Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 1 Страница 21

— Я здѣсь по тяжебному дѣлу, миссъ гувернантка, и по этой-то причинѣ, завтра поутру вы будете имѣть удовольствіе ѣхать вмѣстѣ со мною на «Королевину усадьбу».

— У него всегда здѣсь тяжебныя дѣла, сказала мистриссъ Тинкеръ, откупоривая бутылку вина.

— Пей, старуха, за мое здоровье, и держи языкъ на привязи, сказалъ сэръ Питтъ Кроли. Да, моя милая, Тинкеръ говоритъ правду; я проигрывалъ на своемъ вѣку больше всякой живой души на британской почвѣ. Вотъ и теперь у меня дѣло съ однимъ сутягой, Снаффль его зовутъ. Ужь я поддедюлю его на-славу, или мое имя не Питтъ Кроли. Да это все трынъ-трава. А вотъ еще затѣяли противъ меня дѣльцо Поддеръ и другой забіяка, которымъ мерещится, будто земелька подлѣ «Королевиной усадьбы», двѣсти слишкомъ десятинъ, принадлежитъ имъ по наслѣдству! Врутъ, скалдырники. Прямыхъ документовъ нѣтъ. Пойду на проломъ и оттягаю, хоть бы это стоило мнѣ больше тысячи гиней. Есть тутъ и еще два, три дѣльца, все въ такомъ же родѣ: посмотри сама, миссъ гувернантка. Будетъ намъ пожива. Хорошъ ли у васъ почеркъ? Вы мнѣ пригодитесь въ «Королевиной усадьбѣ«, за это ручаюсь, миссъ Шарпъ. Теперь, по смерти вдовствующей Кроли, мнѣ нужна сильная подмога.

— Покойница, не тѣмъ будь помянута, была такая же сутяжница, какъ самъ онъ, сказала старуха Тинкеръ. Она пересудилась со всѣми подрядчиками и купцами, и смѣняла въ четыре года сорокъ восемь слугъ.

— Да таки нешто, была она строгонька и сварлива иной разъ, подтвердилъ баронетъ простодушнымъ тономъ, но для меня чудо что за женщина. Я не держалъ и управителя при ней: за всѣмъ хозяйствомъ смотрѣли ея собственные глаза.

И въ этихъ откровенныхъ выраженіяхъ разговоръ, къ удовольствію миссъ Ребекки, продолжался до поздней ночи. Каковы бы ни были нравственныя свойства сэра Питта Кроли, хороши или дурны, онъ не скрывалъ себя ни на-волосъ; и обнаружилъ себя до сокровеннѣйшихъ изгибовъ своей души. Онъ говорилъ о себѣ безъ умолка, то на простонародномъ языкѣ; щеголяя площадными выраженіями, то на утончонномъ языкѣ свѣтскихъ людей высшого полета. Приказавъ, наконецъ, чтобы къ пяти часамъ утра все стояло на ногахъ, онъ пожелалъ миссъ Шарпъ спокойной ночи и надѣлъ колпакъ.

— Вы проспите съ ключницей эту ночь, миссъ гувернантка, сказалъ онъ. Постель велика. Хватитъ штукъ на пять. Леди Кроли умерла въ ней. Прощайте.

Съ этими словами, сэръ Питтъ махнулъ рукой, и немедленно исчезъ въ свою спальню. Старуха Тинкеръ, съ ночникомъ въ рукѣ, повела свою спутницу наверхъ по каменнымъ ступенямъ, мимо огромныхъ дверей и покоевъ, гдѣ, повидимому, никогда не было слѣдовъ движенія и жизни. Наконецъ, онѣ пришли въ большую угольную спальню, гдѣ леди Кроли испустила свой послѣдній духъ. Постель и комната были угрюмы, мрачны, погребальны, и можно было подумать, что не только умерла здѣсь леди Кроли, но что духъ ея витаетъ и теперь въ этихъ четырехъ стѣнахъ. При всемъ томъ, Ребекка вбѣжала въ эту храмину съ дѣвическою рѣзвостью, и покамѣстъ старуха дѣлала свой окончательныя приготовленія на сонъ грядущій, она успѣла обревизовать шкафы, комоды, буфеты, и пыталась отпереть ящики; которые были заперты. Мрачныя картины на стѣнахъ и принадлежности фамильного туалета тоже не ускользнули отъ вниманія любопытной дѣвицы.

— Я никогда не ложусь спать, не успокоивъ напередъ своей совѣсти, сказала старуха. Совѣтую и вамъ, миссъ, подражать моему примѣру.

— Моя совѣсть всегда спокойна, бабушка Тинкеръ; покорно васъ благодарю. А вы лучше раскажите-ка мнѣ; милая мистриссъ Тинкеръ, все, что вамъ извѣстно о сэрѣ Питтѣ Кроли и вдовствующей леди Кроли; это должно быть очень интересно.

— Много будете знать, миссъ, скоро состарѣетесь, отвѣчала Тинкеръ брюзгливымъ тономъ. Ночь даровалъ вамъ Господь Богъ для успокоепня усталыхъ костей, а не для пустой болтовии. Ложитесь, миссъ.

Ребекка представила энергическое возраженіе, но ужь не получила никакого отвѣта, потому-что старуха, оборотясь къ стѣнѣ, захрапѣла во всю носовую завертку. Несмотря на совершеннѣйшее спокойствіе совѣсти, молодая дѣвушка долго, очень долго не могла заснуть на этомъ новомъ мѣстѣ. Она думала о завтрашнемъ днѣ, о новомъ мірѣ, куда влечетъ ее судьба, и о вѣроятности на успѣхъ жизни среди новыхъ людей. Ночникъ дымился и трещалъ въ глиняной плошкѣ; каминъ отражалъ гигантскую мрачную тѣнь на старые полусгнившіе узоры, вышитые, безъ сомнѣнія, рукою покойной леди, и на два миніатюрные нортрета молодыхъ мужчинъ, изъ которыхъ одигъ былъ въ костюмѣ оксфордского студента, а другой въ красгой солдатской курткѣ. Послѣдній сдѣлался для Ребекки предметомъ сонныхъ грезъ и мечтаній.

Ровно въ четыре часа, лишь только розовый свѣтъ озарилъ мрачныя зданія на Большой Гигантской улицѣ, старуха Тинкеръ воспрянула отъ глубокого сна, и, разбудивъ свою спящую подругу, приказала ей готовиться къ отъѣзду. Затѣмъ мистриссъ Тинкеръ отперла въ коридорѣ огромную желѣзную дверь, при чемъ громкій стукъ пробудилъ со всѣхъ сторонъ усыпленное эхо, и побѣжала на Оксфордскую улицу нанять съ биржи походный экипажъ. Нѣтъ надобности прибавлять, что взятой извощикъ простоялъ здѣсь всю иочь, въ надеждѣ, что какой-нибудь молодой запоздалый гуляка, при возвращеніи домой изъ трактира, потребуетъ его услугъ и наградитъ его съ щедростью пьяной руки.

И нѣтъ никакой надобности распространяться, что упомянутый извощикъ, если таковыя надежды дѣйствительно гомозились въ его душѣ, былъ жестоко обманутъ въ своихъ ожиданіяхъ, потому-что достойный баронетъ, которого довезъ онъ до Сити, не далъ ему ни одного пенни сверхъ положенной таксы. Напрасно бѣдный ванька хлопоталъ, шумѣлъ, бурлилъ и угрожалъ даже побросать въ канаву вещи миссъ Шарпъ, если не дадутъ ему на водку, сэръ Питтъ Кроли остался непоколебимъ, какъ гранитъ.

— Ничего, братъ, не сдѣлаешь, сказалъ ему одымъ изъ ямщиковъ конторы дилижансовъ, это, вѣдь, сэръ Питтъ Кроли.

— Такъ, Джой, такъ, любезный, отвѣчалъ баронетъ одобрительнымъ тономъ, съ меня ему нечего сорвать.

— Да, сударь, мы всѣ знаемъ, что съ васъ взятки-то гладки! сказалъ Джой, оскаливая зубы и укладывая чемоданъ баронета на кровлю дилижанса.

— Кондукторъ, взять для меня мѣсто внутри кареты.

— Слушаю, сэръ Питтъ, отвѣчалъ кондукторъ, притрогиваясь къ полямъ своей шляпы, и съ трудомъ скрывая внутреннюю досаду.

Дѣло въ томъ, что это мѣсто было обѣщано молодому студенту изъ Кембриджа, отъ которого кондукторъ надѣялся получить двѣ лишнихъ кроны. Для миссъ Шарпъ тоже отвели мѣсто въ каретѣ, насупротивъ сэра Питта Кроли.

Что жь теперь, благосклонный читатель? Описывать ли мнѣ, какъ молодой джентльменъ изъ Кембриджа, кипѣвшій негодованіемъ противъ баронета и кондуктора, взгромоздился, наконецъ, съ своими фраками и шинелями, наверхъ дилижанса, и какъ потомъ онъ помирился съ своимъ положеніемъ, когда, вслѣдствіе непредвиденныхъ обстоятельствъ, перемѣстилась къ нему и миссъ Шарпъ, которую онъ поспѣшилъ закутать своею шинелью? Говорить ли, какъ усѣлись на своихъ мѣстахъ толстый джентльменъ, страдавшій одышкой, и жирная вдовица съ красными, отвислыми щеками, объявившая, что ей никогда не приходилось терпѣть дорожныхъ безпокойствъ, и какъ потомъ дилижансъ помчался мимо биржи и Бѣлого Медвѣдя въ Пиккадилли, постепенно оставивъ за собою Рыцарскій мостъ, Королевскіе сады, Терегемскіе луга, Брентфортъ, Багсготъ, и прочая, и прочая? Увы! нѣтъ теперь ни дилижансовъ; ни каретъ на огромныхъ протяженныхъ, искрещенныхъ и перерѣзанныхъ желѣзною дорогой! А давно ли?.. Сколько разъ даже писателъ этихъ страницъ катился по гладкому шоссе въ спокойныхъ экипажахъ и предавался сладостнымъ мечтамъ, разсуждая о суетѣ мірской подъ звукъ колесъ, разбивавшихъ и растиравшихъ свѣжій щебень! Сладкія, незабвенныя воспоминанія! Куда теперь дѣвались наши гладкія дороги, и съ ними веселыя приключенія на станціяхъ и въ трактирахъ? Гдѣ теперь наши честные, красноносые извощики, съ которыми, бывало, летишь стрѣлой въ Тельси или Гринвичъ?.. Куда дѣвался добрый старикъ Уэллеръ съ его трехъ-этажнымъ подбородкомъ? Живъ онъ или умеръ?.. Куда разбрелись буфетчики на придорожныхъ трактирахъ и содержатели постоялыхъ дворовъ, буфетчики и содержатели съ синими носами? Увы! все исчезло, все потонуло въ безднѣ вѣчности; и скоро человѣческое ухо не будетъ болѣе слышать звуковъ полночного рожка, и человѣческій глазъ не увидитъ болѣе шоссейныхъ заставъ съ ихъ живописными будочками, откуда, въ былыя времена, съ такимъ достоинствомъ и важностью, выходилъ философъ, презрѣвшій суету мірскую, отворять ворота для проѣзжавшого экимажа.

Прочь; прочь печальныя мысли! Вооружимся эгидой философической премудрости, и маршъ впередъ, по гемпширской дорогѣ, на «Королевину усадьбу», куда спѣшитъ наша героиня.

ГЛАВА VIII

Изліяніе болѣзненныхъ ощущеній въ дружеское сердце

Миссъ Ребекка Шарпъ къ миссь Амеліи Седли, въ Лондонъ, на Россель-Скверъ,