблок… «Всю жизнь с ношей кроме зимы. А зимой с бесконечной думой, как я…» – думаю, глядя на неё из окна.

55. В жизни есть две свободы: земная и небесная. Земная трудна и коротка, а небесная – призрачна, далека. Соединить их трудно, от одной надо отказываться. А вот от какой отказаться – в этом весь человек.