Сельма Лагерлёф - Император Португальский Страница 32

Пожалуй, было бы несправедливо по отношению к Катрине не рассказать ей о том, что происходит. Но ее не было дома. Она все еще была на празднике у сеточника. Если бы только у него достало сил добраться туда! Старому Уль Бенгтсе он тоже с удовольствием сказал бы словечко на прощание.

Он порядком обрадовался, когда в это самое время увидел, что Катрина идет в компании сеточника. Он хотел крикнуть им, чтобы они поторопились, но был не в состоянии вымолвить ни слова. Вскоре оба уже стояли, склонившись над ним.

Катрина сходила и принесла ему воды, и тогда силы вернулись к нему настолько, что он смог сказать им о наступлении Страшного суда.

— Да уж знаю, знаю! — сказала Катрина. — Страшный суд! Просто у тебя жар, и ты бредишь.

Тогда Ян обратился к сеточнику.

— Уль Бенгтса, вы тоже не замечаете, что небосвод опускается все ниже и ниже?

Сеточник ничего ему не ответил. Вместо этого он обратился к Катрине.

— Это добром не кончится, — сказал он. — Думаю, нам придется испробовать то, о чем мы говорили по дороге. Будет лучше, если я пойду в Фаллу прямо сейчас.

— Но Ларс, верно, воспротивится, — сказала Катрина.

— Вы же знаете, что Ларс поехал на постоялый двор. Я думаю, хозяйка Фаллы возьмет на себя смелость…

Ян прервал его. Он не мог больше слушать, как они болтают об обыденных вещах, когда происходит нечто великое.

— Не говорите больше ничего! — сказал он. — Вы что, не слышите гласа судных труб? Вы разве не слышите, как грохочет в горах?

Они успокоились и на мгновение прислушались, чтобы доставить Яну удовольствие, и тут по ним стало заметно, что и они слышат что-то странное.

— По лесу с грохотом едет какая-то повозка, — сказала Катрина. — Господи, что бы это значило?

По мере приближения звука их удивление все возрастало.

— К тому же сегодня воскресенье! — сказала Катрина. — Был бы это будний день, тогда еще можно было бы понять. Но кто же поедет по лесной дороге в воскресный вечер?

Она снова умолкла, чтобы послушать, и тут стало слышно, как скрежещут по каменным плитам колеса и лошадь спускается по крутому склону.

— Слышите? — сказал Ян, — слышите?

— Да, я слышу, — сказала Катрина, — но мне нет дела до того, кто это. Сейчас я прежде всего должна постелить тебе постель. Вот о чем мне надо думать.

— А я пойду в Фаллу, — сказал сеточник. — Это важнее всего. А пока прощайте!

Старик поспешно отправился в путь, а Катрина пошла в избу готовить постель. Не успела она войти в дом, как звук, который они с сеточником приняли за шум от обычной телеги, раздался совсем рядом. Это был грохот тяжелых боевых колесниц, и вся земля задрожала при их приближении. Ян громко позвал Катрину, и она тут же вышла.

— Дорогой мой, не надо так бояться! — взмолилась Катрина. — Я уже вижу лошадь. Это старушка Брунинген из Фаллы. Сядь, и ты тоже ее увидишь!

Она обхватила Яна рукой за шею и приподняла его. Сквозь придорожные ольховые кусты Ян увидел, как промелькнула лошадь, с дикой скоростью несущаяся в сторону Скрулюкки.

— Видишь теперь? — сказала Катрина. — Это всего лишь Ларс Гуннарссон едет домой. Он, верно, до того допился на постоялом дворе, что не разбирает, по какой дороге едет.

Как раз когда она говорила это, повозка промчалась мимо их калитки, и они смогли получше рассмотреть ее. Ян с Катриной оба заметили, что телега пуста и лошадь несется без возницы.

В тот же миг Катрина вскрикнула и так резко отдернула руку, что Ян тяжело плюхнулся обратно.

— Господи помилуй! — воскликнула она. — Ян, ты видел? Его волочит за телегой!

Она не стала дожидаться ответа, а кинулась через двор к дороге, по которой только что пронеслась лошадь.

Ян ничего не имел против того, что она ушла. Он был рад снова остаться один. Он еще так и не нашел ответа на вопрос, за что на него рассердилась императрица.

Этот маленький кусочек золотистой бумаги лежал у него теперь прямо перед глазами и так блестел, что он был просто вынужден взглянуть на него еще раз. От обрывка бумаги его мысли перенеслись к Безумной Ингборг и тому разу, когда он повстречал ее возле боргской пристани.

И тут его осенило, что это и есть ответ на то, о чем он спрашивал. Теперь он знал, чем всю зиму была недовольна девочка. Это по отношению к Безумной Ингборг он поступил несправедливо! Ему ни за что не следовало отказывать ей в поездке в Португалию.

Как мог он так плохо подумать о великой императрице, будто она не пожелает взять Безумную Ингборг с собой! Именно таким людям она больше всего и хочет помочь.

Неудивительно, что она рассердилась. Ему бы следовало понимать, что для бедных и несчастных врата ее государства всегда открыты.

Тут уж ничего не поделаешь, если завтрашнего дня не будет. А если все-таки будет! Первое, что он сделает, это пойдет и поговорит с Безумной Ингборг.

Он закрыл глаза и сложил руки. Все-таки приятно, что это беспокойство улеглось. Теперь было уже совсем не так тяжело умирать.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он услыхал голос Катрины совсем рядом с собой.

— Мой дорогой, ну как ты тут? Ты ведь у меня не станешь умирать?

В ее голосе был такой испуг, что ему пришлось потрудиться открыть глаза.

И в тот же миг в руках у Катрины он увидел императорскую трость и зеленый кожаный картуз.

— Я упросила хозяев Фаллы дать это мне для тебя. Я сказала им, что как бы там ни было, но уж лучше ты получишь эти вещи обратно, чем вовсе утратишь желание жить.

Ян крепко сжал руки.

Ах, эта маленькая девочка, эта великая императрица, какая же она все-таки удивительная! Она вернула ему свою милость и расположение, как только он осознал, в чем его грех, и пообещал искупить его.

Он почувствовал невероятное облегчение. Это небосвод стал подниматься, выпуская воздух и отдаляя свой ужасный жар. Он смог встать и дотянуться до императорских регалий.

— Да, теперь уж ты можешь спокойно владеть ими, — сказала Катрина. — Никто у тебя их больше не отнимет, ибо Ларс Гуннарссон мертв.

ЖЕНА ИМПЕРАТОРА

Катрина из Скрулюкки принесла пряжу на кухню в Лёвдала, и фру Лильекруна сама взяла у нее нитки, взвесила их, расплатилась и похвалила ее работу.

— Хорошо, Катрина, — сказала она, — что вы так умеете работать. Вам ведь теперь приходится зарабатывать на хлеб и себе, и мужу.

Катрина немного распрямилась, и на ее острых скулах выступил слабый румянец.

— Ян, конечно, старается, — сказала она, — но у него ведь никогда и не было столько сил, как у обычного работника.

— Он же сейчас все равно ничего не делает, — сказала фру Лильекруна. — Я слышала, что он только бегает со двора на двор, чтобы показывать свои звезды и петь песни.

Фру Лильекруна была серьезным и сознающим свой долг человеком, и ей нравились другие трудолюбивые и прилежные люди, вроде Катрины из Скрулюкки. Она сочувствовала ей, и именно это и хотела ей показать.

Но Катрина продолжала защищать мужа.

— Он стар и в последние годы перенес так много горя. Может быть, ему и надо немного отдохнуть, ведь у него всю жизнь была такая тяжелая работа.

— Это хорошо, что вы можете так спокойно относиться к своему несчастью, Катрина, — сказала фру Лильекруна с некоторой резкостью в голосе. — Но я все-таки считаю, что вам, как человеку разумному, следовало бы постараться отговорить Яна от этих его выдумок. Вот увидите, если так будет продолжаться, то кончится тем, что нам придется отправить его в сумасшедший дом.

Но тут Катрина встала с весьма оскорбленным видом.

— Ян не слабоумный, — сказала она. — Но Господь опустил завесу у него перед глазами, чтобы ему не видеть того, чего ему не вынести. Можно быть лишь благодарным за это.

Фру Лильекруна не хотела упорствовать. К тому же она, должно быть, считала совершенно правильным, что жена держит сторону мужа.

— Ну что ж, тогда все хорошо, как есть, Катрина, — сказала она. — И помните, что здесь для вас работы хватит на весь год!

В тот же миг она увидела, как напряженное лицо стоящей перед ней старой женщины смягчилось и преобразилось. Все то, что сковывало ее и сдерживало, отступило. Горе, страх и любовь вырвались наружу, и в глазах появились слезы.

— Моя единственная радость — работать ради него, — сказала она. — Он стал с годами настолько удивительным, что он уже больше, чем человек. Но именно поэтому его, видать, и отнимут у меня.

IV

ПРИВЕТСТВИЕ ПРИ ВСТРЕЧЕ

Она приехала, его маленькая девочка приехала. Трудно подобрать слова, чтобы описать такое великое событие.

Она приехала, когда уже была поздняя осень и по озеру уже не ходили пассажирские пароходы, а только маленькие грузовые суденышки. Но ехать на них она, должно быть, не захотела — или просто не знала об их существовании — и наняла лошадей от железнодорожной станции до Аскедаларна. В результате Яну из Скрулюкки так и не удалось встретить ее на боргской пристани, где он прождал ее целых пятнадцать лет. Ведь именно пятнадцать лет ее не было. Восемнадцать лет провела она в его доме, радуя его своим присутствием, и почти столько же времени ему пришлось по ней тосковать.