Дэвид Бейкер - Обольщение Евы Фольк Страница 33

— Вольф приехал. Мне пора.

Двадцатилетняя Ева, одетая в длинное летнее платье в горошек, быстро пересекла гостиную со своим коричневым чемоданчиком в руке. Она вызвалась помогать на кухне в двухнедельном летнем лагере «Гитлерюгенд», время проведения которого совпало с Олимпийскими играми в Берлине. Герда, перестав играть на недавно отремонтированном семейном пианино, вышла вслед за дочерью на крыльцо.

— Мне все это не нравится, — буркнула она, сердито взглянув на Вольфа.

— Хайль Гитлер, фрау Фольк! — весело ответил Вольф. — Не беспокойтесь, я о ней позабочусь. Можете на меня положиться.

— Я не об этом. У нее и здесь полно работы.

— Мама, мне нужно ехать, — твердо сказала Ева. Они целое утро провели в пререканиях.

— Ты не помыла окна наверху, как я тебя просила, и не прополола грядки, как обещала.

Ева повернулась к Вольфу.

— Уведи меня отсюда поскорее.

В свои двадцать лет Вольф уже был одним из руководителей регионального объединения «Гитлерюгенд» числом около 5.000 человек. Структура этой молодежной организации напоминала Вермахт. Самые мелкие бригады, насчитывающие 10–15 человек, входили в состав более крупных подразделений, те — в состав еще более крупных и так — до самой вершины пирамиды «Гитлерюгенд», на которой находились шесть объединений по 375.000 человек каждое. Хотя членство в «Гитлерюгенд» и «Союзе немецких девушек» не было принудительным, в этих двух организациях состояли почти все мальчики и девочки Германии возрастом от 10 до 18 лет. Для них призывом к славному будущему были слова Фюрера: «Слабый должен быть отсечен. Мне нужны юноши и девушки, умеющие терпеть боль. Быстрые, как борзые; крепкие, как дубленая кожа; стойкие, как сталь».

Естественно, для достижения поставленных Фюрером целей мальчики много тренировались — в том числе и в летних лагерях. Они день напролет маршировали, бегали, изучали тактику ведения боя, метали учебные гранаты и учились колоть штыком. Немногим избранным преподавались уроки управления планером с перспективой вступления в ряды недавно образованных Воздушных сил Германии: «Люфтваффе».

Девочки тренировались отдельно, готовя свои тела и души к тому, чтобы стать хорошими матерями. Новый немецкий Рейх нуждался в поколении сильных, здоровых воинов. Среди всего прочего, девочки должны были пробегать 60 метров за 14 секунд, толкать ядро на 12 метров, выдерживать двухчасовой марш-бросок, уметь правильно застелить кровать и приготовить здоровую пищу, а также — хорошо владеть шитьем.

— Все мои парни принимают присягу на мой День рождения, — самодовольно усмехнулся Вольф, направляясь вместе с Евой к ожидающим их автобусам.

— Ты имеешь в виду на День рождения Фюрера?

— Ну да. Ты уже приняла присягу?

Ева отрицательно покачала головой. Некоторые поклялись в личной верности Гитлеру после радиотрансляций его обращений, другие же — во время чарующих маршей с факелами в Кобленце, но Ева этого еще не сделала.

— Ну, раз ты работаешь на Клемпнера, то лучше не затягивай с этим. И твоему отцу советую сделать это побыстрее. Он получает жалованье из налогов, поэтому кому, как не ему, следует подтвердить свою верность.

Пара быстро шла по безукоризненно чистым тротуарам мимо нарядных домов Вайнхаузена. Повсюду в окнах красовались ящики с яркими цветами, а с навесов, образованных плетущимися виноградными лозами, свисали красочные знамена. Теперь нигде не было даже намека на былое уныние и отчаяние. Ремонтные службы заровняли все выбоины на дорогах и реконструировали речные доки. Сараи в садах были только что выкрашены и вместо нищих наполнены инвентарем.

Ева просто изумлялась, насколько быстро возродилась ее деревня. Все мужчины были задействованы если не в местных правительственных проектах, то на заводах, активно строящихся в Кобленце. Виноделы в долине Мозеля тоже торжествовали. Чтобы помочь им восстановиться после французского бойкота, Гитлер разработал блестящую схему, согласно которой города по всей Германии должны были покупать вино у конкретных деревень Рейнланда. За каждым городом была закреплена своя деревня, и результаты оказались просто потрясающими.

— Да, мы живем в чудесное время, — сказал Вольф, заметив, как Ева смотрит на окружающую ее гармонию. — Люди улыбаются, дети беззаботно играют. Я в восторге от всех этих цветов и знамен! Знаешь, евреи в Нью-Йорке сослужили нам большую службу.

— То есть?

— Они напали на один из немецких кораблей и сорвали флаг нашей партии. Ха! Фюрер ответил им тем, что объявил знамя национал-социалистов — официальным флагом Германии.

Добравшись до Флусштрассе, Вольф и Ева увидели, что посадка на автобусы еще не началась. Девочки уже уехали в свой лагерь, оставив сорок шесть мальчиков, выстроенных в безупречные шеренги, под ответственность Отто Шнайдера Ему уже исполнилось восемнадцать, и он был вполне подготовлен к командованию отрядом. Как и два его младших брата, Отто жил для «Гитлерюгенд». Увидев подошедшего Вольфа, он произнес команду, и сорок шесть парней, став по стойке «смирно», одновременно вскинули правые руки, воинственно крикнув: «Хайль Гитлер!»

Ответив им таким же приветствием, Вольф отдал приказ садиться в автобусы, которые должны были доставить их в палаточный лагерь, разбитый в предместье Мендига возле вулканического озера Лаах. Тут же, выбросив через выхлопные трубы клубы черного дыма, громко заурчали дизельные двигатели, а через минуту автобусы, натужно ревя моторами, уже взбирались вверх по склону холма, направляясь к выходу из долины Мозеля.

Ева всю дорогу наслаждалась прекрасными пейзажами Рейнланда. Она в жизни мало путешествовала и даже шутила, что ее мир — плоский, потому что ограничивается рельсами железнодорожной колеи между Вайнхаузеном и Кобленцем. Поездка на автобусе доставляла ей массу Удовольствия, поскольку позволяла хорошо рассмотреть ухоженные поля, поросшие травами овраги и густые лиственные леса с редкими вкраплениями темно-зеленых елей.

Вжав защелки, Ева открыла окно. Поток воздуха повеял ей в лицо запахом компоста и хвои. Ева сразу же вспомнила, как в детстве они с Андреасом выбирались из своей тихой долины, чтобы свободно побегать по этим лесам и полям. Весной он всегда дарил ей букеты полевых цветов. «Интересно, как он сейчас?» — подумала она.

Через сорок минут автобусы, миновав Мендиг, свернули вглубь области Айфель. Здесь у подножия низких холмов блестели маленькие, поросшие кувшинками и лилиями пруды, в серебристых водах которых под жарким июльским солнцем лениво барахтались утки и лысухи. Впереди на дорогу вышел олень. Пропуская его, колонна остановилась, и в возникшей тихой паузе Ева услышала пение камышовки. Она улыбнулась.

Наконец, они добрались до круглого мелководного озера Лаах, образовавшегося в кратере давно потухшего вулкана. В его гладкой, как стекло, воде живописно отражались крутые, поросшие травой и деревьями берега. Автобусы подкатили к штабу лагеря, который был устроен в большой палатке, натянутой возле спуска к галечному пляжу. Наконец, содрогнувшись на последнем ухабе, они остановились, и юные пассажиры начали с шумом выбираться наружу.

Вольф отвел Еву в штаб, где все приветствовали друг друга нацистским салютом. На доске объявлений для работников лагеря были прикреплены подробные, напечатанные крупным шрифтом инструкции. Директор передал Вольфу перечень обязанностей, и, проинструктировав Еву, провел ее к огромной, оборудованной под склад и кухню палатке.

Всю следующую неделю Ева, не покладая рук, трудилась на кухне, в то время как Вольф проводил на озере состязания по плаванию. Несмотря на то, что ей приходилось до кровавых мозолей с утра до вечера чистить картошку и шинковать капусту, Ева была рада, что сменила обстановку.

Погода стояла теплая и безоблачная, из-за чего в брезентовой палатке было неимоверно душно. Впрочем, Ева не жаловалась, — тем более, что однообразие ее работы скрашивали постоянные радиотрансляции с Олимпийских игр в Берлине. Она вместе с другими женщинами по несколько раз за день выбегала на улицу к громкоговорителю, чтобы послушать, как ведущий взволнованно объявляет об очередной олимпийской победе во славу родины.

Впрочем, Еву и ее компаньонок неприятно удивляли победы американцев, а особенно — негров. Директор лагеря как-то заявил, что Америка — это страна вседозволенности, ослабленная смешением рас и моральным разложением, к которому привел еврейский материализм. Он также напомнил всем, что негры — это, по сути, полулюди, такие же ленивые и тупые, как и славяне. Тем не менее, голос ведущего радиотрансляции, объявлявшего о победах чернокожих американцев, был достаточно вежливым, и Еву порадовало, что ее компаньонки встречали такие объявления уважительными аплодисментами. Для нее подобное отношение свидетельствовало об истинно немецкой почтительности к иностранным гостям, независимо от их расы.