Василий Быков - Круглянский мост Страница 3

Он был в приподнятом, почти радостном настроении. Клепца не понадобилось и вызывать к командиру – просто Маслаков передал ему распоряжение начальника штаба, и хозяйственник, поворчав, смолк, что значило – согласился. Степка, не дожидаясь обеда, получил свой кусок хлеба, который тут же сжевал, и теперь пребывал во власти волнующего нетерпения, когда хотелось только одного: поскорее двинуться в путь. Закинув за спину винтовку, он выломал прутик и, постегивая им по траве, поглядывал в сторону шалашей, откуда должен был появиться Маслаков.

– Может, мимо Озерища пойдем? Не знаете?

Ему никто не ответил. Данила был занят бобами, а Бритвин только повел на парня косым равнодушным взглядом.

– Возле Озерища легче пройти. Там вся полиция своя.

– А тебе откуда известно? – холодно спросил Бритвин.

– Мне? Такой секрет! Все знают, – с деланным безразличием сказал Степка, но внутренне насторожился: тон этого вопроса был ему слишком знаком, и он понял, что напрасно сказал так.

Бритвин после паузы с нажимом заметил:

– Ты за всех не ответчик и держи язык за зубами, если что и знаешь.

Степка поверх леса посмотрел в небо, затянутое молочной дымкой, сквозь которую с утра не могло пробиться солнце, затем перевел взгляд вниз, на шалаши за поляной – Маслакова все еще не было. Другому бы он ответил в таком же тоне, но грубить Бритвину пока воздержался. Правда, ходили слухи, что месяц назад Бритвин здорово проштрафился на задании, его сняли с роты, хотели судить, да перевели в их отряд рядовым. И, тем не менее, тон и весь его вид свидетельствовали, что рядовым он себя не считал. Во всяком случае в этой маленькой группе держался как старший, хотя и с небольшим, но все же заметным превосходством над ними двумя. Впрочем, это не очень беспокоило Степку, который единственным командиром признавал тут Маслакова.

Степка снял из-за спины винтовку и тоже присел несколько в стороне от тех двоих. Винтовка у него была старая, с граненым казенником, выпущенная, судя по клейму, еще до модернизации 1930 года. Вообще-то стреляла она неплохо, затвор также работал нормально, и Степка был бы вполне ею доволен, если бы не мушка. Мушка раскернилась в своем гнезде и имела обыкновение сползать в сторону от положенного ей места. Прежде чем выстрелить, надо было сдвинуть ее, чтобы совместились риски, а потом уж прицеливаться.

Степка подобрал на земле сучок, ногтями отщипнул от него щепочку и начал засовывать ее под мушку. Щепка, однако, не лезла, ломалась. На его занятие обратил внимание Данила, а затем и Бритвин, который, вглядевшись, недовольно двинул бровями:

– Ты что делаешь?

– Да вот, мушка.

Бывший ротный повернулся на бок и с требовательной уверенностью протянул руку:

– А ну!

Степка еще раз ковырнул щепкой, но опять неудачно и отдал винтовку Бритвину. Тот сел, расставив колени, привычно поклацал затвором.

– Ну и ломачина! Грязная, конечно, ржавая... У тебя кто командир? Меликьянц, да?

Степка промолчал. Разговаривать с Бритвиным у него уже пропала охота – он знал, что тот скажет дальше.

– Ладно. Давайте винтовку.

– Нет, обожди! – уклонился от его руки Бритвин. Он щелкнул курком, потрогал прицельную планку, потом взглянул на мушку. – А еще говорили, Меликьянц – строгий командир!

Степка все молчал, но под елкой подозрительно завозился Данила.

– Да он не Меликьянца – он с кухни.

– Как с кухни?

Бритвин опустил руку с винтовкой и вперил в него недоумевающий, почти возмущенный взгляд. Степка за ствол выхватил у него винтовку, подумав про Данилу: чтоб ты пропал! Тянул его кто за язык, что ли? Но поправить ничего уже было нельзя, и он огрызнулся:

– А что на кухне – не люди?

Потом поднялся и закинул свою «ломачину» за плечо, готовый идти, только идти было некуда – надо было ждать. Данила с легкой усмешкой на широком лице, а Бритвин с тревожной настороженностью посматривали на него.

– Тебя кто в группу назначил? – спросил Бритвин, сдвинув к перекосью широкие брови.

– А вам что за дело?

Все было слишком знакомо. Степка опять почувствовал себя в положении человека, действия и способности которого брались под сомнение, и это невольно толкало его на дерзость.

– Назначили! У вас не спросили.

Бритвин тем не менее, сохраняя выдержку, погасил удивление и повернулся к Даниле, который без особого внимания к ним обоим копался в глубине своей сумки.

– Дожили, нечего сказать! – проворчал бывший ротный, снова откидываясь на локте.

Степка, потоптавшись немного, сел поодаль от них возле стежки. Первая радость в нем быстро омрачалась досадой, он уже каялся, что дал Бритвину в руки винтовку, – пусть бы осматривал свою. А то достал где-то десятизарядку, и столько важности! Еще неизвестно, чья лучше возьмет – его СВТ или эта, образца 1891 года. Степка мог бы все это объяснить им, как и то, что при кухне он оказался случайно, что он не меньше других в свое время походил на задания. Но возникшая уже неприязнь к обоим, особенно к Бритвину, брала свое, и он ничего не мог с ней поделать.

Обиженно притихнув, Степка не сразу заметил, как со стороны шалашей появился Маслаков. Под елью, шурша кожухом, начал вставать Данила, поднялся и удобнее сел Бритвин. У Степки же от чирьев ломило в шее, и, чтобы оглянуться, он вынужден был повернуться всем корпусом. Шагая через поляну, командир одной рукой нес немецкую канистру, подойдя, поставил ее на дорогу и сдвинул с потного лба армейскую шапку.

– Что это? – спросил Бритвин.

– Дымок, дымок пускать будем, – заговорил Маслаков. – Думал, сыграем – ничего не вышло. Будем дымить.

Все озадаченно глядели на канистру – Данила и Степка, стоя возле нее, а Бритвин молчаливо сидя на своем месте. Разумеется, они понимали, что получилось хуже, чем предполагали: бензин – не тол, жечь всегда хуже, нежели взрывать.

– Так мы что, не на «железку»? – сдержанно спросил Бритвин, уставясь куда-то вниз, на сапоги командира.

Маслаков с неунывающей живостью в глазах окинул своих подчиненных.

– Нет, не на «железку». В другую сторону. На Кругляны.

– На Кругляны... А кто тебе группу комплектовал?

– А что, плохая группа? Сам подбирал.

Бритвин неторопливо встал, подошел ближе. Затем неожиданно повернулся и оказался лицом к лицу со Степкой.

– А этого тоже сам выбрал?

– Толкача? А что, плохой подрывник?

Бритвин исподлобья укоризненно посмотрел на командира.

– Где это он подрывал? На кухне?

– Где надо было, там и подрывал! – не стерпев, огрызнулся Степка. – Подумаешь, начальник нашелся!

– Тихо!

Наверно, Маслаков только сейчас что-то понял. Улыбка исчезла с его лица, без которой черты его сделались резкими, почти жесткими.

– Кого брал – мое дело, – сказал он. – Кто заслуживал.

– Заслуживал! Ты посмотри, какая у него винтовка! – кивнул головой Бритвин, отходя в сторону.

Маслаков повернулся к Степке:

– А ну, дай сюда!

Степка подал винтовку. Маслаков открыл затвор, резко щелкнул курком. Строго взглянул на парня:

– В чем дело?

– Да мушка немного шатается, – будто о пустяке, нарочитой скороговоркой ответил Степка и прикусил губу.

Пока Маслаков осматривал мушку, парень все больше хмурился, в душе проклиная Бритвина. Разве был он виноват, что Клепец вручил ему эту «ломачину»? С особенным сожалением он вспомнил теперь свой аккуратный трофейный автоматик, который у него отобрали, переводя в хозяйственный взвод.

Маслаков поднял глаза на Степку:

– Закернить не мог? Да?

– Так не было чем.

– Сейчас некогда – на перекуре напомнишь. Сам закреплю. Остальное в порядке?

– В порядке, – поспешно ответил Степка.

Маслаков еще раз взглянул на его тонкую, перехваченную ремешком фигуру, задержал взгляд на перевязанном проводом сапоге, но не сказал ничего.

– Держи!

Степка на лету едва успел ухватить брошенную ему винтовку и с облегчением тихонько вздохнул. Напряжение его спало, главное – обошлось, его не прогнали, остальное уже не имело большого значения.

– Так! Тогда шагом марш! – сказал Маслаков. – Канистру понесем по очереди. Кто первый?

Однако первого не объявлялось, канистра стояла на краю дорожки, над нею, ожидая охотника, стоял Маслаков. Бритвин, верный своей привычке, отошел в сторону и принял такой вид, будто его ничего тут не касалось. Данила глядел в лес, как бы не слышал, что сказал командир. Тогда Степка с угрюмой решимостью ступил на дорогу и взялся за гнутую металлическую ручку канистры.

– Да-а, – неопределенно проговорил Маслаков и вздохнул. – Ладно, начинай, Толкач.

Глава четвертая

Начинать было не так уж и трудно – около часа Степка, меняя руки, тащил канистру. Заброшенная лесная дорожка сначала вилась в мрачном замшелом ельнике, потом потянулась низиной, ольховым кустарником, перелесками. По черному грязному торфянику партизаны перешли хлюпкое, со стоячей водой болото, края которого вовсю зеленели весенней травой.