Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы Страница 29

8. Утро. Как видите, юные дамы, я изрядно продвинулся за эти четыре дня и уже кончаю страницу, а от МД все еще нет письма (подчеркнутое слово означает утро). Оказывается, вчера я описывал МД состояние государственных дел. По вкусу ли им это? Что ж, они. конечно, рады любой строчке, полученной от Престо, однако, по правде говоря, если бы им позволено было выбирать, не утаивая своих желаний, го они скорее предпочли бы… — Ну, знаете, Престо, должна вам заметить, говорит Стелла, что вы глупеете. — Возможно, но это пока лишь мнение только одного человека, мадам. — Я обещал встретиться нынче утром с господином секретарем Сент-Джоном, но разленился и не пойду, тем более что получил от него вчера письмо с приглашением отобедать с ним сегодня. Меня, конечно, будут бранить, но какая мне о том забота!? — У меня только что была миссис Саут[366], она зашла по пути на рынок от сэра Эндрю Фаунтейна. У него все еще лихорадка и до сих пор неизвестно, выживет ли он. Теперь в довершение всего приехали его мать и сестра и обосновались у него в доме, так что там сущее столпотворение. Я дал миссис Саут полпистоля[367] в качестве новогоднего подарка. Итак, доброго вам утра, дорогие мои, и до вечера. — Вечером. Господи, я просидел с господином секретарем от обеда и до восьми и хотя пил только разбавленное вино, но чувствую себя ужасно разгоряченным! Леди Стэнли явилась к миссис Сент-Джон[368] с визитом и послала передать, что просит меня подняться к ним, чтобы разрешить спор между нею и миссис Сент-Джон, которой я еще ни разу не видал. Что же вы думаете, этот дьявол секретарь не дал мне туда пойти, силой удержал, хотя я сказал ему, что влюблен в его жену и что удерживать влюбленного стыдно и прочее, но все было тщетно; в конце концов мне пришлось уйти домой так и не поднявшись наверх, потому что было уже слишком поздно; теперь я уже дома, и мне предстоит еще много работы нынче вечером, хотя уже девять часов, но надо же было сначала сказать что-нибудь этим шалуньям МД, а то ведь они не дадут мне покоя.

9. Мы с Фордом решили поехать в Сити, чтобы купить книги, а кончилось тем, что нам пришлось довольствоваться скверным обедом в пивной, после чего он затащил меня еще в таверну и заставил пить флорентийское по четыре шиллинга и шесть пенсов за фьяску. Мерзкое пойло! Мне пришлось, таким образом, потратиться, что я позволяю себе крайне редко. День прошел уныло и бестолково, и я ни с кем не повидался; а сейчас уже десять часов, и мне решительно нечего сказать вам, кроме того, что завтра будет две недели с тех пор, как пришло письмо от МД, и если бы я получил его сейчас, то у меня было бы еще вполне достаточно времени и места, чтобы ответить на него, и это было бы очень даже славно, а не хотите, вам же будет хуже. Да, да! Потому что я пойду тогда в лавку игрушек, что неподалеку отсюда на Пел Мел, а там к вашему сведению продают большущие-пребольшущие дубинки, да-с, хотите верьте, хотите — нет. Правда, Дингли? — Ей богу, правда. — Смотрите же не проигрывайте свои денежки в рождественские дни.

10. Нынче утром я должен был пойти к господину секретарю Сент-Джону, потому что обещал ему вчера, но не пошел и до вечера ни словечка больше не смогу сказать бедным дорогим МД. — Вечером. Видите, ли, Дингли, ко мне утром пришли гости, и я так и не сумел пойти туда, куда собирался; и еще я получил от Раймонда из Бристоля корзину с шестью бутылками вина, фунтом шоколада и нюхательным табаком; он написал при этом, что доставка оплачена, но то ли он соврал, то ли меня надули, то ли произошло какое-то недоразумение; он написал мне еще о кое-каких делах, но так неразборчиво, что и сам Люцифер не понял бы его Это вино мне надлежит распить с братом мистера Гарли[369] и поверенным по делам казны сэром Робертом Раймондом, чтобы они рекомендовали Раймонда вашему новому лорду-канцлеру, который выехал отсюда в понедельник, и Раймонд сообщает, что спешит в Честер, чтобы выехать оттуда вместе с ним. — Жену свою он, надо полагать, оставил в Бристоле; ведь, когда он уезжал из Лондона, у него не было намерения возвращаться в Ирландию до наступления лета. Так что он явится к вам прежде, чем вы получите это письмо. Пришел Форд и пожелал, чтобы я отобедал у него, поскольку сегодня день оперного представления, что я и сделал, послав извинения лорду Шелберну, к которому был зван.

11. Я содействую появлению нового «Тэтлера» — малыша Гаррисона, о коем уже упоминал вам. Надоумили его на это другие, а я по возможности ему споспешествую; мы протрудились с ним нынче все утро и вечер над первым номером журнала, который выйдет в субботу. Боюсь только, что эта затея не будет иметь успеха: мне не слишком по вкусу его манера; замысел принадлежит господину секретарю Сент-Джону и мне, и, попади он в хорошие руки, журнал мог бы получиться весьма недурен. Я рекомендовал Гаррисона типографу, за которым с этой целью посылал, и нынче вечером помог им договориться. Гаррисон только что ушел, и я устал, выправляя сочиненную им дребедень.

12. Утром я был по делу у господина секретаря Сент-Джона, и он взял с меня обещание, что я приду к нему обедать, в противном случае я пошел бы на обед к мистеру Гарли, с которым вот уже десять дней как не видался. Я все же считаю, что они находятся в крайне затруднительном положении, и тем не менее, когда бы я их ни встретил, они всегда невозмутимы и беспечны, точно школьники во время каникул. Гарли крайне необходимо сейчас добыть пять или шесть миллионов, но виги не ссудят ему ни пенса — кстати, это единственная причина падения акций, — виги ведут себя подобно квакерам и прочим фанатикам, которые согласны иметь дело только со своей братией, в то время как другие не гнушаются вести с ними дела. Леди Мальборо обещает никогда больше не появляться королеве на глаза, если только за ней сохранят ее должности; а что касается герцога Мальборо, то виги распускают слух, будто он откажется выполнять обязанности главнокомандующего, но я все же держусь другого мнения и не теряю надежды, что этого не произойдет. Если бы только небесам угодно было, чтобы в эту самую минуту я находился в Дублине с моими МД, я устал от политики, которая не сулит мне ничего хорошего.

13. Должен вам признаться, что вчера вечером, когда я находился у себя в комнате, со мной случился отвратительный приступ головокружения; я запасся новой коробкой пилюль, которые стану теперь принимать, и надеюсь, что в ближайшее время такое не повторится. Мне не хотелось говорить об этом раньше, чтобы не огорчать вас, маленькие мои плутовки, но теперь все уже позади. Сегодня я обедал с лордом Шелберном, и еще сегодня вышел новый «Тэтлер» малыша Гаррисона; это, правда, не бог весть что, но надеюсь, он станет лучше. Вам надобно иметь в виду, что после того, как Стиль прекратил свое издание, несколько щелкоперов выпустили своих «Тэтлеров», и один из них все еще продолжает выходить и даже обрушился сегодня на Гаррисона, так что теперь разгорится полемика, какой из журналов лучше, вроде спора насчет ремней для правки бритв[370]. Боюсь только, что у лягушонка нет для такого журнала нужной хватки. А сейчас я приведу вам одни стихи. После того, как мистер Сент-Джон был три года тому назад уволен с поста военного министра, он уехал в свое поместье; как-то он обмолвился, что был бы не прочь сделать какую-нибудь надпись на своей беседке, и вот один джентльмен предложил ему следующие стихи:

Отшед от светских дел, сует, обид.Став мудрецом, презрев награды трона,Милорд спокойно ждет ладьи Харона,Как рыба пьет и как хорек —т.

Он клялся мне, что едва не убил автора, ведь он мнил себя ищущим уединения философом, хотя ему было отроду двадцать восемь лет; но по моему автор подметил довольно точно, потому что мистер Сент-Джон был изрядный повеса. Мне кажется, что первые три строки своим серьезным характером весьма удачно предваряют появление четвертой. Так-то… Однако мне уже пора спать, я теперь укладываюсь рано.

14. Как хотите, мои юные дамы, но мне недостает письма от неких МД. Ведь сегодня уже девятнадцать дней с тех пор, как я получил последнее, и, скажите на милость, где мне теперь найти место для ответа? Похоже, это письмо уйдет вообще без ответа, потому что я намерен ускорить его отправку, и оно уйдет во вторник, когда эта сторона листа будет исписана до конца. Возьму и нарочно отправлю его на два дня раньше обычного срока, просто назло вам, и как раз на следующий день, вот увидите, придет ваше письмо, но будет слишком поздно, и тогда я посмеюсь, как никогда в жизни не смеялся. У нас уже весна. На днях я ел спаржу. Видели ли вы еще когда-нибудь зиму без морозов? Сэр Эндрю Фаунтейн еще очень плох; доктора, хирурги, аптекари обходятся ему каждый день в десять гиней, и это тянется вот уже три недели. Обедал я с мистером Фордом; он предпочитает иногда обедать дома, и я в таких случаях довольствуюсь тем, что обедаю у него. Вечером я наведался в кофейню, куда не заглядывал уже целую неделю, и побеседовал там немного с мистером Аддисоном, но довольно холодно. От нашей былой дружбы и сердечности не осталось и следа: мы с ним теперь просто вежливые знакомые; обмениваемся, конечно, какими-то словами, уговариваемся снова увидеться, и не более того. За последние шесть недель я ни разу не встречался с ним в каком-нибудь доме; на днях мы должны были обедать вместе с ним у смотрителя придворных служб, однако я послал свои извинения, поскольку был зван к государственному секретарю. Разве это не удивительно? Но я считаю, что он обошелся со мной плохо, в то время как я обошелся с ним слишком хорошо, или, по крайней мере, с его другом Стилем.