Александр Ванярх - Иван Страница 11

Снова двинулась колонна. Подъезжали к границе, и хотя наши машины проходили не слишком тщательный контроль, Виктор все же спрятал Кову в кузове между ящиками из-под снарядов, накидал на него тряпок и сверху боком положил пустую бочку из-под бензина.

Границу миновали благополучно, и километров через десять сделали малый привал. Опять подошел капитан Исаев, увидел, что в кабине никого нет, внимательно посмотрел на Сердюченко, но сказать ничего не сказал, так как рядом стоял старший лейтенант — особист, а Сердюченко нарочно браво вытянулся и бойко доложил:

— Материальная часть работает нормально, все в порядке!

Исаев, ничего не ответив, двинулся дальше вдоль колонны. А когда он прошел обратно, Виктор высвободил японца из-под тряпья, но в кабину не взял, оставил в кузове, потребовав лежать спокойно и ждать.

Так, совершенно неожиданно, капитан Исаев и Виктор Сердюченко, нарушив строжайший приказ о военнопленных, оказались самыми близкими людьми в этой наспех сформированной роте, и потом на многие годы, а для Исаева и до конца жизни оставались верными друзьями. Но так было потом. А тогда кто-то все-таки доложил старшему лейтенанту-особисту, что в колонне едет какой-то узкоглазый то ли японец, то ли кореец. К счастью, особиста отвлекли какие-то более важные дела, проверять колонну он не стал и умчался на своем «Виллисе» вперед.

Итак, с большими и малыми тревогами, они все же прибыли в назначенное место. Японец на людях больше не показывался, а на следующий день Виктор, получив от командира роты десятидневный отпуск, пропуск и справку для японца, ранним утром увез его во Владивосток. Там правдами и неправдами посадил Кову на уходивший в Японию сухогруз. И все было бы давно забыто, если бы в самый последний момент расчувствовавшийся японец не написал на клочке бумаги свой адрес, а Виктор дал ему свой. Правда, Виктор где-то потерял адрес пленника и почти забыл про это незначительное приключение, но только не японец…

Задумавшись, Виктор и не заметил, что дрова давно прогорели и сидел бы в оцепенении еще, если бы в комнату не вошла Настя.

— Да ты что, совсем сдурел! — громко сказала она, увидев, как дымится на левой ноге Виктора валенок. — Так и сгореть недолго!

Виктор отпрянул от поддувала, быстро снял валенок, но он еще не успел загореться, только почернел.

— Смотри, и дрова прогорели! — с нескрываемой досадой проговорила жена. Виктор поднялся во весь свой огромный рост и виновато развел руками:

— Да вот про японца вспомнил… И он снова стал разжигать печь, и хотя было еще совсем темно, начинался новый день, новые заботы, печали и радости. Жизнь продолжалась и увлекала за собой все новых и новых людей. Те, кто прожил не один десяток лет, — строили все новые и новые планы: каждый в своем уголке, в своем, самом любимом краю, с его родной природой, речкой, озерцом, или даже морем-океаном. Люди живут даже в таких местах, где кажется, и жить-то невозможно.

Вот и Виктор с женой, уже много лет живут в этой маленькой таежной деревушке. Анастасия сразу же после войны, с той поры как вышла замуж за этого высокого, доброго, веселого человека, а Виктора совсем мальчонкой привезла сюда родная тетка Феня, спасая от преследований, еще в 1930 году, к дедушке и бабушке, родителям его матери. И все было бы хорошо, да не дал им бог деток. Вначале ходили по врачам, надеялись, а потом смирились. Одно время думали взять из детского дома, как вдруг нежданно-негаданно получил Виктор письмо от своего бывшего командира роты Егора Исаева со слезной просьбой приютить его и ребенка. Виктор с Настей сразу же согласились, не вникая в причину такой просьбы, а через пятнадцать дней приехал Егор с годовалым мальчиком, пришел тайком, ночью и долго беседовал с Виктором с глазу на глаз.

Настя, ничего не подозревая, обрадовалась ребенку, вымыла, накормила его и долго сидела рядом после того как он, измученный дорогой, уснул.

Потом был разговор, во многом для Насти неясный, одно только она поняла, что Егору надо исчезнуть, а мальчик останется у них. Это ее и испугало, и обрадовало. А новый знакомый подошел к ней и, глядя прямо в глаза, сказал твердым голосом:

— Меня тут не было, Виктор нашел этого мальчика на станции; пока нас не будет, никто не должен видеть его.

И они с Виктором ушли той же ночью, хорошо, что было это летом, да и Настя не работала — все не могла подыскать себе подходящую работу после увольнения с прииска. Мальчик оказался подвижным, веселым, плакал только первую неделю, переживая разлуку с родителем, но постепенно стал забывать отца и к трем годам уже не вспоминал его.

А Егор еще несколько раз приходил к ним, большей частью зимой или ранней весной, когда еще лежал снег: на лыжах пройти было проще. Часами сидел возле кроватки, где спал Иван (так звали мальчика), а потом уходил — так же незаметно, как и приходил. Настя очень страдала, наблюдая эти свидания, плакала, добивалась у Виктора: почему Егор живет такой странной жизнью. Виктор долго молчал, но однажды все-таки сказал, что Егор вынужден скрываться, потому что отомстил двум гадам, которые сгубили его родителей.

Так прошло несколько лет. Когда Ване было уже десять, они с Виктором впервые на лошадях съездили в тайгу к дяде Егору — и Иван узнал о существовании этого загадочного человека.

И вот теперь Иван уехал — уехал так далеко, что Насте, и подумать было страшно. Сегодня пошел двадцатый день с тех пор, как Виктор увез Ивана на станцию. И день этот начался так же, как обычно, если не считать военных воспоминаний Виктора и подгоревшего валенка. А для Насти — все те же хлопоты, заботы по хозяйству, и она опять остается одна со своими, только ей известными, думами. И так — изо дня в день, из года в год. А теперь еще и долгое отсутствие Ивана. Где он сейчас? Кто с ним рядом? Тут, дома, она считала каждую минуту его отсутствия и изводила себя и мужа, если Иван задерживался где-то. Но, тем не менее, безболезненно отпускала его в любое время года и суток с Виктором и ничуть не тревожилась, когда Иван месяцами жил у Егора. И вот мальчик впервые уехал один, и далеко, и Анастасия не находила себе места. А тут еще этот самородок! Лучше бы и не знать о нем совсем! Ведь если пересчитать на рубли — так это же куча деньжищ получится — в самородке-то явно килограмм будет. И как поступит Иван с таким богатством? Он же еще совсем ребенок, с деньгами обращаться не умеет. Одно только успокаивало ее: неизвестно еще, когда Иван женится. А там время покажет… Часы уже показывали десять, когда соседская девочка, которая подрабатывала на почте разносчицей, принесла телеграмму. На обычном бланке стояло только два слова: «Выехал. Иван». Внизу адрес — какая-то станция Успенская. Вечером по карте они с Виктором отыскали-таки эту станцию — она оказалась недалеко от города Таганрога. Подсчитали и решили, что раньше как через десять дней Иван не приедет. И каково же было их удивление, когда через три дня они получили еще одну телеграмму «Встречайте 21 12 30 поезд 7 Вова». Вначале они ничего не могли понять; двадцать первое было на следующий день. И почему телеграмма была направлена из Томска? Сходил на почту, но и там подтвердили: из Томска. И вдруг Виктор сообразил:

— А вдруг это Кова?

— Кто такой Кова? — спросила Настя.

— Так это же мой японец! — воскликнул Виктор. — И как я сразу не догадался?

— Да господь с тобой, чего это ему снова вздумалось нас тревожить?

— А он, может, не понимает, почему это ему нельзя увидеть фронтового друга!

Как бы там ни было, стали готовиться к встрече. Виктор зарубил-таки Красногрудого. Сколько было слез и причитаний! Но деваться было некуда, и жена, плача и ругаясь, ощипала петуха, разделала и положила в ящик на мороз. Утром Виктор взял лошадей и приехал на них домой. Настя оделась быстро; захватили на всякий случай шубу и валенки — «мало ли чего» — и поехали. Поезд пришел вовремя, Виктор стоял на перроне, если площадку у станционного домика можно было считать таковым, оглядывал состав, но однако никого, кроме троих человек, стоявших рядом с локомотивом, не видел. А на перроне никого не было. Виктор хотел было уже идти во двор станции, где стояли лошади, как вдруг увидел, как от тех троих отделился один и побежал к станции. Виктор смотрел в его сторону, но ничего знакомого в этом маленьком человеке не было. Наконец, бежавший перешел на шаг и, остановившись возле Виктора, задыхаясь, сказал:

— Я Таро, старший сын Ковы. Вы Виктор?

Виктор изумленно глядел на молодого человека. Ничего в нем не напоминало Кову. Но все, же быстро ответил:

— Да-да, Виктор я, там лошади ждут. Подошли еще двое. Это были парень и девочка. Парню лет шестнадцать, девочке лет тринадцать. Старший японец, указывая на подошедших, представил:

— Это мои брат и сестра и еще есть сестра старшая, она там осталась с тато. Парень и девочка сказали: — Страсте, — и все. Старший пояснил, что они русского еще не знают, но обязательно выучат. Быстрым шагом подошли к саням. Настя, увидев, в чём одеты гости, не на шутку заволновалась.