Миа Марч - Время прощать Страница 32

Изабел выбрала «Ревность». Еще один фильм об измене, да, но совершенно другая трактовка. Которую можно приложить к себе. Мэрил Стрип, журналистка из Нью-Йорка, пишущая о еде, и Джек Николсон, из Вашингтона, округ Колумбия, колумнист, женятся, несмотря на циничное отношение к своим первым бракам. Мэрил оставляет свою жизнь в Нью-Йорке и переезжает в округ Колумбия, но в итоге, пока носит их второго ребенка, Джек заводит роман с героиней светской хроники – и Мэрил узнает об этом последней.

Изабел было интересно, не увидит ли Гриффин что-то… слишком знакомое. Учитывая большую разницу в возрасте детей, здесь должна быть какая-то история.

Она посмотрела на часы. Почти девять. В окна хлестал дождь, такой ливень означал, что вряд ли Гриффин предпочтет пешую прогулку.

– Мне нравится этот фильм, – сказала Перл, усаживаясь на диван рядом с Лолли. – Удивительно, как фильм об измене может быть таким смешным и полным смысла.

Лолли вставила в плейер диск.

– За это надо благодарить Нору Эфрон. Она написала сценарий по своей книге. Считается, что он очень автобиографичен. Ее муж – тот, кого играл Дастин Хоффман в… как же фильм называется? Про Уотергейт…

– «Вся президентская рать». И тоже основан на подлинных событиях, – подсказала Кэт, входя со своими эффектными кексами «Красный бархат». Следом за ней Джун внесла поднос с двумя большими мисками поп-корна. – Я из тех чудиков, кто любит прочесть книгу после просмотра киноверсии. Я собираюсь прочесть «Ревность» после нашего сеанса. Я никогда этот фильм не видела и книгу не читала.

Перл положила один кекс на кофейный столик.

– Могу дать тебе почитать. Я поклонница Норы Эфрон. И каждый раз, когда я смотрю этот фильм, мне становится понятно, почему Джек Николсон кинозвезда. Он невероятно обаятелен – до известного предела, разумеется.

– Ой, я забыла чай со льдом. – Изабел бросилась на кухню за кувшином и стаканами.

Она украдкой глянула в сторону лестницы, надеясь, что Гриффин спускается. Ни слуху ни духу Но когда она возвращалась, он уже спустился до середины и выглядел так… сексуально, именно это слово. Классически высокий, темноволосый и слегка растрепанный. Даже его волосы выглядели сексуально.

– Я не опоздал? – спросил он. – Эмми проснулась, пришлось долго ее убаюкивать. Мне пришлось дважды исполнить песню «Русалочка», прежде чем Алекса, не в силах дольше выносить мое фальшивое пение, приняла эстафету. Эмми заснула с первого раза, когда Алекса не допела еще и до половины.

Изабел улыбнулась. Как бы она хотела петь маленькому ребенку перед сном. Она пошла, показывая дорогу в гостиную.

– Хорошо бы записать вас на видео: папа, фальшивя, поет колыбельную дочке. Так мило.

– Я пою, как Пирс Броснан в «Мамма миа!». Вы видели этот фильм? Я – нет, но Алекса смотрела его на днях и сказала, что мне тоже не помешает. Такое не часто случается.

Изабел засмеялась.

– На самом деле это было несколько дней назад. В «Трех капитанах» месяц Мэрил Стрип. Постоянно только Мэрил. Я рада, что вы к нам присоединились.

– Я тоже. Как же давно я не видел фильма, в котором нет поющих обитателей лесов, – доверительно произнес он, усаживаясь рядом с Изабел на стул с высокой спинкой.

– Как я вас понимаю, – улыбнулась Джун.

Все поздоровались, завязался светский разговор, стали передавать друг другу кексы и поп-корн, а Кэт сбегала за пивом для себя и Гриффина.

– Все в сборе, кто хотел? – спросила Лолли, держа в руке пульт.

– Думаю, да, – ответила Кэт, вручая Гриффину бутылку пива «Шипъярд».

Еще одна гостья сидела на обычном месте Кэт – на пуфе, словоохотливая, немного за двадцать, Джулиана. Она приехала с бойфрендом, который, видимо, играл в «Военное искусство» или во что-то другое на своем ноуте в номере «Альбатрос».

Гриффин сидел очень близко от Изабел. Фильм начался, и она остро ощущала его близость, его руку. Бедро. Его профиль, четкий и мужской. Эти волосы. От него пахло мылом. «Айвори».

– Вот это да, мне очень нравится Мэрил с каштановыми волосами, – заявила Джун. – Она такая красивая. Как же мне нравится ее лицо.

– Мне тоже, – подхватила Кэт. – У нее такие изысканные черты лица. Даже с этой смешной прической восьмидесятых и подплечниками.

И в самом деле, в модном наряде с весьма солидными подплечниками Мэрил присутствовала на свадьбе и переглядывалась с совершенно незнакомым мужчиной, Джеком Николсоном. Раз, два, три – они вдруг оказались в постели, а потом, за полночь, ели вместе спагетти «Карбонара», которые она для него приготовила. Пока ели, вокруг них сыпались листы бумаги, и Джек Николсон сказал, что, когда они поженятся, он хочет, чтобы она раз в неделю готовила спагетти «Карбонара».

Это напомнило Изабел об Эдварде. Когда им было по шестнадцать лет, всего через несколько недель после знакомства, Эдвард сказал:

– Когда мы поженимся, я буду готовить тебе спагетти каждый день.

В те недели и месяцы после гибели ее родителей они съели уйму спагетти. Эдвард умел готовить только это блюдо, помимо сандвичей. Они сидели, накручивая спагетти с домашним соусом на вилки, и разговаривали о том, как станут жить, когда поженятся. Не будет не только детей, но и никакой сердечной боли, по словам Эдварда. На будущее Мэрил и Джека больших надежд она не возлагала.

– Ничего себе, – сказал Гриффин. – Когда Мэрил говорит, что никогда больше не выйдет замуж, что брак – пустая затея, что она в него не верит, а Джек с ней соглашается, им следовало бы на этом и остановиться. Конец фильма. Снято.

Все устремили взоры на Гриффина. Включая Изабел.

– Простите, – пробормотал он. – Не смог удержаться.

– Думаю, здесь все согласны с вами, – отозвалась Лолли.

Изабел спросила себя, поверит ли она когда-нибудь снова в брак.

– Это какая-то ошибка, – сказала Кэт. – Сорок процентов всех повторных браков заканчиваются разводом? А я бы предположила, что второй раз люди выбирают настолько тщательно, что этот процент должен быть гораздо ниже.

Джун зачерпнула горстью поп-корн.

– А может, со вторым браком они связывают даже большие ожидания. Задавленные – или что уж там было в первый раз, – они не купятся на туфту повторно. Или быстрее выберутся.

Однако в браке Мэрил и Джека, второго для обоих, все шло прекрасно. И у них только что родился ребенок.

«Ребенок…»

У Изабел на глаза навернулись слезы, когда Мэрил объясняла своему редактору журнала, для которого она писала:

– Ты тоже рождаешься. Ты как бы расширяешься.

Изабел именно так это себе и представляла.

Надо будет потом спросить у Джун.

Кэт качала головой.

– Как нелепо – все вокруг говорят, что эта светская штучка Тельма крутит роман с чьим-то мужем, и никто не знает с кем, а оказывается, это Джек Николсон?

– Трудно даже вообразить, что он действительно обманывал Мэрил, – вздохнула Изабел. – Они казались по-настоящему счастливыми. Я совсем этого не понимаю.

Джун слизнула глазурь со своего кекса.

– Мне бы хотелось понять, что заставляет людей изменять. То есть иногда это понятно. Но в данном случае, в очень многих случаях, это просто не имеет смысла.

Кэт кивнула.

– Невероятно, что он зачитывает список определяющих его слов в этой дурацкой игре за ужином даже после того, как мимо прошла любовница. Как он может не добавить «лжец-изменник»? Как может не чувствовать себя виноватым?

– Может быть, некоторые люди отстраняются, – предположила Изабел. – Чтобы оправдаться перед собой. Чтобы можно было продолжать жить в своем доме с женой или мужем, будто положение вещей сохраняется. – Как несколько месяцев делал Эдвард, пока его не поймали. – Но я все равно думаю, на месте Джека женщина, изменяющая мужу, бросила бы список и убежала в слезах.

– Моя жена этого не сделала, – сказал Гриффин. – Бывшая жена.

Все уставились на Гриффина.

– То есть она не почувствовала себя виноватой, – пояснил он. – Она чувствовала себя правой. Имеющей право на счастье. Она влюбилась, и это перечеркнуло другие чувства: верность браку, семье.

«Ох. Он не изменял. Это ему изменили». Изабел хотелось смотреть на него, а не фильм, но, понятное дело, она не могла.

– Забавно, как она – Мэрил Стрип, я имею в виду – просто поняла, – заметил Гриффин, явно желая вернуться к обсуждению фильма, – в ту же минуту, когда парикмахер заговорила о романе в их кругу.

Перл кивнула.

– Мне кажется, это очень распространенная ситуация. Моя сестра, упокой, Господь, ее душу, вошла однажды в дверь и просто поняла, в том числе и то, что она последней в их квартале об этом узнала. Думаете, так и бывает? Что в курсе все, кроме жены?

– Не знаю, – прошептала Изабел.

– Я тоже, – прошептал в ответ Гриффин.

Они переглянулись, и Изабел почувствовала, что все смотрят на них.

– Господи, как же я ненавижу эту часть, – заметила Лолли. – Когда она находит счета из гостиниц и подарки, то понимает и спрашивает его напрямую: «Ты ее любишь?», и он отвечает, что не может именно сейчас говорить на эту тему.