Ингрид Нолль - Неунывающие вдовушки Страница 17

7

Ночь. Лежу без сна. Мучают угрызения совести, что со мной бывает крайне редко. Упреки Энди не прошли даром. Кора на моем месте рассмеялась бы в лицо всякому, кто вздумал бы ее упрекать. А меня, оказывается, задело больше, чем я думала.

Подруги часто меня подводят, на них нельзя ни рассчитывать, ни положиться в трудную минуту. И мне от этого больно и грустно. Но выходит, однако, что и я страдаю тем же пороком. Сына бросила, когда заберу – никто не знает. Из друзей тяну деньги, даже не заботясь о том, как и когда буду отдавать долги. Энди! Йонас! Феликс!

А ведь каждый из этих мужчин не живет в роскоши, деньги им приходится зарабатывать своим трудом, каждому по-своему. А я! Я – бессовестная лентяйка, сорю с легким сердцем чужими деньгами. Какая же я тварь! И я в очередной раз заплакала. Хорошо бы исправиться, стать честнее, благороднее! В этот момент я ясно услышала голос моей покойной маменьки: «Деточка! Благими намерениями вымощена дорога в ад!»

От матери я, наверное, унаследовала ее депрессивность. А от отца – безответственность. Отец еще и пил запоем, променял всю свою жизнь на бутылку. И чего еще от меня ждать с таким наследством? Что из меня может получиться хорошего?

Какие-то звуки! Как будто кто-то крадется по лестнице. Где-то в такой поздний час хлопает дверца машины. Страшно! Ужас! Я лежала, скованная страхом, и нервно прислушивалась. От страха я даже забыла о чувстве вины. Мне мерещилось, что маленькая тайка узнала меня сегодня в кафе и доложила Эрику, что я была тогда на курсах вместе с Катрин. А он тут же сообразит, что встречал меня раньше, а именно в тот самый день, когда исчезли его картины. И пазл сойдется!

А если Матисс подлинный и объявлен в розыск, то Эрик пойдет не в полицию, а совсем в другое место. И всю франкфуртскую братву на уши поднимет, чтобы ему вернули его собственность. Главная подозреваемая, конечно, Катрин, а не я. Но я-то засветилась вместе с ней, я теперь ее сообщница. Надеюсь, здесь, в Вест-энде, нас еще не выследили. А если и так, я без боя не сдамся!

Катрин смылась, я тоже могу скрыться, но картины в опасности! Их нужно спрятать так, чтобы Эрик в жизни не нашел. Камеры хранения на вокзале? Нет, не годится. В каждом втором детективе так делают, и тут же у них из кармана или из сумочки те, кому надо, вылавливают ключ от этой камеры хранения.

Перевезти картины в Италию? Но тогда придется кланяться Коре. Ой, неохота! Но кого вообще я знаю в этом мире, кроме Коры и Катрин? Еще в школе в Гейдельберге я была в классе совершенной одиночкой, пока не появилась Кора. И с тех пор мы не расставались.

Йонас был мне верным, надежным другом. Но его я ни в какие махинации втягивать не стану. И потом, у него сейчас наш сын!

Дармштадтская коммуналка отпадает: Эрик знает адрес, там картины не спрячешь.

Кабы у меня были родственники, но их нет, сирота я, сирота! А может, родители Коры? Они всегда любили меня как родную, всегда зовут в гости, к Бэле относятся как к внуку. Но боюсь, я их расстроила: хотя я жила в доме их дочери, им я давно не звонила, не объявлялась. Кора не велела. Мне было неудобно теперь просить их о помощи, но я все же позвонила и сделала вид, будто сейчас в Италии.

Бегло ответив на вопросы о Коре, я перешла к делу: у меня к ним немного необычная просьба. Не могла бы я прислать им на хранение три картины?

Работы Коры? – с надеждой спросил отец.

Нет, это наследство от отца, соврала я, так, ничего интересного. Можно попросить просто поставить их в сухое место? Я заберу их, как только снова буду в Германии. И обязательно заеду к ним с сыном. И они удивятся, как он вырос!

Присылай сколько хочешь, места хватит, согласился отец Коры.

Я тут же вызвала курьера. Завернула картины в старые газеты, потом в наволочки с кельтскими узорами (у этнографов в доме чего только не найдешь!) и два часа спустя вручила их посыльному в рыжей униформе. В качестве отправителя я выдумала художественную галерею в Бремене.

Довольно элегантно разделавшись с одной проблемой, я позвонила мужу. Пока есть вдохновение и силы! Йонас был в поле вместе с нашим сыном, а свекровь на этот раз говорила со мной необыкновенно приветливо и не сыпала упреками. Диво дивное!

Бэла в полном порядке, сообщили мне, наел румяные толстые щеки, каждый день с аппетитом уплетает к обеду ломоть черного хлеба с куском колбасы, кровяной или ливерной. Макарон не просит, ест все подряд. В сенном сарае живут котята, ребенок возится с ними всякий день и совершенно счастлив. За него можно не волноваться. И стоит подумать, не было бы лучше для ребенка, если бы…

При этих словах я громко всхлипнула, и мать Йонаса, добрая душа, меня пожалела:

– Ну ладно, это я так сказала, к слову пришлось. Ты извини, у меня сливовое варенье на плите… Пока. – И она положила трубку.

Чем бы отвлечься? Чем бы голову занять полезным? А, вот, итальянский! Подготовлюсь к этому уроку блестяще. Может, пойти на какие-нибудь другие курсы итальянского? Тогда с утра пораньше я буду ученицей, а после обеда обернусь педагогом и явлюсь к своим студентам с безупречными свежайшими знаниями.

Не рассказывать ли немного и о стране в дополнение к языку? Немного страноведения не помешает. Я еще кое-что помню из своих экскурсий, правда, по-немецки. И почему, собственно говоря, только Флоренция? Зачем ограничиваться только одним городом? Пусть будет вся Италия! Итак: «L’Italia е una penisola che ha la forma di uno stivale…»[20] – так я хотела начать.

Однако моему уроку на этот раз не суждено было состояться.

Перед самыми воротами школы на меня напали сзади, мгновенно заткнули рот тряпкой или еще какой-то тошнотворной дрянью, заломили руки и запихали в автомобиль. За рулем я увидела Эрика, он резко дал по газам, машина рванула с места. А нападавшим оказался толстый муж маленькой тайки.

Дурной сон стал явью! Ни кричать, ни говорить я не могла. Парализованная страхом, я решила состроить из себя дурочку и по возможности не злить моих похитителей.

Машина остановилась. Я узнала дом Эрика. Толстяк вытащил меня из машины и толкнул к подъезду. И хоть бы кто-нибудь обратил внимание, как беззащитную женщину с кляпом во рту эта горилла тащит к входу. Куда там! Никому и дела нет! Что, телика насмотрелись, привыкли? Думаете, так и должно быть? Или вы просто трусы все? Вот вы кто!

В гостиной меня связали по рукам и ногам, бросили на софу и вытащили кляп изо рта. Начался допрос, как в полиции: имя, адрес, профессия.

Я выдала себя за итальянку по имени Бьянка Мартини. Мне, разумеется, никто не поверил. Но до меня им было мало дела, их интересовала Катрин Шнайдер.

Катрин Шнайдер? Кто такая Катрин Шнайдер? Что за Катрин Шнайдер? Я прикидывалась невинной дурочкой. Они же вывернули наизнанку мою сумочку, и Эрик нашел учебник итальянского, на титульном листе стояло имя Катрин и дармштадтский адрес.

– Значит, говоришь, не знаешь такую? А она между тем одолжила тебе учебник и послала вместо себя на урок?

Чего это он мне тыкает? Я обиделась и молчала.

Но тут толстый отвесил мне такую затрещину, что остатки моего мужества испарились.

Ну, хорошо, ну знаю, знаю я вашу Катрин! Меня директор курсов попросил ее заменить!

Жирный урод, довольный тем, что развязал мне язык, сам решил встрять в разговор:

– Эта Бьянка, или как там ее, сидела у Катрин в кабинете, когда я туда приходил. Они там переглядывались как старые знакомые. – Тут он повернулся ко мне и стал уговаривать: – Ну, подумай сама, не делай ты глупостей, будет лучше для всех, если ты скажешь, где жена господина Шнайдера.

– Ее нет во Франкфурте! Она уехала. Иначе зачем мне ее заменять?

Эрик нетерпеливо постучал моим карандашом по учебнику Катрин.

– Давай шустрее, не тяни. Я долго ждать не могу. Где она сейчас? Как только Катрин будет у нас, мы тебя отпустим. Только не ходи в полицию, будет только хуже.

Адвокат кивнул своему подручному, и толстяк у самого моего носа зажег золотую зажигалку от «Дюпон». Этот кусок сала был мне омерзителен, меня от него просто мутило, я старалась на него не смотреть и уперлась взглядом в полоски на его подтяжках.

– А то ведь мы можем и по-другому, – пригрозил Эрик, внимательно глядя на меня.

Он был почему-то не в одном из своих стильных костюмов, а в спортивных штанах и футболке. Я чувствовала себя ведьмой на костре.

И тут случилось то, чего я так боялась.

– Есть! Вспомнил! – выкрикнул адвокат. – Вспомнил, где я тебя видел! Это ты была тут на лестнице?! Значит, картины – твоя работа? Так вы с Катрин сговорились! Это она дала тебе ключи! Она не только меня обокрала, она и тебя, дуру, подставила!

Так, речь зашла о картинах. И сколько я могу прикидываться, что ничего о них не знаю? Этот защитник сутенеров, скорее всего, держит меня за полную идиотку. Унизительно, конечно, но плевать. Неужели он так плохо разбирается в людях? Он ведь умен и жесток. Любит мучить, следит за собой, жаден – до чего похоже на Кору! Но Кора все-таки хоть и мерзавка, но, как ни крути, моя подруга, а вот об Эрике этого никак не скажешь.