Сосэки Нацумэ - САНСИРО Страница 17

Нономия встал, прошёлся по садику перед верандой, потом обернулся и сказал:

— А перевод и в самом деле удачный.

Сансиро невольно следил за Нономией — за его манерой держаться, за направлением его взгляда.

Минэко сходила на кухню, принесла свежего чаю и, подойдя к краю веранды, протянула чашку Нономии:

— Пожалуйста! — затем села и спросила: — Как здоровье Ёсико-сан?

— Да она, можно сказать, уже здорова, — ответил Нономия, принимаясь за чай, и повернулся к Хироте.

— Знаете, сэнсэй, мы, кажется, напрасно переезжали в Окубо, только время и силы потратили, придётся, наверно, снова переселяться в этот район.

— Почему?

— Сестре не нравится ходить в школу через поле Тояма. К тому же по вечерам она скучает, когда я допоздна засиживаюсь в лаборатории. Пока, правда, ещё сносно — мать живёт с нами. Но скоро она возвращается в деревню. А служанка такая же трусиха, как сестра… Вот морока, — не то в шутку, не то всерьёз вздохнул Нономия и обратился к Минэко: — Не желаете; ли, Сатоми-сан, завести себе компаньона?

— Охотно.

— А кого именно, Сохати-сан или Ёсико-сан?

— Это всё равно.

Один только Сансиро не участвовал в разговоре.

— Что же всё-таки вы намерены предпринять? — очень серьёзно спросил Хирота.

— Если пристрою сестру — останусь в Окубо. Не то придётся переезжать. Я уж подумываю, не поместить ли её в школьный пансион, а самому жить поблизости, чтобы мы могли часто видеться — ведь она ещё ребёнок.

— Тогда лучше всего у Сатоми-сан, — снова подал голос Ёдзиро.

Пропустив его слова мимо ушей, Хирота сказал:

— Можно бы и у меня на втором этаже, но куда деть Сасаки?

— Пожалуйста, сэнсэй, пусть на втором этаже будет Сасаки, — попросил сам за себя Ёдзиро.

— Ну, как-нибудь устроимся, — сказал, смеясь, Нономия. — Ёсико только что ростом велика, а так совсем ещё глупенькая. Всё просит сводить её на выставку цветочных кукол в Дангодзака.

— Вот и сводили бы, — сказала Минэко. — Я бы сама с удовольствием посмотрела.

— Давайте вместе пойдём.

— Непременно. И Огава-сан тоже.

— Разумеется.

— И Сасаки-сан.

— Нет уж, увольте. Я лучше в кино схожу.

— Искуснейшая вещь эти цветочные куклы, — заметил Хирота. — Нигде в мире, пожалуй, нет ничего подобного. И сделано это руками человека — вот что главное. Будь это люди, а не куклы, никто не пошёл бы на них смотреть в Дангодзака. Ведь их можно увидеть в любом доме.

— Весьма характерный для сэнсэя взгляд, — прокомментировал Ёдзиро.

— В бытность мою студентом, — сказал Нономия, — меня тоже нередко ошарашивали на лекциях такими суждениями.

— Сэнсэй, пошли бы и вы с нами на выставку, — попросила Минэко. Хирота ничего не ответил. Все засмеялись.

— Загляните кто-нибудь сюда на минутку, — донёсся из кухни голос старухи служанки.

— Я сейчас! — сразу вскочил Ёдзиро, в то время как Сансиро даже не двинулся с места.

— Пожалуй, мне пора, — поднялся Нономия.

— Уже уходите? — спросила Минэко. — Так быстро?

— На днях отдам то, что у вас взял, потерпите немного, — обратился Хирота к Нономии.

— Не беспокойтесь, — уже уходя, отозвался Нономия. Не успел он скрыться за калиткой, как Минэко, словно что-то вспомнив, вдруг сказала: «Да, кстати…» — быстро надела гэта, снятые ею у входа в дом, догнала Нономию, и они о чём-то заговорили.

За всё это время Сансиро не проронил почти ни слова.

5

Буйно разросшиеся, в рост человека, кусты хаги, ярко освещённые солнцем, бросали вокруг чёрные тени, которые ползли по земле и не то исчезали в глубине сада, не то поднимались кверху, прячась в густой листве. Росший возле рукомойника барбарис тоже был выше обычного. Наклонившись друг к другу, стояли три тоненьких деревца, прикрывая своей листвой окно уборной.

Между кустарником и барбарисом виднелась веранда, уходившая в сторону от барбариса и прятавшаяся в тени кустарника. В дальнем её углу сидела Ёсико.

Войдя в ворота, Сансиро остановился прямо у кустарника. Ёсико сошла с веранды и стала на плоский камень. Сансиро с удивлением отметил про себя, что девушка очень высокая.

— Входите, пожалуйста, — сказала Ёсико таким тоном, словно ждала Сансиро. Сансиро сразу же вспомнил свой визит в клинику. — Садитесь, — пригласила Ёсико, когда Сансиро подошёл к веранде. И Сансиро, как был, в ботинках, послушно сел. Ёсико принесла дзабутон. — Садитесь сюда!

Сансиро молча повиновался. С той минуты, как он вошёл в ворота, он ещё не произнёс ни слова. Обращаясь к Сансиро, девушка, нимало не заботясь о том, отвечает он или нет, продолжала говорить. И Сансиро казалось, что перед ним наивная простосердечная маленькая королева. Его долг — выполнять каждое её повеление. Незачем рассыпаться перед нею в любезностях. Гораздо лучше быть её немым рабом и делать, что она велит. Малейшая лесть может всё испортить. Его достоинство ни капли не пострадает от того, что Ёсико обращается с ним как с ребёнком. Ведь она сама ещё дитя. Сансиро не мог бы сказать, зачем он сюда пришёл.

— Нономия-сан ещё не вернулся?

— Нет, он обычно допоздна занимается в университете.

Сансиро это было хорошо известно. Просто он не знал, о чём говорить. Вдруг он заметил на веранде коробку с красками и начатую акварель.

— Вы рисуете?

— Да, мне это нравится.

— У кого же вы учитесь?

— Ну, я не настолько талантлива, чтобы приглашать учителя.

— Позвольте взглянуть?

— Это ещё не закончено, — сказала Ёсико, протягивая Сансиро рисунок. Он сразу узнал садик возле дома Ёсико, хотя, кроме неба, ярко-красной хурмы перед домом и кустов хаги у входа, на рисунке ничего не было.

— Очень хорошо, — заметил Сансиро, разглядывая рисунок.

— Хорошо? — удивилась Ёсико. Удивление её прозвучало вполне искренне, не то что похвала Сансиро. Но Сансиро сейчас уже не мог ни обратить свои слова в шутку, ни придать им убедительность. В любом случае Ёсико стала бы его презирать. Продолжая разглядывать рисунок, Сансиро чувствовал себя смущённым.

В комнатах, видневшихся с веранды, стояла тишина. Не только в гостиной, но и на кухне никого не было.

— Ваша матушка уехала в деревню?

— Нет ещё, только собирается.

— Она дома?

— Нет, пошла сделать кое-какие покупки.

— Это правда, что вы переезжаете к Сатоми-сан?

— А почему вы спрашиваете?

— Просто так. Недавно был разговор об этом у Хироты-сэнсэя.

— Возможно, и перееду. Но пока ничего ещё не решено.

Сансиро начал о чем-то догадываться.

— А давно Нономия-сан знаком с Сатоми-сан?

— Да, они друзья.

«Просто друзья? — подумал Сансиро. — Мужчина и женщина? Может ли быть такое?» Однако расспрашивать об этом Сансиро больше не решился.

— Я слышал, что Нономия-сан учился у Хироты-сэнсэя?

— Да…

Наступила пауза.

— А у Сатоми-сан вам будет удобнее жить?

— Мне? Разумеется. Вот только боюсь стеснить её старшего брата.

— Разве у Минэко-сан есть брат?

— Да, он учился в университете вместе с моим братом.

— Он тоже физик?

— Нет, он юрист. Был у них ещё старший брат, друг Хироты-сэнсэя, но он рано умер, и теперь у Минэко-сан никого не осталось, кроме Кёскэ-сан, второго её брата.

— А мать с отцом?

— У Минэко нет родителей, — ответила Ёсико, чуть улыбнувшись с таким видом, словно об этом все должны были знать. Они умерли, наверно, очень давно, раз Ёсико совсем их не помнит.

— Так вот почему Минэко-сан бывает у Хироты-сэнсэя!

— Да, я слышала, что её покойный брат был очень дружен с ним. Кроме того, Минэко-сан увлекается английским и время от времени, я думаю, занимается с Хиротой-сан.

— А у вас она тоже бывает?

Между тем Ёсико принялась за свою акварель, нисколько не стесняясь присутствием Сансиро, но это не мешало ей отвечать на его вопросы.

— Минэко-сан?.. — переспросила она, нанося штрих на тростниковую крышу под хурмой. — Пожалуй, перечернила немного.

— Пожалуй, — на этот раз честно подтвердил Сансиро.

Ёсико смочила кисть и, смывая чёрную краску, ответила наконец на вопрос Сансиро:

— Да, бывает.

— И часто?

— Часто, — сказала Ёсико, не отрываясь от мольберта. С той минуты как она занялась своим рисунком, Сансиро почувствовал себя непринуждённее.

Некоторое время они молчали. Ёсико старательно смывала с тростниковой крыши черноту, но кисть, обильно смоченная, не слушалась девушки, и, заглянув в рисунок, Сансиро увидел, что чёрная краска растекается во все стороны мутными полосами, отчего ярко-красная хурма приобрела цвет прелой. Наконец Ёсико положила кисть, слегка запрокинула голову и стала разглядывать рисунок, держа его на вытянутых руках. Потом призналась едва слышно:

— Не получилось.