Эдгар По - Бойся Кошек Страница 31

Говорят, что в Ультхаре, расположенном за рекой Скай, никто не имеет права убить кошку; и я могу охотно поверить в это, когда пристально всматриваюсь в нее, ту, что мурлычет сейчас, сидя у камина. Ибо кошка таинственна, загадочна и близка ко всему, что не дано постичь человеку. Она — душа древнего Египта, хранительница легенд забытых городов Меро и Офира. Она — родственница Царя Джунглей и наследница тайн зловещей седой Африки. Сфинкс — ее двоюродный брат, и они говорят на одном языке, но кошка древнее Сфинкса и помнит то, что тот уже позабыл.

В Ультхаре, еще до того, как власти запретили убивать кошек, жил один старик арендатор. Он и его жена обожали отлавливать и убивать соседских кошек. Почему они так поступали, я не знаю; знаю лишь, что многие терпеть не могут ночных кошачьих воплей, как и того, что кошки могут бесшумно украдкой пробегать в сумерках по их дворам и огородам. Как бы там ни было, но старики не упускали возможности поймать и прикончить всякую кошку, оказавшуюся поблизости от их лачуги; причем по звукам, доносившимся оттуда после наступления темноты, многие жители догадывались, что способ истребления кошек был весьма изощренным.

Однако тема эта с пожилой четой никогда не обсуждалась другими жителями деревни: отчасти из-за ничем не примечательных постных выражений их иссохших физиономий; отчасти же потому, что дом их был уж очень темным, спрятанным в тени раскидистых дубовых деревьев на краю заброшенного пустыря. Многие владельцы кошек больше боялись стариков, чем ненавидели; и вместо того, чтобы заклеймить их как жестоких убийц, предпочитали следить за тем, чтобы их четвероногие любимцы не приближались к одинокой хижине под темными деревьями. Если все же, благодаря чьему-либо недосмотру, кошка пропадала, и после наступления темноты вновь раздавались характерные звуки, несчастный хозяин животного бессильно страдал, или же благодарил Всевышнего, что такая судьба не постигла кого-нибудь из его детей. Люди в Ультхаре жили простые и о происхождении кошек им ничего известно не было.

Однажды караван странных путников с Юга вступил на узкие, мощеные булыжником улочки Ультхара. Смуглолицые люди были не похожи на других путешественников, проходивших через деревню дважды в году. Они за серебро предсказывали судьбу на базарной площади и покупали у торговцев яркие пестрые бусы. Из каких краев прибыли эти люди, никто не знал, но было замечено, что они предаются каким-то странным молениям, и что на боковых сторонах их повозок изображены диковинные фигуры с человеческими туловищами и головами кошек, ястребов, баранов и львов. Старший над ними носил головной убор с двумя рогами и причудливым диском между ними.

Был в этом необыкновенном караване маленький мальчик без отца и матери, с крошечным черным котенком. Чума жестоко обошлась с ним, отняв родителей, но все же оставила это маленькое пушистое существо, чтобы хоть чуть-чуть скрасить его горе; в детстве легко найти утешение в проказах котенка. И потому мальчик, которого смуглолицые люди называли Менесом, чаще улыбался, чем плакал, играя со своим котенком на подножке причудливо расписанного фургона.

На третий день пребывания путников в Ультхаре Менес не обнаружил своего котенка; он громко рыдал на базарной площади, и тогда кто-то из местных жителей рассказал ему о двух стариках и о звуках, доносившихся из их жилища прошлой ночью. Когда мальчик выслушал это, его всхлипывания перешли в размышление, которое уступило место молитве. Он воздел руки к солнцу и молился на неизвестном жителям деревни языке; да, по правде сказать, они и не вслушивались в его слова, поскольку все их внимание было обращено на небо, на те странные очертания, которые принимали облака. Как ни удивительно, но по мере того, как мальчик возносил к небу свои мольбы, там появлялись неясные, туманные, экзотические фигуры гибридных созданий, увенчанных рогами, которые соединялись диском. Впрочем, у Природы вполне достаточно иллюзий, поражающих воображение.

Вечером того же дня странники покинули Ультхар и больше их никто никогда не видел. Жители деревни же были чрезвычайно обеспокоены, обнаружив, что в ней не осталось ни одной кошки: большой или маленькой, черной, серой, полосатой, рыжей или белой. Старый Крэнон, бургомистр, утверждал, что всех кошек увели смуглолицые в отместку за убийство котенка Менеса; он посылал проклятья на весь караван и на маленького мальчика. Однако тощий нотариус Нит заявил, что старик-арендатор и его жена заслуживают больших подозрений, ибо их исключительная ненависть к кошкам была общеизвестной.

И все же никто не решался связываться со зловещей четой даже после того, как малыш Атал, сын хозяина гостиницы, клялся, что своими глазами видел, как все кошки Ультхара медленно и торжественно вышагивали по две в ряд вокруг лачуги на том самом проклятом дворе, что под деревьями, как будто совершали какой-то неслыханный звериный ритуал. Жители деревни не знали, можно ли верить словам такого маленького мальчика, а потому, хотя и боялись, что зловредная чета заколдовала кошек, чтобы всех их умертвить, однако предпочитали отложить выяснение отношений со стариками до того момента, когда они встретятся им за пределами своего темного и отвратительного двора.

В бессильном гневе весь Ультхар улегся спать; когда же на рассвете жители пробудились — гляньте-ка! — каждая кошка оказалась на своем привычном месте у очага. Большие и маленькие, черные, серые, полосатые, рыжие и белые — все, ни одна не пропала. Более того, кошки они были толстыми, гладкими, лоснящимися, все громко урчали от удовольствия. Жители обсуждали меж собой случившееся и их изумление было немалым. Старый Крэнон продолжал стоять на своем, уверяя, что смуглолицые уводили кошек с собой, потому что до сей поры не было случая, чтобы хоть одна кошка вернулась живой из дома старика и его жены. В одном все были единодушны: отказ всех кошек сразу от привычной порции мяса и блюдца молока был совершенно необъяснимым. Но факт остается фактом, и в течение двух дней гладкие и ленивые кошки Ультхара не притрагивались к еде, а только дремали на солнышке или у огня.

Прошла целая неделя, прежде чем жители деревни заметили, что нет огня в окнах дома под деревьями. Тогда тощий Нит обратил внимание, что с той самой ночи, когда вдруг разом исчезли все кошки, никто не видел ни старика, ни его жены. Когда пошла вторая неделя, бургомистр, превозмогая страх, решился по долгу службы нанести визит в подозрительно притихшее жилище, при этом предусмотрительно прихватив с собой в качестве свидетелей Шэнга, кузнеца, и Тхала, камнерезчика. И вот когда они, без труда открыв ветхую дверь, вошли в дом, то увидели такую картину: на земляном полу лежали два дочиста обглоданных человеческих скелета, а в затененных углах ползали одинокие тараканы.

Впоследствии среди жителей Ультхара было много разговоров по этому поводу. Зат, следователь, долго дискутировал с Нитом, тощим нотариусом, а Крэнон, Шэнг и Тхал буквально задыхались от расспросов. Даже малыш Атал, сын хозяина гостиницы, был подвержен тщательному допросу и получил в награду леденец. Во всех этих разговорах речь шла о старике-арендаторе и его жене, о караване смуглолицых странников, о маленьком Менесе и его черном котенке, о молитве Менеса и о состоянии неба во время этой молитвы, и о том, что было впоследствии обнаружено в доме под темными деревьями.

И в завершение всего жители приняли тот удивительный закон, о котором впоследствии судачили торговцы в Хатнеге и спорили путешественники в Нире: а именно, что в Ультхаре ни один человек не имеет права убить кошку.

Барри Пейн

СЕРАЯ КОШКА

Барри Пейн (1864–1928) оставил карьеру военного с тем, чтобы окунуться в мир профессиональной журналистики и превратиться затем в преуспевающего писателя, автора ряда романов и многочисленных сборников коротких рассказов. Среди его героев — Константин Дикс — обаятельный мошенник. Хотя Пейна больше знают как сатирика, пишущего о жителях лондонских пригородов, он жадно интересовался и оккультными науками. Этот его интерес ярко отражает рассказ «Серая кошка».

Эту историю я услышал от архидьякона М. Полагаю, что было бы нетрудно, приукрасив ее и кое-что изменив то тут, то там, представить ее в виде, допускающем и простое толкование. Но я предпочел рассказать ее так, как рассказали мне.

В конце концов, всегда существует какое-либо объяснение, даже если оно и не дается прямо и четко. Читателю должно быть предоставлено право выбора: верить ли в то, что некоторые из представителей так называемых «нецивилизованных народов» обладают скрытыми возможностями, которые могут значительно превосходить возможности «цивилизованных», или же он сочтет возможным объяснить случившееся происшествие, как простую цепь совпадений. Не думаю, что для читателя важно будет знать, какой точки зрения придерживаюсь я сам: у меня есть причины свою точку зрения держать в тайне.