Бернард Корнуэлл - Перестрелка Шарпа Страница 10

— Куанье! Куанье! Вернись! Гусары, назад, за Императора!

В задницу Императора. Это их гордость, а не Императора. Они были элитной ротой и когда увидели, что капитан возвращается на мост, половина из них последовала за капитаном. Две группы разъяренных мужчин столкнулись на мосту через Тормес. На кону была их гордость и честь!

— Убивайте ублюдков! — кричал Шарп, нелепо радуясь тому, что после всего лягушатники все-таки идут драться, опустил тяжелый кавалерийский палаш на шею француза, освободил клинок, пнув падающего человека в лицо, и снова ткнул окровавленный палаш вперед. Сабли против штыков, и ярость, как в кабацкой драке.

Грязная драка казенным оружием. Каждый колол, резал, рычал и пинался, и по правде говоря, обе стороны были близки к победе. Пехотинцам в толчее не хватало места для замаха штыками, а когда гусары поднимали сабли, их можно было схватить за руки. Кое-кто стрелял из пистолетов, это проделывало брешь в рядах, но брешь быстро заполнялась.

Сержант Куанье пытался подобраться к высокому офицеру стрелков, но споткнулся о мертвого солдата, и офицер пнул его по лицу, потом еще раз. Выплевывая зубы, Куанье попытался перевернуться и ткнуть ублюдка саблей в пах, но Шарп успел первым. Палаш вошел меж ребер, и кровь хлынула Шарпу под ноги. Пелетерье буквально прорезал пространство перед собой, размахивая саблей из стороны в сторону, Шарп выдернул палаш из тела Куанье и отскочил назад от стремительного выпада Пелетерье, палаш Шарпа не годился для выпадов, поэтому он отбросил его в сторону и попросту бросился на гусарского капитана. Он обхватил его руками и швырнул через перила моста.

Пелетерье закричал, упав в реку, затем раздался еще более громкий крик.

— Прочь с дороги к дьяволу! Прочь с дороги! — кричал сержант Харпер, подошедший со своим семиствольным ружьем. Сержант упер его в бедро, а пехотинцы встали по обе стороны от него. — Эй, ублюдки! — крикнул он гусарам и нажал на курок.

Его ружье выстрелило, будто пушка. Кровь затуманила реку, а Харпер ринулся в очистившееся пространство, работая своим чудовищным ружьем как палицей, напевая по-ирландски что-то о забытых героях древности, убивавшими за раз десяток врагов.

И гусары, оставшись без своего капитана, отступили.

— Не давайте им уйти! — рычал Шарп, — Убить всех!

И его люди, липкие от крови, переступая через тела, пошли за ним со штыками наперевес. Шарп перерубил надвое чью-то саблю ударом своего палаша, ткнул острием в чье-то лицо и французы окончательно перестали сражаться и побежали.

Сломались и побежали. Обратно туда, откуда явились.

— Хватит! — приказал Шарп. — Стой!

Мост был отбит. Французы бежали. Пелетерье выбрался на южный берег реки, но боевой дух вытек из него, а его люди спасались бегством.

— Стройся! — скомандовал Шарп. — Подсчитать мертвых, перевязать раненых. — Он взглянул на юг и выругался. — Черт подери!

— Боже, храни Ирландию, — в тон ему произнес Харпер.

Казалось, вся кавалерия Франции была сейчас на дороге. Все лошади Императора и все люди Императора. С копьями, шпагами и саблями. В голубых мундирах, зеленых, белых и коричневых.

Целое поле обнаженных сабель отражало солнечный свет.

И все они шли в сторону легкой роты Южного Эссекского.

— Боже, храни Ирландию, — повторил Харпер.

— Назад, — приказал Шарп. — Все назад. На северную часть моста.

Не то чтобы в отступлении было много пользы, но это давало ему время подумать. Подумать о чем? О смерти? Но что, черт возьми, он мог сделать?

С генералом Эро пришли не все его люди, потому что некоторые лошади пали за время долгого ночного перехода, но он привел около двенадцати сотен кавалеристов, спустившихся со Сьерра-Гредос. Он видел и форт Сан-Мигель де Тормес, объятый дымом, и то, как его любимую элитную роту выдавила с моста разношерстная компания красномундирников и зеленых курток.

Но это всего лишь горсточка британской пехоты и единственный взгляд на северный берег показал, что британских войск больше нет. Ни артиллерии, ни кавалерии, ни другой пехоты, только небольшая группа людей, которые поспешно отступали по мосту и строились в две шеренги в конце него. Стрелки строились вдоль берега, явно намереваясь ударить во фланг возможной кавалерийской атаке своей ужасающе меткой стрельбой.

Они стояли между ним и его победой. Два ряда пехотинцев и горстка «кузнечиков». Так французы называли стрелков. Ублюдки всегда прятались в траве, стреляли из укрытия и ускакивали прочь. Как кузнечики.

Эро остановился. Не стоит бросаться на мост сломя голову. Даже горстка пехотинцев могла на узком мосту нанести значительный ущерб, и всего пара мертвых лошадей способна создать весьма эффективную баррикаду. Нет, сначала надо проредить ряды этих «ростбифов» и «кузнечиков», а потом он пошлет на них роту польских улан с пиками.

Пехота ненавидела улан. Эро же их обожал.

Он подозвал к себе драгун в зеленых мундирах. Драгун можно было бы назвать пехотой, все они были вооружены длинноствольными ружьями и палашами, и у Эро их было три сотни.

— Пусть слезут с лошадей, — приказал он полковнику драгун, — и выстраиваются для стрельбы. Стреляйте так, чтобы ублюдки не могли даже вздохнуть.

Он считал, что драгунам удастся заставить стрелков замолчать, хотя красномундирники, скорее всего, смогут спрятаться, присев за перилами моста. А это то, чего он и хотел.

— Вы хотите, чтобы я атаковал мост в спешенном строю? — спросил полковник драгун.

— Мост атакую я, — ответил Эро.

Драгуны заставят красномундирников сжаться, а Эро со своими страшными польскими уланами возьмет мост.

Драгуны спешились и оставили лошадей гусарам. Эро направил своего коня к ждавшим приказа уланам, одетых в темно-синие мундиры, отделанные спереди желтым, и желтые шапки. Он выбрал роту, носившую белый эполет, чтобы показать, что они были элитным подразделением, и позаимствовал пику у бойца в другой роте. Это было четырнадцатифутовое копье со стальным наконечником, добавлявшим еще полтора фута. Эро довелось видеть, как улан на полном скаку снес копьем верхушку сваренного яйца, а подставка даже не шелохнулась.

— Скоро, — сказал он полякам, делаю паузу, чтобы переводчик перевел его слова, — мы возьмем мост. Убейте всех.

Он сам поведет их в атаку, это в традициях французской армии, разве генерал Бонапарт не сделал себе имя на мосту в Арколе? А Эро хотел добавить этот мост к своим победам.

Драгуны открыли огонь, и Эро, повернувшись в седле, увидел, что «кузнечики» получают сполна. Он продел руку в петлю посередине пики. Настало время прихлопнуть врага как муху. Время побеждать.

Черт, думал Шарп, что же предпринять? Если его люди будут стоять, то подставят себя под огонь трех сотен драгун, а если пригнутся, то не смогут видеть дальнюю часть моста из-за изгиба. Они смогут сделать один залп при подходе французов, но только когда лошади будут в сорока футах от них и даже если залп убьет их, мертвые и умирающие лошади по инерции всей своей массой врежутся в пехотинцев. Шарпу приходилось видеть как это было, когда прорывалось французское карэ в битве при Гарсиа-Эрнандес. Тогда французы секунду промедлили с огнем, и мертвые лошади прошли сквозь шеренгу, как нож сквозь масло. Он стоял, привлекая поток свистящих пуль, и выдержал достаточно, чтобы увидеть эскадрон улан, скачущих к дороге.

— Проклятые уланы, — сказал он.

Он ненавидел улан.

Ему нужна была баррикада на мосту. Но телега валялась в реке, а дрова, которые можно было бы применить для баррикады, сгорели в огненном аду. Дым и угли кружились вокруг него. Верхние этажи форта обрушились, подняв до небес тучу искр. Жар пылающего форта обжигал Шарпа как кузнечный горн.

Мистер Маккеон, вооруженный мушкетом и сумкой с зарядами, присел на корточки возле обочины у ниши и поманил к себе Шарпа. Шарп подошел к нему, и шотландец ткнул пальцем в железную решетку, прикрывавшую Деву Марию.

— Ответ здесь, мистер Шарп, — сказал он.

Молитва? Шарп удивился, но затем заглянул за отколотую гипсовую святыню и увидел, что дальняя сторона часовни заполнена бутылками с вином, которые он приказал Харперу разбить.

— Вино?

— Вы когда-нибудь слышали о ежах? — спросил Маккеон.

— Нет.

— Такие шипастые штуковины. Лошадям бывает очень больно. Вонзаются в копыта, мистер Шарп, в мягкую плоть.

— Харпер! Харрис! Купер! Перкинс! — завопил Шарп в сторону оливковых деревьев, где укрывались его стрелки. — Бегом сюда! Быстрее!

С дороги раздался звук горна, и уланы опустили острия пик. Генерал Эро встал впереди эскадрона. Драгуны дали залп, пули срикошетили от парапета моста или же расплющились о стены форта. Если хреновы стены обрушатся, подумал Шарп, то могут придавить моих людей, но беспокоиться об этом не было времени. Времени оставалось только чтобы Харпер успел закончить свою работу.