Даниэла Стил - Награда Страница 3

Ни для кого не было секретом, что Фельдманы куда состоятельнее Барбе, состояние которых с годами постепенно таяло. Гаэль подслушала, как отец говорил, что они богаты землями и бедны наличными, но все необходимое у них было, а поместье по-прежнему оставалось одним из самых красивых в округе. Если не считать предупреждения родителей не вступать в разговоры с военными, Гаэль ни в чем не знала запретов, по-прежнему ездила в школу на велосипеде и останавливалась по пути, чтобы встретиться с Ребеккой. Гаэль всегда старалась выехать из дому пораньше, чтобы провести несколько минут на кухне Фельдманов, где кухарка и две горничные подавали девочкам свежие круассаны, бриоши и булочки с начинкой из расплавленного шоколада и всегда давали им в школу несколько лишних.

У Ребекки было двое младших братьев: двенадцати и четырнадцати лет – и пятилетняя сестра Лотта, которую сама Ребекка считала надоедливым отродьем, зато Гаэль обожала малышку, а та, в свою очередь, боготворила девушку. Братья Ребекки ходили в ту же школу, что и она. У Фельдманов был большой дом, конечно, не такой, как поместье Барбе, зато куда более роскошный: с прекрасной мебелью, безделушками и предметами искусства. Мать Ребекки покупала модную одежду в Париже, носила драгоценности и меха. Гаэль любила ходить к подруге, и там ее всегда встречали очень приветливо. Ее собственная мать была скромной, более сдержанной и даже строгой, поэтому Гаэль предпочитала проводить время в доме Ребекки, где было куда веселее, чем в собственном.

До своего отъезда в университет Тома вел себя как мальчишка и вечно дразнил девушек, но в последний год очень изменился, стал серьезнее, и причиной тому была оккупация. Они с отцом часами беседовали о положении в стране, и когда Тома бывал дома, время с Гаэль он почти не проводил, считая ее еще ребенком.

За две недели до Рождества Гаэль, как обычно, по пути в школу отправилась к Ребекке, но, обогнув поворот, за которым можно было увидеть дом Фельдманов, заметила у ворот два полицейских грузовика и нескольких жандармов. Гаэль притормозила, пытаясь понять, что происходит, и тут жандармы выволокли из дома отца Ребекки. За ним тащили его жену, пытавшуюся удержать за руку вопившую от страха Лотту. Мальчиков жандармы просто столкнули с лестницы, и бедняги кубарем полетели вниз. Потом Гаэль увидела Ребекку с распущенными светлыми волосами, развевавшимися на ветру: у девушки, видимо, не было времени их заплести. Один из солдат, словно тряпичную куклу, швырнул ее в грузовик – такая она была маленькая и худенькая. Про Ребекку и Гаэль в школе часто говорили, что они похожи как сестры, только Гаэль повыше. В ту секунду, когда жандарм схватил девушку, глаза ее и Гаэль встретились, но Ребекку швырнули в грузовик, и она исчезла из виду. Один из жандармов сорвал с головы мсье Фельдмана элегантную шляпу, бросил на землю и растоптал, усмехнувшись:

– Там тебе шляпа не понадобится!

Сердце Гаэль колотилось так, что было трудно дышать. Она в ужасе наблюдала за происходящим, не смея приблизиться и не зная что делать.

Вскоре грузовики, а следом за ними и машина жандармерии отъехали. Гаэль хотела было развернуться, но вовремя поняла, что это опасно. Было совершенно непонятно, почему Фельдманов грубо вышвырнули из дома не германские солдаты, а соотечественники, французские жандармы.

Разрыдавшись, Гаэль бросилась к дому подруги, взбежала на заднее крыльцо и проникла в кухню. Кухарка и обе горничные выглядели испуганными, по комнате распространялся запах горелого хлеба, но ни одна из них не двинулась с места.

– Что случилось? Куда их увезли? – всхлипывая, выкрикнула Гаэль.

Кухарка повернулась и вдруг яростно набросилась на нее:

– Убирайся! Вон! Тебе здесь не место! Проваливай!

Она показала на дверь.

Эта женщина никогда раньше с ней так не обращалась. Гаэль заметила, что горничные плачут. За то, что работали на евреев, их пообещали арестовать, и теперь прислуга в спешке собирала вещи – сверху слышался топот.

– Куда их повезли? – в отчаянии спросила Гаэль у кухарки.

– Не знаю… возможно, в тюрьму. Им следовало бы уехать до всего этого, – горестно вздохнула та, и на сей раз ее тон не был столь свирепым. – Ты должна уйти. Больше не возвращайся. Жандармы сказали, что уже сегодня днем дом займут немцы. Фельдманы больше не вернутся.

– Мне нужно ее найти! – лихорадочно пробормотала Гаэль.

– Не нужно! – отрезала тяжеловесная женщина, грубо ее встряхнув. – Оставь это! Тебе не позволят ее увидеть!

– Как они могли?..

Гаэль давилась рыданиями, но кухарка, которая всегда была так к ней добра, подтолкнула ее к двери:

– Они евреи. Забудь, что ты их знала, и уходи, пока не поздно!

Она вытолкала девушку за дверь и заперлась, а Гаэль, спотыкаясь, слетела со ступенек, схватила велосипед и, потрясенная случившимся, страшно встревоженная за подругу, поехала в школу. Жандармы обращались с Фельдманами как с мусором: побросали в кузов грузовика и увезли. И Гаэль понятия не имела куда.

Ее так потрясло случившееся, что она по пути в школу дважды упала с велосипеда, разорвала платье, поцарапала руку, ушибла колено и в результате опоздала на уроки. Выглядела она ужасно.

– Что это с тобой? – спросил мальчишка, которого Гаэль терпеть не могла, когда вошла в класс, прихрамывая и словно в тумане.

– Упала с велосипеда по пути в школу.

Девушка решила не говорить, что случилось на самом деле: отныне никому нельзя доверять – все изменилось в один миг.

– Где Ребекка? – не унимался мальчишка, когда она попыталась его обойти.

Гаэль не хотела отвечать, но все же, не оборачиваясь, буркнула, чтобы отвязался:

– Не знаю. Может, заболела.

«Или мертва», – подумала Гаэль, и ее накрыла очередная волна ужаса. Она должна найти Ребекку, что бы ни говорила кухарка. Где бы ни содержали ее семью, она их найдет!

Гаэль не помнила, как высидела все уроки, а потом схватила велосипед и помчалась домой. Проезжая мимо дома Фельдманов, она видела, как солдаты под руководством офицера носили сундуки и чемоданы. Немцы перебирались в дом! Надо было срочно разыскать отца. Он как раз возвращался из конюшни, ведя на поводу хромую лошадь.

Гаэль рассказала ему обо всем произошедшем сегодня утром, и отец, хмурясь, резко спросил:

– Кто-то тебя видел там? Я имею в виду солдат.

– Нет. Я подождала, пока они уедут.

О том, что Ребекка видела ее, что на мгновение их взгляды встретились, прежде чем ее бросили в грузовик, Гаэль решила не говорить.

– Потом я поговорила с кухаркой, но она не знает, куда их увезли.

– В лагерь для интернированных, – уверенно бросил отец, хотя Гаэль видела, что он тоже потрясен.

Он чего-то в этом роде и боялся. Слышал, что такие истории случались в Париже, но в Лионе и его окрестностях ничего подобного не было. Но если начали забирать таких людей, как Фельдманы, значит, началась массовая акция, и ни один еврей не может чувствовать теперь себя в безопасности.

– Я запрещаю тебе возвращаться в тот дом или пытаться выяснить, где Ребекка. Ты больше не должна не только видеться с ней, но и расспрашивать про нее: тебе все равно ничего не скажут и это опасно.

– Я должна найти ее, папа, – жалко пролепетала Гаэль.

– Не сметь! – завопил отец. – Немедленно иди к себе!

Гаэль с плачем вбежала в дом и, закрывшись в спальне, бросилась на кровать. Перед ее мысленным взором то и дело возникала леденящая кровь сцена.

Этим вечером точно так же была с ней строга и мать. Ни о какой дружбе не может идти и речи, все кончено. Если Гаэль начнет искать Ребекку, то навлечет беду на всю семью.

– Пообещай, что не станешь даже пытаться! – твердила бледная, измученная мать.

Она не слишком хорошо знала Фельдманов: так, встречались на школьных мероприятиях, – но ей было очевидно, что признавать знакомство с ними опасно. И если их забрали, разумно предположить, что теперь они в лагере для интернированных, где держали евреев, а может, и в концлагере где-нибудь в Германии. Также ходили слухи, что худшее еще впереди.

Гаэль не хотела спускаться к ужину, но родители настояли на своем, и она села за стол, хотя съесть так ничего и не смогла. На следующий день в школе занятий не было, поэтому она осталась в постели. Ребекка не выходила у нее из головы, а два дня спустя Гаэль случайно услышала, как двое арендаторов отца толковали о евреях, арестованных неделю назад и отвезенных в лагерь Шамбаран во Вьене, что в тридцати пяти милях к югу от Лиона и одиннадцати – от Валансена. Гаэль чувствовала, что сам Господь хотел, чтобы она получила эту информацию. На следующий день она села на велосипед и, вместо того чтобы направиться в школу, почти два часа колесила по проселочным дорогам, пока наконец не увидела лагерь, о существовании которого раньше понятия не имела. Огромная территория была окружена высокой – где-то металлической, где-то деревянной – оградой. Внутри находились какие-то домишки и палатки, большой то ли сарай, то ли конюшня, куда входили люди с вещами. Среди них были мужчины, женщины и дети всех возрастов. Пленников охраняли вооруженные солдаты, но их было не так много, как она опасалась. Кроме того, Гаэль не заметила собак и караульных вышек, что само по себе уже вселило в нее надежду.