Пэлем Вудхауз - Фамильная честь Вустеров Страница 23

     – Уф, пронесло,  –  сказал  я с облегчением. –  Она  перенесла  удар лучше, чем я думал. "Куорн" отлично дрессирует своих  дочерей. Держалась она великолепно, но все равно чувствовалось,  что  она ранена в самое сердце,  и бренди  пришелся очень  кстати.  Между прочим, где  это  вы столько  времени пропадали? Собака-поводырь принесла бы в десять раз быстрее.

     – Вы правы, сэр. Прошу прощения. Я задержался, потому что  беседовал с мистером Финк-Ноттлом.

     Я посидел, подумал.

     – А знаете, Дживс, тетя Далия высказала неплохую мысль: узнать о Споде что-то компрометирующее. По-моему, мысль на  редкость  здравая.  Если  Споду есть что скрывать и мы  его уличим,  враг будет в тот же миг устранен. Но вы говорите, что ничего о нем не знаете.

     – Нет, сэр, не знаю.

     –  Да я  и  сомневаюсь,  что  он что-то  скрывает. Есть  типы  до того правильные, что просто тошнит, сроду ни на шаг от дозволенного, их с первого взгляда узнаёшь, так вот, подозреваю, даже среди них Родерик Спод  – пример для подражания и восхищения. Боюсь, самые  скрупулезные расследования всего, что касается этой персоны, не выявят ничего более криминального, чем эти его усики,  а  он, естественно, не против,  чтобы  весь мир сосредоточил на  них внимание, иначе не вырастил бы на лице такую мерзость.

     – Вы совершенно правы, сэр. Однако дознание все же провести стоит.

     – Да, но где?

     – Я подумал  о  "Юном  Ганимеде", сэр. Это клуб  для  камердинеров  на Керзон-стрит, я уже довольно давно  в  нем состою. Не сомневаюсь, что  слуга джентльмена, занимающего столь заметное положение  в  обществе,  как  мистер Спод, тоже в него входит и,  уж конечно, сообщил секретарю немало сведений о своем хозяине, которые и занесены в клубную книгу.

     – Как вы сказали?

     – Согласно параграфу одиннадцатому устава заведения, каждый вступающий в  клуб  обязан  открыть  клубу  все, что он знает о своем хозяине. Из  этих сведений составляется увлекательное чтение,  к  тому же книга наталкивает на размышления тех членов клуба, кто задумал перейти на  службу к джентльменам, чью репутацию не назовешь безупречной.

     Меня пронзила некая мысль, и я вздрогнул. Чуть ли не подпрыгнул.

     – А что было, когда вы вступали?

     – Простите, сэр?

     – Вы рассказали им все об мне?

     – Да, конечно, сэр.

     – Как, все?! Даже тот случай, когда я удирал  с  яхты  Стокера  и  мне пришлось для маскировки намазать физиономию гуталином?

     – Да, сэр.

     – И  о том вечере,  когда я  вернулся домой после  дня рождения  Понго Твистлтона и принял торшер за грабителя?

     – Да,  сэр. Дождливыми  вечерами члены клуба  с  удовольствием  читают подобные истории.

     – Ах вот  как,  с удовольствием? А если  однажды  дождливым вечером их прочтет тетушка Агата? Вам это не приходило в голову?

     – Вероятность  того,  что  миссис  Спенсер  Грегсон  получит доступ  к клубной книге, чрезвычайно мала.

     – Надеюсь. Однако события, произошедшие под крышей этого дома не далее как  вчера,  несомненно,  продемонстрировали  вам,  каким  способом  женщины получают доступ к книгам.

     Я  погрузился  в   молчание,   дивясь  открывшейся  мне  картине  жизни заведений, подобных  "Юному Ганимеду",  о которых я до сих  пор и понятия не имел. Конечно, я знал, что после скромного ужина Дживс надевает  свой добрый старый  котелок  и  исчезает  за  углом,  но  мне  почему-то  казалось,  что направляется  он  в  бар  какого-нибудь   ресторанчика   по   соседству.   О существовании клубов на Керзон-стрит я и не предполагал.

     Еще  меньше я  мог  предположить, что в  клубной  книге записаны  самые скандальные из  всех  курьезных  проделок  Бертрама  Вустера. Вспомнился Абу Бен-Адем и ангелы со скрижалями, на душе было погано, я даже нахмурился.

     Но изменить что-либо было не в моей власти, и потому я вернулся к тому, что относится к делу, как определил бы полицейский Оутс.

     – Что вы задумали? Обратиться к секретарю за сведениями о Споде?

     – Да, сэр.

     – Вы думаете, он раскроет их вам?

     – Конечно, сэр.

     – То есть как, он готов раздавать эти сведения, чрезвычайно интимные и важные,  сведения,  которые  могут  погубить человека, если попадут  в  руки врага, – он готов раздавать их направо и налево?!

     – Только членам клуба, сэр.

     – Когда вы можете с ним связаться?

     – Могу позвонить ему прямо сейчас, сэр.

     – Так  звоните, Дживс, и постарайтесь  записать разговор на  счет сэра Уоткина Бассета. Пусть телефонистка предупреждает вас: "Три минуты истекли", –  не  обращайте внимания,  говорите  хоть  час,  плевать  на  расходы. Ваш секретарь  должен  понять –  обязательно  должен, –  что  сейчас все,  кто способен испытывать сострадание, просто обязаны кинуться нам на помощь.

     – Надеюсь, я сумею убедить его, что это  случай чрезвычайной важности, сэр.

     – Если вам не удастся, свяжите с ним меня.

     – Хорошо, сэр.

     И он пошел выполнять благородную миссию спасения.

     – Кстати, Дживс,  – сказал  я,  когда  он  уже открыл  дверь, –  вы, кажется, сказали, что говорили с Гасси?

     – Да, сэр.

     – У него есть какие-нибудь новости?

     – Да, сэр.  Судя  по  всему,  мисс  Бассет порвала  с  ним  отношения. Помолвка расторгнута.

     Он выплыл  из комнаты, а я чуть  не к  потолку подскочил. Это  довольно трудно из положения "сидя", но я умудрился.

     – Дживс!!! – завопил я.

     Но его уже и след простыл.

     Внизу неожиданно раздался звук гонга, сзывавшего к ужину.

Глава 6

     Я до сих пор жалею, вспоминая тот ужин, что душевные  терзания помешали мне  по  достоинству  оценить  трапезу, которая при  других  обстоятельствах доставила  бы  мне  истинное  удовольствие.  Конечно,  сэр Уоткин Бассет  – гнуснейшая личность,  но закатывает своим гостям настоящие пиры,  и как я ни был погружен в свои заботы, очень  скоро понял, что у его поварихи талант от Бога. После великолепного супа подали рыбу – пальчики  оближешь, потом рагу из  дичи  в  вине  и  с острым соусом, которого не постыдился бы и  Анатоль. Добавьте к этому спаржу, омлет с джемом, восхитительные  сардины на ломтиках хлеба, и вы меня поймете.

     Конечно, я почти  ни  к чему  не  прикоснулся. Как справедливо  заметил мудрец,  лучше  блюдо  зелени и при  нем  никто  никого  не подсиживает, чем обжираловка  и  все  зверем глядят друг на друга, так что, когда я глядел на Гасси и Мадлен Бассет, которые сидели рядом напротив меня, мне казалось, что я жую вату. Мне было их очень жалко.

     Вы ведь знаете,  как  обычно ведут  себя  в обществе обрученные.  Вечно шепчутся, склонив друг к другу головы, играют в ладушки и заливаются смехом, шутливо поддразнивают друг друга, ловят, увертываются. Однажды я даже видел, как  женская  половина обрученной парочки кормила мужскую  с  вилки.  Ничего подобного  не  происходило между Мадлен Бассет  и  Гасси. Он был бледен  как мертвец, она держалась холодно, надменно  и  отчужденно.  Оба катали хлебные шарики и, насколько я мог заметить,  за все время не перебросились и словом. Хотя нет, он попросил ее передать соль, и она подала  ему  перец, он сказал: "Я просил соль", а она процедила: "В самом деле?" – и сунула ему горчицу.

     Дживс  сказал  правду, нет  никаких  сомнений. Они  больше  не жених  и невеста, это трагедия, но за ней  кроется тайна. Я ничего не понимал, как ни бейся, и  с нетерпением ждал конца ужина,  когда дамы  удалятся и я  наконец узнаю у Гасси за портвейном, что стряслось.

     Однако, к  моему  изумлению,  едва  последняя представительница слабого пола вышла  в дверь, которую  держал перед  дамами Гасси, как  сам он  пулей вылетел вслед и не вернулся, оставив меня в обществе хозяина дома и Родерика Спода.  Они   сидели   рядышком   на   противоположном   конце  стола,  тихо разговаривали  и  бросали  на  меня  такие  взгляды,  будто  я  –  досрочно освобожденный из тюрьмы уголовник, который вломился к ним  без приглашения и за которым надо неусыпно  следить,  иначе прикарманит ложку-другую, и потому довольно скоро я  тоже  встал из-за  стола.  Пробормотал, что-де забыл  свой портсигар, поскорей из столовой и к себе в комнату. Я надеялся, что рано или поздно сюда обязательно заглянут Гасси и Дживс.

     В камине весело горел  огонь, и, чтобы не скучать, я пододвинул  к нему кресло и открыл детективный роман, который привез с собой из  Лондона. Роман был  отличный  –  я  в  такого  рода  литературе  собаку  съел,  –  полный головоломных улик и  загадочных  убийств, и  я  с наслаждением погрузился  в перипетии  интриги,  забыв  обо  всем  на  свете, но  вскоре  дверная  ручка повернулась  – и кто  бы,  вы  думали,  возник передо  мной?  Родерик  Спод собственной персоной.