Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5 Страница 33

9 и вперед не

162

станешь сравнивать барина с «другими». Чтобы загладить свою вину, ты как-нибудь уладь с хозяином так, чтоб мне не переезжать. Вот как ты бережешь покой барина: расстроил совсем и лишил меня какой-нибудь новой, полезной мысли. А у кого отнял? у себя же: для вас я посвятил всего себя, для вас вышел в отставку, сижу взаперти… [неблаг‹одарный›] а ты? ну да Бог с тобой. Вон три часа; два часа только до обеда: что успеешь сделать в два часа? ничего. А дела куча. Нечего делать:

1 письма отложу до следующей почты, а план набросаю завтра. Ну, я теперь прилягу немного: измучился совсем; ты опусти сторы да затвори меня поплотнее, чтоб не мешали, может быть, я с часик и усну; а в половине пятого разбуди.

Захар начал закупоривать барина в кабинете: он сначала покрыл его самого одеялом,

2 потом опустил шторы, плотно запер все двери и ушел к себе.

– Чтоб тебе издохнуть, леший эдакой! – ворчал он, отирая следы слез и влезая на лежанку, – право, леший! Особый дом, огород, жалованье!

3 Вот тут мой и дом, и огород,

4 – говорил он, с яростью ударяя по лежанке, – на жалованье! как не приберешь гривен да пятаков к рукам, так и табаку не на что купить, и куму нечем попотчевать! Чтоб тебе пусто было! Ох! что это смерть нейдет!

5

Илья Ильич лег на спину, но не вдруг заснул. Он думал, думал, волновался, волновался. ‹л. 48 об.›

– Два несчастья в один день!

6 – говорил он, [кутая ‹сь›] закутываясь в одеяло совсем с головой… – Прошу устоять против такого напора событий!

Но в самом-то деле эти два «несчастья», то есть зловещее письмо старосты и переезд на новую квартиру, переставали тревожить Обломова и поступали уже только в ряд беспокойных воспоминаний. «До бед, которыми

163

грозил староста, еще далеко, – думал он, – до тех пор многое может перемениться: авось дожди поправят хлеб; [он, может быть, [вздо‹рожает›] будет] может быть, недоимки староста пополнит; бежавших мужиков «водворят на место жительства», как пишет староста,

1 а между тем к тому времени и план подоспеет: что ж заранее тревожить себя?»

2

Мысль о переезде тревожила его несколько более: это было свежее, позднейшее «несчастье», но в успокоительном духе Обломова и для этого факта наступала уже история. Хотя он [и] смутно и предвидел неизбежность переезда, тем более что тут вмешался Тарантьев, но он мысленно отдалял это тревожное событие своей жизни хоть на месяц, даже на неделю,

3 – и вот уже выиграна целая неделя спокойствия. «А может быть, еще Захар постарается так уладить, что и вовсе не нужно будет переезжать, авось обойдутся: отложат до будущего лета или совсем отменят перестройку: ну, как-нибудь да сделают! Нельзя же в самом деле переезжать!» Так

4 в этих примирительных и успокоительных словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» Обломов

5 находил всегда целый ковчег надежд и утешений, как в ковчеге завета отцов наших.

6 И в настоящую минуту он успел [уже] оградить себя ими от двух несчастий. Уже легкое, приятное онемение пробежало по членам его и начало чуть туманить сном его чувства, как первые, робкие морозцы туманят поверхность вод; еще минута – и сознание улетело бы [прочь] бог весть куда, но вдруг он опомнился.

7

164

– Так и не умылся,

1 [не сделал ничего] – [сказал] шептал

2 он, – утро пропало,

3 а всё Захар! да полно, Захар ли? – спросил он потом себя беспристрастно.

4 – Ведь если б не стащили насильно с постели, то я и [не встал бы] до сих пор еще лежал бы… что ж это такое? А «другой» бы всё это сделал? – думал

5 он, – «другой», [как] «другой»

6 и план сейчас набросал бы, да уж и исполнил бы, «другой» все письма успел бы написать, «другой» ‹л. 49› везде

7 избежал бы два раза «что»

8 и [два раза] «который»… «Другой» и на квартиру бы переехал… и в деревню [съехал] съездил бы… «другой» по утрам и на бирже, и по делам, и везде ездит…

9 а так это

10 голь, необразованный… каков Захар-то? а запустил какую штуку…

11 «Другой» тешится жизнью, везде бывает, всё видит, до всего ему дело… А я!… [Он] Нет, я не «другой»! – с грустью сказал он и впал в глубокую Думу.

12

Настала одна из редких и светлых

13 минут его жизни.

14 Он как будто выбрался мысленно из чащи леса на тропинку, вышел к просеке и оглянулся.

15 Боже! Как

165

страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один за другим и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине [замка], жизненные

1 вопросы. Ему грустно и больно стало за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему. И зависть грызла его, что «другие» так полно и широко живут, а он, как тяжелый и ненужный камень, брошен на узкой и жалкой тропе своего существования… В робкой душе его выработывалось мучительное сознание, что многие стороны нравственной его натуры не пробудились совсем, другие были чуть-чуть тронуты и ни одна не разработана до конца. А между тем он болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть теперь уже [заглох‹шее›] умершее, или лежит оно, как золото в недрах горы, и давно бы пора этому золоту быть ходячей монетой. Но глубоко и тяжело завален клад дрянью, наносным сором. Кто-то будто украл и закопал в собственной его душе принесенные ему [при рождении] в дар миром и жизнью сокровища.

Что-то помешало ему ринуться на поприще жизни и лететь по нем на всех парусах ума и воли. Какой-то тайный враг положил на него тяжелую руку в начале пути и далеко отбросил от прямого человеческого назначения… И уж не попасть

2 ему, кажется, из глуши и дичи на прямую тропинку. Лес кругом его, и в душе всё чаще и темнее, тропинка зарастает более и более; светлое сознание ‹л. 49 об.›

3 просыпается всё реже и реже

166

и только на мгновение будит спящие силы, а ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно, развивается одно тело… События его жизни умельчились до микроскопических размеров, но и с теми событиями не справится он: он не переходит от одного к другому, а перебрасывается ими, как с волны на волну; он не в силах одному противупоставить упругость воли или увлечься разумно вслед за другим.

Горько становилось ему от этой тайной исповеди своей жизни…

1 Бесплодные сожаления о минувшем, жгучие упреки совести кололи его, как иглы, и он всеми силами старался свергнуть с себя бремя этих упреков, найти виноватого вне себя и на него обратить жало их. Но на кого?

2

Он охал, вздыхал, ворочался с боку на бок;

3 охи и вздохи его долетали даже до ушей Захара.