Уильям Фолкнер - Избранное Страница 24

Молодая девица в накрахмаленном белом халате поднялась из-за столика с телефоном и пригладила волосы.

— Доброе утро, Мэртл, — обратилась к ней мисс Дженни. — Скажи доктору Олфорду, что мы хотели бы его повидать.

— Вы предварительно записались на прием? — спросила девица голосом, лишенным всяких интонаций.

— Мы записываемся сейчас, — заявила мисс Дженни. — Уж не хочешь ли ты сказать, что доктор Олфорд не начинает работу до десяти часов?

— Доктор Олфорд не начинает… не принимает никого без предварительной записи, — словно попугай затараторила девица, уставившись в одну точку над головой мисс Дженни. — Если вы не записались предварительно, вам необходимо записаться предва…

— Тш, тш, — резко оборвала ее мисс Дженни. — Будь умницей, беги скажи доктору Олфорду, что его хочет видеть полковник Сарторис.

— Да, мэм, мисс Дженни, — послушно ответила девица, прошла через комнату, но у другой двери опять остановилась, и голос ее опять сделался как у попугая:

— Пожалуйста, присядьте. Я посмотрю, не занят ли доктор.

— Ступай скажи доктору, что мы здесь, — вежливо повторила мисс Дженни. — Скажи ему, что мне сегодня надо еще сделать кой-какие покупки и ждать мне некогда.

— Да, мэм, мисс Дженни, — согласилась девица, исчезла и после приличествующей случаю паузы вернулась, снова приняв свой безукоризненно профессиональный тон.

— Доктор сейчас вас примет. Пройдите, пожалуйста.

Она открыла дверь и посторонилась.

— Спасибо, деточка, — отозвалась мисс Дженни. — Твоя мама все еще лежит?

— Спасибо, мэм, она уже встает.

— Вот и прекрасно, — сказала мисс Дженни. — Пойдем, Баярд.

Эта комната, еще меньше предыдущей, насквозь пропахла карболкой. Здесь стоял выкрашенный белой эмалевой краской шкаф, жутко поблескивающий никелем, металлический операционный стол и множество всяких электрических кипятильников, термостатов и стерилизаторов. Доктор, облаченный в белый халат, склонился над конторкой, предоставив им возможность некоторое время созерцать его прилизанный рассеянный затылок. Затем он поднял глаза и встал.

Доктору Олфорду было лет тридцать. Этот молодой человек недавно приехал в город и был племянником одного из местных старожилов, Он с отличием окончил медицинский колледж и обладал представительной внешностью, но был исполнен преувеличенным чувством собственного достоинства и всем своим видом бесстрастного эрудита ясно давал понять, что не питает решительно никаких иллюзий насчет рода человеческого, что исключало обычную провинциальную фамильярность и заставляло даже тех, кто помнил его еще мальчишкой, приезжавшим в гости, величать его не иначе, как доктор или мистер. У него были маленькие усики и лицо, напоминавшее маску, — лицо доброжелательное, но холодное, и, пока старый Баярд беспокойно ерзал на стуле, доктор сухими, тщательно вымытыми щеткой пальцами осторожно ощупывал жировик на его физиономии. Мисс Дженни обратилась к нему с каким-то вопросом, но он самозабвенно продолжал свое исследование, как будто ничего не слышал, как будто она даже и слова не промолвила. Он вставил Баярду в рот крохотную электрическую лампочку, которую предварительно продезинфицировал, и несколько раз включил и выключил ее рубиновый свет за щекой пациента. Потом он вынул лампочку, снова ее продезинфицировал и убрал обратно в шкаф.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила мисс Дженни.

Доктор аккуратно закрыл шкаф, вымыл и вытер руки, подошел, стал над ними и начал торжественно и важно сыпать специальными терминами, упиваясь жесткими словами, слетавшими с его языка.

— Это новообразование необходимо срочно удалить, — заявил он в заключение. — Его следует удалить, пока оно находится в ранней стадии, и поэтому я рекомендую немедленную операцию.

— Вы хотите сказать, что оно может перейти в рак? — спросила мисс Дженни.

— Об этом не может быть двух мнений, сударыня. Исключительно вопрос времени. Запустите, и я ни за что не поручусь. Удалите немедленно, и больному больше не о чем будет беспокоиться. — Он снова окинул старого Баярда долгим ледяным взглядом. — Я удалю это с легкостью. Вот так, — показал он рукой.

— Что он говорит? — спросил старый Баярд.

— Я говорю, что могу убрать это новообразование с такой легкостью, что вы даже не заметите, полковник Сарторис.

— Будь я проклят, если я вам это позволю! — Баярд встал с характерным для него ныряющим движением.

— Сиди спокойно. Баярд, — приказала мисс Дженни. — Никто не собирается резать тебя без твоего ведома. Это необходимо сделать сейчас?

— Да, сударыня. Я бы такую вещь на своем лице даже на сутки не оставил. В противном случае я считаю своим долгом предупредить вас, что ни один врач не может взять на себя ответственность за возможные последствия… Я могу удалить это в течение двух минут, — добавил он, еще раз вперив в лицо Баярда холодный сосредоточенный взгляд. Затем, полуобернувшись, застыл, прислушиваясь к раскатам громоподобного баса, который доносился из-за тонкой перегородки.

— Здорово, сестренка, — говорил бас. — Сдается мне, что я слышу здесь брань Баярда Сарториса.

Доктор и мисс Дженни застыли на месте; дверь тотчас же отворилась, и в комнату протиснулся самый тучный человек во всем округе. На нем был лоснящийся альпаковый пиджак, жилет и черные мешковатые бумажные брюки; складки жира на шее почти совсем закрывали широкий воротник сетчатой рубашки и узенький черный галстук. На его голове, напоминавшей голову римского сенатора, росли густые серебристые кудри.

— Что это с тобой стряслось, черт побери? — пророкотал он, после чего боком пролез в комнату, совершенно заполнив ее своим тучным телом, рядом с которым все остальные люди и предметы стали казаться просто карликами.

Это был доктор Люций Квинт Пибоди, восьмидесяти семи лет от роду, трехсот десяти фунтов весом, обладатель лошадиного пищеварительного тракта. Он начал практиковать в штате еще в те времена, когда весь медицинский инвентарь состоял из пилы, галлона виски и мешочка каломели; он служил полковым врачом у Джона Сарториса и даже после появления автомобиля в любое время суток, в любую погоду отправлялся в любом направлении по абсолютно непроезжим дорогам на кривобокой пролетке к любому белому или негру, который его вызвал, обычно принимая в качестве гонорара завтрак, состоящий из кукурузных лепешек с кофе, а иногда небольшой мешок кукурузы, фрукты или несколько цветочных луковиц и черенков.

Когда он был молодым и прытким, он вел журнал, вел его очень тщательно до тех пор, пока его гипотетические активы не достигли десяти тысяч долларов. Впрочем, это было сорок лет назад, и с тех пор он не утруждал себя какими-либо записями; но и теперь время от времени какой-либо сельский житель входил в его обшарпанную контору и, желая отметить годовщину своего появления на свет божий, возвращал деньги, которые задолжал доктору Пибоди его отец или дед и о которых тот давным-давно позабыл. Его знали все жители округа, и на рождество они посылали ему окорока и дичь. Говорили, будто он может провести остаток дней своих, разъезжая по округе все в той же неизменной пролетке, не заботясь о пропитании и ночлеге и не расходуя на них ни единого цента.

Доктор Пибоди заполнил всю комнату своею грубоватой простодушною массой, и, когда он подошел к мисс Дженни и похлопал ее по спине своей длинной, как грабли, рукой, от его тяжелой поступи задрожал весь дом.

— Привет, Дженни, — сказал он. — Привели Баярда снять с него мерку для страховки?

— Этот чертов мясник хочет меня резать, — сердито проворчал Баярд. — Вели им оставить меня в покое, Люш.

— Что-то рановато приниматься за разделку белого мяса в десять утра, — прогудел доктор Пибоди. — Черномазые — те дело другое. Руби черномазого в любое время после полуночи. Что это с ним, сынок? — спросил он у доктора Олфорда.

— По-моему, это просто-напросто бородавка, но мне уже надоело на нее смотреть, — сказала мисс Дженни.

— Это не бородавка, — решительно возразил доктор Олфорд. Пока он, пользуясь специальной терминологией, повторял свой диагноз, румяная физиономия доктора Пибоди озаряла общество своей доброжелательностью.

— Да, звучит довольно-таки страшно, — согласился он и, вновь потрясая пол, толкнул Баярда обратно в кресло одной ручищей, а другой повернул его лицом к свету. Потом вытащил из нагрудного кармана очки в железной оправе и принялся изучать его физиономию.

— По-вашему, это надо убрать?

— Безусловно, — холодно ответил доктор Олфорд. — Я считаю, что это новообразование необходимо удалить. Ему здесь совершенно не место. Это рак.

— Люди преспокойно жили с таким раком задолго до того, как они изобрели ножи, — сухо заметил доктор Пибоди. — Сиди спокойно, Баярд.