Эдвард Резерфорд - Ирландия Страница 32

Однако нынешняя ночь была совсем иной. Хорошо, что Ларине остался с ним. Конал просил, чтобы именно Ларине провел его через испытание, и ему было даровано такое разрешение. Они сидели рядом, разговаривали, немного молились, начитывали священные тексты. Потом, ближе к полуночи, Ларине ненадолго оставил принца одного.

Пытаясь сосредоточиться на том, что ему предстояло, Конал совсем забыл о духах, которые в эту ночь выходят за границы своего мира. Он сидел один в доме друида в темноте и не знал, приснилось ему это или случилось наяву, только глубокой ночью он вдруг увидел, как кто-то вошел в хижину. Удивительно, но вошедший был отчетливо виден в кромешной темноте, и Конал сразу понял, кто это. Прямо перед ним стоял его отец с печальной, доброй улыбкой на лице.

– Я так долго ждал тебя, отец, – сказал Конал.

– Скоро мы будем вместе, Конал, – ответил отец. – Мы будем вместе всегда, на островах яркого утра. Я столько всего тебе покажу.

Он снова исчез, а Конала охватило чувство величайшего покоя. Теперь он знал, что отправится к отцу с благословения богов.

Много лет прошло с тех пор, как на Таре совершалось человеческое жертвоприношение. Не меньше трех поколений. Это делало ритуал еще более торжественным и важным. Если и можно было снять проклятие, очевидно павшее на верховного короля и все его владения, то только так. И только так Конал мог избавиться от снедавшей его тоски и искупить свою вину за побег с Дейрдре и убийство Финбара. Но все же сейчас, когда он готовился к переходу в другой мир, он не чувствовал себя жертвой. Печаль или радость тоже едва ли наполняли его сердце. Печаль была излишня, а радость недостаточна. Нет, Конал всей душой чувствовал, что исполняется его предназначение. И дело было не только в пророчестве, обещавшем ему смерть после нарушения трех гейсов. То, что ожидало его, словно становилось безупречным выражением всех его сущностей: принца, воина, друида. Его ждала благороднейшая смерть, лучшая из возможных. Именно для этого он был рожден. Стать равным богам: это было сродни возвращению домой. И Конал оставался спокоен, пока вместе с первыми проблесками рассвета на востоке не вернулся Ларине.

Он дал принцу немного черствого хлеба и дробленых лесных орехов, ведь орешник был священным деревом. Потом Конал выпил три глотка воды, а когда закончил, разделся донага. Тщательно омыв тело принца, Ларине разрисовал его красной и синей краской. После того как краска высохла, друид повязал на левую руку Конала полосу лисьего меха. Оставалось еще немного времени. Снаружи уже занимался рассвет. Наконец Ларине с улыбкой произнес:

– Идем.

Людей собралось не меньше тысячи. На насыпи, где все могли их видеть, выстроились в круг друиды. На другом возвышении стоял верховный король. Когда показался Конал, толпа стихла.

Верховный король задумчиво смотрел поверх голов. Так нужно, думал он. Пусть происходящее ему не по душе, но сделать это необходимо. Он заметил Гоибниу. Да, кузнец и правда умен. Возвращение раскаявшегося принца и его добровольное принесение себя в жертву, без сомнения, мастерский ход, который не только восстанавливал утраченное влияние короля, ведь они отдавали богам принца крови, но и ставил друидов в трудное положение. Это была и их жертва тоже, притом самая важная из тех, что они могли принести. Если остров еще раз пострадает от неурожая, им трудно будет винить во всем одного лишь короля. Король это знал, и друиды это знали. На кону стояло доверие к ним самим.

Королева находилась рядом с ним. Она тоже молчала. С того дня, как Ларине нашел Конала на острове, король знал о ее угрозах бедной девушке, хотя и раньше подозревал что-то подобное. Он ни словом не дал жене понять, что ему все известно, но королева догадалась сама. Так что теперь она надолго забудет о своих кознях. Что до девушки, королю было искренне ее жаль. Ей позволят вернуться к отцу и родить ребенка Конала. Даже Гоибниу согласился с таким решением. А потом, возможно, он что-нибудь сделает для младенца. Ведь не знаешь заранее, когда может пригодиться дитя дальних родственников.

Толпа расступилась, и Конал, Ларине и еще два жреца медленно пошли вперед. Король боялся, что Конал повернется к нему, но принц смотрел прямо перед собой, лицо его было спокойно и торжественно. Король мысленно возблагодарил богов за то, что ему не пришлось встречаться с племянником взглядом. Процессия дошла до насыпи, где стояли друиды, и поднялась на нее. Друиды в плащах из перьев собрались в одном конце, Конал – в другом. Он был виден всем. Верховный король бросил взгляд на восток. Небо на горизонте было чистым. Хорошо. Они увидят, как взойдет солнце.

Горизонт начал светиться. До восхода оставалось совсем немного.

Трое друидов подошли к Коналу. Одним из них был Ларине. По слову старшего жреца Конал опустился на колени. Подошедший сзади друид наложил удавку на шею принца, но не затянул ее. Второй жрец поднял вверх изогнутый бронзовый нож. Ларине поднял дубину.

По кельтской традиции жертвоприношение предполагало три смерти ради трех основных стихий: земли, воды и неба. Поэтому одни подношения, предназначенные для того, чтобы умилостивить богов, сжигали, другие закапывали в землю, а третьи топили в реках. Так и Коналу предстояло пройти три ритуальные смерти. Но сам процесс был милосердным. Ларине предстояло оглушить Конала ударом дубины, после этого старший друид должен был затянуть смертельную удавку на его шее. А потом изогнутый нож перерезал бы горло уже бездыханного принца, чтобы кровь его пролилась на землю.

Верховный король посмотрел на горизонт. Солнце приближалось. Остались считаные мгновения. На холме друидов началось движение; остальные жрецы подошли ближе и окружили жертву. Теперь собравшиеся могли видеть только спины друидов и в центре круга – высоко занесенную дубину в руке Ларине.

И вот король увидел, как сверкающий луч метнулся к Таре, и быстро повернулся. В ту же секунду дубина упала вниз и с треском исчезла за яркими плащами жрецов. А потом наступило долгое молчание, которое нарушалось лишь шуршанием перьев из круга друидов.

Король думал о мальчике и юноше, которого знал, о своей сестре – матери Конала. Он не хотел этого, но Гоибниу был прав. Это необходимо было сделать. Никакая жизнь не обходится без жертв.

Наконец все было кончено. Друиды, кроме первых трех, отступили назад. Ларине держал в руках большую серебряную чашу. Тело Конала лежало без движения, голова его была повернута под странным углом. Старший друид оттянул назад голову принца, открывая шею, жрец с кривым ножом в руке быстро наклонился и перерезал горло, а Ларине подставил серебряную чашу и наполнил ее кровью своего друга.

Верховный король наблюдал. Кровь, как на то и надеялись, разбрызгалась по земле, и это должно было обеспечить хороший урожай. Потом король посмотрел на толпу, и ему показалось, что люди довольны. Это тоже было хорошо. И тут он случайно заметил ту девушку, Дейрдре, она стояла рядом со своим отцом.

Еще до полудня Дейрдре заявила, что не останется на королевский пир и хочет вернуться домой в Дуб-Линн.

К ее удивлению, никто возражать не стал. Верховный король, которому Фергус сообщил о желании дочери, послал ей свое благословение и золотое кольцо. Вскоре после этого пришел Ларине и сказал, что скоро навестит ее в Дуб-Линне и что две колесницы уже в ее распоряжении. Дейрдре понимала, что братьям хочется остаться на пир, но отец быстро приструнил их. Она знала, что должна уехать немедля. Оставаться в этом жутком месте она просто больше не могла.

Странно, но когда убивали Конала, Дейрдре не испытывала ни скорби, ни ужаса. Она хорошо знала, как происходит заклание жертвы, ведь ей столько раз приходилось видеть, как убивают животных на Самайн. Нет, совсем другое чувство захлестнуло ее.

Это был гнев.

Гнев начал обуревать ее почти сразу после того, как накануне приходил Ларине. Она осталась одна. Конал ушел и должен был находиться с друидами до самого начала церемонии. Дейрдре понимала и силу друидов, и власть короля, и ужасную волю богов. И все же сердце упорно твердило ей одно: Конал бросил ее и не важно, чем можно оправдать его уход. Всю ночь она снова и снова думала об этом. Ведь все то время, что они жили на острове, и даже после приезда Ларине Конал еще мог сбежать. Да, конечно, он дал слово. Король и сами боги потребовали этого. Но он мог скрыться. Однако Конал никогда даже не помышлял о побеге. Отец убеждал ее плыть без него, но ведь они могли бежать вместе. У него была такая возможность, только он ею не воспользовался. Он выбрал богов. Он предпочел ей смерть. Это все, что она знала. И мысленно проклинала и Конала, и друидов, и даже самих богов. Поэтому за его смертью Дейрдре наблюдала с горечью и гневом. На какое-то время это защитило ее от боли.

В день их отъезда ее ждала неожиданная встреча.

Дейрдре стояла одна возле колесниц, когда увидела, что в ее сторону идет королева. Встречаться с ней девушка не хотела и начала оглядываться по сторонам в поисках укрытия, однако королева ее заметила и теперь направлялась прямо к ней. Поэтому Дейрдре взяла себя в руки и понадеялась на лучшее. К ее удивлению, королева, подойдя ближе, кивнула ей вполне дружелюбно: