Мил Миллингтон - Бытовая химия Страница 48

– Что там? – спросила Джорджи нетерпеливо.

– Сара.

– Сара была у телефона? – выдохнула она. – Что? Она тебе звонила или…

– Нет-нет, я ей звонил…

– Как это? Быстрый набор?

– Наверное. Или голосовой набор: я запрограммировал телефон так, что он звонит некоторым людям, если назвать их имя. Нужно нажать всего одну кнопку. Если она была случайно нажата, пока мы… сама понимаешь и потом один из нас назвал ее имя достаточно громко, чтобы телефон воспринял это как команду, то ее номер был набран автоматически.

– Господи.

– Чертовы телефоны, – сплюнул я. – Чертовы идиотские мать твою мобильные блин телефоны.

– Значит, Сара слышала…

– Нет, звонок был на ее мобильный. А она всегда выключает его, когда на работе.

– Фу-у-у, – Джорджи откинулась назад, с облегчением облокотившись о стену.

– Никакое не «фу-у-у», черт возьми. Звонок просто перевелся на ящик голосовой почты. Сразу после работы она включит телефон, а там написано «новое сообщение», и в качестве угощения ей предложат запись нашего траха.

– А она будет знать, что это мы? Разве мы что-нибудь говорили?

– Я не помню. Но она знает, что это с моего телефона, и я уверен, она поймет, что это трах. Знаешь, трах легко различить, как думаешь?

– Да… к тому же, мне кажется, мы все-таки что-то говорили.

– Да… мне кажется, говорили… – Меня прошиб холодный пот. Мои конечности заныли, и тысячи мыслей зароились в голове. Я не мог задержаться ни на одной из них, потому что до того, как я мог довести одну до логического конца, другая, еще ужаснее, уже занимала ее место.

Джорджи кусала губу.

– Когда Сара заканчивает работу? – спросила она.

– В половине шестого. У нас есть… – я снова глянул на часы… – сорок девять минут до того, как она включит телефон.

VII

Итак, сейчас я хотел бы поведать вам… Что? Нет, послушайте, тут не имеют значения детали: Том, Джорджи и Сара, сколько раз мне напоминать вам об этом? Они всего лишь слепок с общего фона, верно? Сара – просто женщина, жившая в Шотландии в наше время: не так важно, услышит она запись на мобильном телефоне или нет. Нет, я бы хотел вам рассказать вот что… Что? Эй, не надо на меня так смотреть… Что? А, ну… хорошо, хорошо, тогда я вернусь чуть позже. Эпохальные картины кажутся вам менее интересными, люди, верно я говорю?

Глава 11

– Когда мы будем в Эдинбурге? – спросила Джордж.

– По расписанию поезд приходит в 16.52, но он опоздает.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это чертов поезд, – ответил я. По выражению лица Джорджи было понятно, что можно было бы сказать это и с меньшим раздражением. – Извини… Извини меня. Просто я… – Я поцеловал ее в щеку и обнял. Я обнял Джорджи очень крепко. Как будто, если бы я прижимал ее к себе так сильно и мы были совсем близко друг к другу, я был бы спасен. Мы оказались бы друг в друге: наше единство стало бы неразрушимо и существовало бы параллельно всему миру. Изолированное. Защищенное.

– Я не могу дышать, – сказала Джорджи.

– Я знаю, – отметил я, – я тоже. Весь словно сжатый кулак…

– Нет, я не могу дышать – ты душишь меня.

– А, понятно… – Я отпустил ее и отступил назад на полшага. – Извини.

– А что, если поезд придет вовремя? Ты сможешь добраться до ее магазина до того, как Сара закончит работу?

– Ну… я не знаю. Да. От станции пешком тридцать восемь минут. А если бы я поймал такси, у меня была бы в запасе куча времени… но видишь ли, все зависит от поезда, да и смогу ли я поймать такси в это время дня, во время фестиваля?

– Тогда все будет в порядке.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что лучше всего думать именно так. Позитивная визуализация, как говорят терапевты. Ну, или это скорее имеет отношение к личным отношениям…

– Может быть, позвонить твоему терапевту и узнать, какая визуализация работает в поездах?

– Эта как раз и сработает. Она едина, так сказать. Наша личная энергия влияет на внешний мир. Если ты веришь, что все будет в порядке, то все будет в порядке.

– Сомневаюсь.

– Будет… а даже если и нет, ты все равно будешь лучше себя чувствовать, по крайней мере, внутренне.

– Я думаю, что нужно всегда настраиваться на самое худшее. Потому что именно оно и случится, хотя бы будешь готов к тому, что так оно и будет.

– Слишком негативное мышление, Том.

– Просто реалистичное.

– Хм-м… Может, выйдем из туалета?

– Подожди.

– Что?

– Подожди секунду. Это серьезный шаг для меня.

– Что?

– Выход наружу. За дверью нас ждет реальный мир. Психологически выход из этого туалета – серьезный шаг.

– Хорошо.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Готов? – спросила Джордж.

– Я… нет, еще секунду. – Я снова вдохнул и медленно выдохнул. – Хорошо, давай попробуем.

Мы вернулись на свои места, и начался истинный ад. Я посмотрел на часы – 16.43. У меня оставалось сорок шесть минут, чтобы добраться до Сары. Каждые двадцать секунд я гипнотизировал часы и извергал ругательства. Меня поглотило чувство полной беспомощности, словно я ехал в «тюремной клетке». Я стучал костяшками по столику, просто чтобы занять себя любой физической деятельностью, найти какой-то выход. Сорок две минуты. Господи, время струилось медленно, словно кровь из порезанной артерии. Я расплющил лицо по оконному стеклу, стараясь разглядеть, не приближается ли вокзал? Нет, конечно, нет. Я пытался выявить хоть какие-то признаки, которые подсказали бы мне, что мы совсем близко к «близко». Я искал именно надежду. Но видел только железнодорожные шпалы. Затем мое отчаяние перескочило в новую стадию – осталось тридцать восемь минут: уже пора быть на вокзале. Если до этого мы отчаянно молились о том, чтобы поезд поторопился, дав мне как можно больше времени, то теперь я констатировал, как на глазах с каждой секундой угасают шансы осуществить задуманное. Каждое тиканье часов ножом распарывало мне грудь. Тридцать семь минут. О боже!

Потом просвет: вокзальный гудок, и машинист объявил, что мы подъезжаем к Эдинбургу. Я вскочил на ноги и заорал в ближайший громкоговоритель:

– Как раз вовремя, сволочь!

Учитывая, что дело было в Великобритании и в поезде, все пассажиры сделали вид, что ничего не слышали.

Я ринулся к двери. За мной следовала весьма озабоченная Джордж. Ну, честно говоря, она могла бы кричать как свинья резаная, и все равно выглядела бы сдержанно в сравнении со мной. Дымящийся от нетерпения, я кипел в ожидании у двери, но прошло еще около минуты до того, как мы въехали в Эдинбург. А потом последовало объявление: «Двери останутся закрытыми, пока поезд полностью не остановится», если я когда-нибудь узнаю, какой урод из комитета по безопасности на железнодорожном транспорте придумал это правило, я врежу этой твари по полной программе.

Наконец-то поезд остановился, и я вылетел на платформу. Я помчался к остановке такси, глядя на часы: тридцать четыре минуты. Люди! У меня на пути! Пошли вы на…

Такси нет!!! Вы можете в это поверить?! Эдинбург, столица Шотландии, мать твою, и нет ни одного хренова такси?! Зачем иметь парламент в городе, где не могут даже разобраться с такси, мать вашу?! А?!

Я повернулся к Джорджи и указал на площадку без единой машины. Я скрючил пальцы и потряс ими. «Че-е-е-е-рт!» – просипел я. Все в этом мире против меня! Все. Пластиковая упаковка от чипсов, летящая на ветру вдоль тротуара, эта дорога, этот вокзал, Эдинбург, Великобритания, Земля, все дрянная вселенная, все было создано исключительно для того, чтобы отыметь меня.

– Такси может подойти в любую секунду, – сказала Джордж.

– Да. Или не прийти в ближайшие десять минут, и смотри… – я указал на дорогу. – Транспорт просто застыл там, никто никуда не двигается. Даже если бы такси подъехало прямо сейчас, я никогда не доберусь вовремя на другой конец города.

Джорджи отчаянно грызла ноготь, засунув его между зубов. Она взглянула на дорогу, потом назад на платформу… и убежала.

Я не почувствовал ни малейшей горечи, когда она проскочила мимо меня. То есть, я не мог не понимать, почему она так поступила. Она промчалась мимо со свистом, и я подумал: «Да, вполне справедливо».

Я посмотрел через плечо, как Джорджи уносится вдаль: господи, как она быстро бегает! Я вспомнил тот первый раз, когда только познакомился с ней: в первый же день она с ее запрограммированными на фитнес ножками заставила поработать мои ноги, которые всего-то иногда спускались по ступенькам, чтобы выглядеть по-мужски, тогда от полного распада меня спасло исключительно сильное желание получить деньги за книгу. Сейчас у меня не было сил бежать за Джорджи, не было воли делать хоть что-либо. Я наблюдал, как она спринтирует прочь, так же как люди, имевшие опыт выхода из тела, по их рассказам, без интереса наблюдают, как врачи стараются вернуть их к жизни.

Но потом она остановилась. То есть она бежала не просто так, но целенаправленно к конкретному человеку. Он явно тоже недавно сошел с поезда и, что неудивительно, толкал впереди велосипед (Эдинбург привлекателен для таких персонажей). Джорджи что-то тараторила ему на ухо, активно жестикулируя. Он искал… честно говоря, он искал ближайший выход. Я подбежал к ним.