Джон Стейнбек - Короткое правление Пипина IV Страница 15

Все два года дорожного строительства Хэнк Джонсон размышлял о курах. Когда умерла бабушка, завещав ему три тысячи долларов, он тут же купил десять тысяч цыплят. У большинства из них вскоре стали выпадать перья и чернеть гребешки. Из десяти тысяч выжили немногие, но Джонсон не сдался. Энтузиазм его просыпался трудно, но, проснувшись, удержу не знал. Джонсон выписал из департамента сельского хозяйства брошюрку по куроводству и изучил азы этой науки. Даже не принимая в расчет болезни, куры, пока их меньше пятидесяти тысяч, — напрасный перевод денег. С пятьюдесятью есть шанс свести концы с концами. С сотней тысяч можно отложить кое-что на черный день. Но по-настоящему развернуться можно, только когда кур за полмиллиона. Вряд ли стоит рассказывать в подробностях об ухищрениях и авантюрах мистера Джонсона. Результатом их, как правило, становились мелкие взносы соседей и родственников, рискнувших капиталами ради двух сотен тысяч цыплят. Хотя с двумя сотнями и нельзя было развернуться так, как с полумиллионом, на возвращение долгов с процентами и небольшим барышом мистер Джонсон заработал. И пустился в свободное плавание.

Когда Тоду исполнилось три года, в маленьких клетках с сетчатыми донцами кудахтал уже миллион кур. X. У. к этому времени получил от правительства дотацию на корма и подрядился поставлять яйца и птицу для армии и флота.

В школу Тод пошел муниципальную и, повзрослев, большую часть времени посвятил несушкам. Изучил он их основательно: и повадки, и пристрастия, и болезни. И столь же основательно возненавидел за тупость, вонь и грязь.

Когда он окончил школу, его рабочих рук куриное хозяйство уже не требовало. Корабль семейного бизнеса Джонсонов уже плыл на всех парусах. Ферма превратилась в фабрику, по конвейерам катились миллионы яиц и ощипанных тушек. До офиса самого X. У. уже не доносились ни кудахтанье, ни вонь. Особняк Джонсонов высился на красивом холме рядом с городским клубом, а энергия и гений Джонсона-старшего теперь были направлены на цифры, а не на самих несушек. Единицей счета стала уже не курица, а пятьдесят тысяч кур. Компания превратилась в корпорацию, акции которой принадлежали мистеру X. У. Джонсону, миссис X. У. Джонсон, Тоду Джонсону и юной, очаровательной мисс Хэзел Джонсон, которая за красоту трижды избиралась «Яичной Королевой» на куриной ярмарке в Петалуме.

Семья, как водится в Америке, превращалась в династию.

Когда Тод поступил в Принстонский университет, активы корпорации представляли сто миллионов кур. «Джонсон Инкорпорэйтед» кроме кур поставляла на рынок куриные корма, проволоку для клеток, инкубаторы, морозильники, разделочные станки и прочее оборудование, необходимое начинающим куроводам на пути к банкротству.

X. У. Джонсон носил свой титул Яичного Короля с гордостью и, как всякий магнат, любил вспоминать о своем скромном прошлом. Он выкупил свою бывшую бакалейную лавку и превратил ее в музей. X. У. Джонсон был добродушным, щедрым человеком, понимающим толк в жизни. На газоне «Висты Джонсон» паслись павлины, в искусственном пруду за усадьбой плавали белые утки. Миролюбие Джонсона-старшего не распространялось только на партию демократов. Ненавидел он их люто, и не без основания.

Чтобы иметь достойное образование, Тод прошелся по четырем американским университетам. В Принстоне его научили со вкусом одеваться, в Гарварде — говорить с аристократическим прононсом, в Йеле — смотреть на мир свысока, а в Виргинском университете Тод усвоил хорошие манеры. После этого он был оснащен для жизни почти всем необходимым. Недоставало только познаний в изящных искусствах и заграничного опыта. Чтобы восполнить эти пробелы, в Нью-Йорке он развил вкус к прогрессивному джазу, а затем отправился в тур по Европе во время реставрации во Франции.

Его чувства к Клотильде росли, как шампиньоны в парижских подвалах, цвели, как герань в горшках уличных кафе. Клотильда осторожно обхаживала — хрупкое растение его дружбы, не позволяя ему разрастись за пределы квартала, ограниченного улицей Фуке с одной стороны и отелем «Георг Пятый» с другой. В этом квартале костюм от «Брукс Бразерс», в котором щеголял Тод, ни у кого лишних вопросов не вызывал. Да и сама принцесса не боялась случайных встреч, способных вызвать пересуды, — французы сюда не заходили.

Растущее чувство Тода достигло апогея и выплеснулось наружу в «Кафе Селект». Тод, упираясь локтями в стол, с трудом оторвал взгляд от декольте Клотильды и, глядя ей в глаза, хрипло произнес:

— Крошка, ты — супер. Просто супер.

Клотильда расценила это как объяснение в любви. После, изучая свои пышные формы в зеркале, она промурлыкала: «Я — су-упер».

Клотильда представила Тода дядюшке Шарлю как потенциального мужа, дядюшка, в свою очередь, воспринял его как потенциального покупателя.

— Может, вас это заинтересует, — сказал он Тоду. — Мне только что предложили несколько занятных картин. Они отыскались на старом чердаке. Должно быть, их прятали во время оккупации.

— Дядюшка, прошу тебя! — воскликнула Клотильда.

— Я в картинах не разбираюсь, — ответил Тод.

— Так надо разобраться, — сказал дядюшка, лучезарно улыбаясь.

Позднее, позвонив в банк и наведя кое-какие справки, он сказал Клотильде:

— Мне этот молодой человек нравится. У него есть стиль. Ты должна привести его ко мне снова.

— Только обещай, что не будешь продавать ему картины! — взмолилась принцесса.

— Дорогая, — сказал дядюшка, — разве можно лишать такого перспективного молодого человека возможности без лишних трат наслаждаться прекрасным? Ты только подумай! Двести тридцать миллионов кур. Если длина каждой курицы приблизительно сантиметров двадцать, то цепочка из кур составит… хм… ага, сорок шесть миллионов метров, то бишь сорок шесть тысяч километров. Если эти куры встанут друг за дружкой, такая цепочка сможет дважды опоясать земной шар! Только представь себе!

— А зачем опоясывать земной шар? — спросила Клотильда.

— Что?.. Хм. Знаешь, попроси твоего друга показать мне еще раз, как смешивать этот, как его, мартини. Что-то у меня никак не выходит.

Обнаружив отца в задней комнате магазинчика дядюшки Шарля, Клотильда удивилась.

— Сир, — обратилась она к нему, — позвольте представить вам мистера Тода Джонсона. Мистер Тод, это мой отец. — И, покраснев, добавила: — Король.

— Приятно познакомиться, мистер Король, — сказал Тод.

— Не мистер. Сир, — деликатно заметил дядюшка.

— Не понял?

— Его Величество. Августейшее.

— Ни черта себе! — воскликнул Тод.

— Он очень демократичный, — уточнил дядюшка Шарль.

— Я за демократов голосовал, — сказал Тод. — Мой старикан, папаша мой, пристрелил бы меня, если б узнал. Он за Тафта горой.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — вмешался в беседу Пипин, — но ведь, я слышал, месье Тафт уже умер?

— Для моего папашки это ровно ничего не значит. Но давайте по порядку. Что за король?

— Не совсем понимаю вас, — сказал Пипин.

— Ну, мой папаша — Яичный Король, Бенни Гудмен — Король Свинга, и все такое.

— Вы знакомы с Бенни Гудменом?! — вскричал Пипин.

— Не совсем, но я сидел достаточно близко к его гобою, чтобы он наплевал мне в ухо.

— Потрясающе! — воскликнул король. — У меня есть его записи из Карнеги-холла!

— А по мне, прогрессив круче.

— Конечно, в определенном смысле вы правы. Прогрессивный джаз — это новизна, блеск, но все же согласитесь, месье Яйцо, что Гудмен, особенно когда он в форме, — это высший класс.

— Я гляжу, вы неплохо рубите для…

— Короля? Или вы хотели сказать — «лягушатника»? — Пипин рассмеялся.

— А это, насчет короля, — спросил Тод осторожно, — сэр, так вы не шутите?

— Я — король Франции, — ответил король Франции. — Правда, не по собственной воле.

— Умереть не встать!

— Это верно, — сказал король со вздохом.

— Где вы научились так шпарить по-английски? — осведомился Тод восхищенно.

— Я несколько лет подряд выписывал «Крутой свинг».

— Тогда понятно. — Тод повернулся к Клотильде и добавил: — Крошка, я в отпаде от твоего старика. Ей-богу, крутяк!

Дядюшка Шарль прокашлялся.

— Возможно, месье Тод захочет взглянуть на кое-какие картины из упомянутых мною ранее. По всей видимости, их прятали во время немецкой оккупации. Считается, что две из них принадлежат кисти Буше.

— Что значит — «считается»? Они что, не подписаны?

— В общем, нет. Но есть признаки: палитра, техника исполнения…

— Сэр, давайте начистоту. Я думал о подарке своему папаше. Понимаете, мне хочется еще немного проветриться подальше от семейного бизнеса, и хорошо бы задобрить старика. Шикарный подарок — то, что надо! Может, тогда старик пока обойдется без меня. Он не против надувательства — если игра ведется в открытую.