Луи Селин - Смерть в кредит Страница 37

На улице Эльзевир, когда я проходил мимо будки привратницы, старушка окликнула меня.

— Эй, послушай! — сказала она. — Иди сюда, Фердинанд!.. Скажи-ка, он уехал?.. Все же решился! И он хорошо подготовился?.. Ему там не будет холодно! Скорее жарко! К счастью, он взял, что выпить. Эти маневры ему еще выйдут боком! Дерьмо! Сволочь! Чтоб он сдох, этот твой рогоносец!..

Она говорила это, чтобы ввести меня в курс дела и самого заставить немного разговориться. Я ничего не отвечал. С меня уже было достаточно сплетен. Ах! конечно же! Возможно, я становился излишне подозрительным… Но я был прав… Скорее, я был слишком доверчив!.. Очень скоро я убедился в этом.

* * *

Как только хозяин отвалил, малыш Робер больше не сдерживался. Он сгорал от нетерпения увидеть, как трахаются Антуан с хозяйкой.

Он говорил, что это должно произойти и что это неизбежно… Страсть к подглядыванию была у него в крови.

В течение первой недели ничего особенного не было заметно… Теперь я должен был заниматься поддержанием функционирования мастерской, искать починку на улице Прованс и на Бульварах… Я приносил все, что попадалось. Этого только-только хватало! Я больше не шатался со всей коллекцией. Мое положение изменилось…

Антуан продолжал работу над маленькой статуэткой, доводил ее до совершенства. Он был способным. И вот, через неделю хозяйка вдруг переменилась ко мне. Она, всегда державшаяся на расстоянии и почти не разговаривавшая со мной в присутствии Горложа, внезапно стала любезной, кокетливой и нервной. Сначала я думал, что это притворство. Но в конце концов все же поддался. Я решил, что, возможно, это потому, что я стал приносить больше пользы… Потому что находил небольшую работу?.. Правда, надо сказать… денег это не давало…

Никому не доверявший Горлож четко обговорил, чтобы в кассу не поступало ни одной банкноты! Он должен был получить все сам, когда вернется. Клиентам был предоставлен кредит.

Однажды утром, придя рано, я обнаружил, что мадам Горлож уже встала и прогуливается в мастерской… С таким видом, будто что-то ищет у верстака… Она была в пышном пеньюаре… Мне она показалась такой загадочной и одинокой… Она приблизилась… И сказала мне:

— Фердинанд! Сегодня вечером, когда вы вернетесь после своих дел, было бы очень мило с вашей стороны, если бы вы преподнесли мне маленький букетик! Это так освежит дом… — Она глубоко вздохнула… — С самого отъезда моего мужа я не осмеливалась выйти…

Она все ходила вокруг и трясла своими сиськами. Она меня соблазняла. Это было очевидно. Дверь была широко открыта… в ее комнату. Я видел ее постель… Я не шевелился… Даже не пытался ничего сделать… Антуан и Робер пришли из бистро… Я никому ничего не сказал…

Вечером я принес три пиона. Это все, что я смог купить. В кассе больше ничего не было. Для меня и это было много. Я знал, что мне никто ничего не компенсирует.

* * *

А потом и Антуан в свою очередь вдруг стал очень вежливым, совершенно своим парнем… Раньше он только орал на нас… А теперь стал просто очарователен… Даже не хотел, чтобы я ходил в поисках починки… Он говорил мне так:

— Отдохните!.. Побудьте немного в мастерской… Займитесь мелкой работой!.. Можно пойти чуть позже!..

Тянуть уже не было смысла, булавка была закончена… Она вернулась от полировщика. Настал мой черед ее отнести… Как раз в этот момент хозяйка получила письмо от Горложа… Он просил не торопиться, поберечь драгоценность дома… Подождать его возвращения. Он сам отнесет ее маленькому китайцу… А пока я могу показать это великолепное украшение некоторым покупателям-любителям…

Тут я совсем потерял голову! Все действительно восхищались этой маленькой статуэткой… Он хорошо смотрелся на своей подставочке, этот золотой Шакья-Муни!.. Все же в нем было металла на 18 карат!.. А по тем временам о лучшем нельзя было и мечтать!.. Все соседи, знатоки, поздравляли нас… Репутация дома окрепла!.. Клиенту не на что будет жаловаться!.. Горлож вернется только через десять дней… И у меня было еще достаточно времени, чтобы покрасоваться с ней в лавках…

— Фердинанд! — советовала мне хозяйка. — Оставьте ее вечером здесь, в вашем ящике… Вы же знаете, никто ее не тронет! Вы заберете ее завтра утром!

Я же предпочитал хранить ее в моем бумажнике и уносить домой. Мне казалось, что так надежнее… Я заколол ее двойными булавками, одной огромной и двумя маленькими с каждой стороны… Все смеялись и говорили: «Он ее не потеряет!»

* * *

Наша мастерская была крыта шифером, отчего там было ужасно душно, даже в конце сентября. Просто сдохнуть можно было, поэтому все постоянно и напивались.

После полудня Антуан был уже совсем хорош. Он так громко орал песни, что его было слышно во всем дворе до самой будки консьержки… Он накачался абсентом, закусив огромным количеством печенья. Мы тоже все немного перекусили. Вместе с Робером мы ставили охлаждаться под кран на лестничной площадке все пивные бутылки, которые нам принесли. Их накупили в кредит целые корзины. Правда, с большим трудом… бакалейщики были скрягами… В каком-то смысле это было безумием… Просто все потеряли голову от жары и свободы.

Хозяйка была с нами. Антуан уселся рядом. Мы хихикали, глядя, как они тискаются. Он нащупывал ее подвязки. Задирал ей юбку. Она блеяла, как коза. Ему было чем полакомиться, такая она была пышная… Он достал ее сиську. Ей это понравилось, и та так и осталась висеть. Он вылил нам все, что оставалось в бутылке. Мы с Робером прикончили это. Даже стаканы вылизали. Это было лучше, чем лимонад… Наконец все напились. Начался разгул страстей. Тут Антуан задрал хозяйке сразу все юбки! Выше головы!.. Он встал и прямо так, закутанную, втолкнул ее в комнату. Она все время гоготала… На нее напал безумный смех… Они закрыли за собой дверь… Она квохтала без остановки…

А мы с Робером полезли на кухонную плиту смотреть спектакль. Место было выбрано удачно… Мы полностью ушли в наблюдение… Видно было все… Антуан сразу же одним махом поставил толстуху раком… Она так и осталась кверху жопой… Он щупал ее… Не мог найти дырку… И рвал воланы. Срывал все. А потом буквально впился в нее. Вытащил свой член… и начал ее долбать. Он работал на совесть… Никогда бы я не подумал, что у него такой здоровый… Мне было не по себе. Он сопел, как свинья… Она тоже хрипела… и по мере того как он ее пердолил, все громче… Робер говорил правду, описывая ее жопу… Теперь ее было прекрасно видно… Все красная… огромная, просто пунцовая!.. Под конец полетели штаны, от них остались одни лохмотья… Антуан всаживал ей все глубже… Каждый раз там что-то хлюпало… Они возились, как дикие звери.

Он так на нее набрасывался, что вполне мог задушить… Его штаны волочились по полу… Блузу, которая ему мешала, он сорвал одним махом… Она упала перед нами… Теперь он был в чем мать родила… На нем остались только тапки… тапки хозяина… с вышитыми кошечками… В этой трахофонии он стащил с кровати ковер и стукнулся башкой о прутья… Он сопел… Ощупывал свою башку… у него уже были шишки. Он отодвинулся… А потом в ярости снова взялся за дело… «Ах, сука, — вопил он. — Ах, блядь!» И бил ее коленом в бок. Она жеманно пыталась заслониться…

«Антуан! Антуан! Я не могу больше!.. Я умоляю тебя, любовь моя, оставь меня!.. Осторожно!.. Не сделай мне ребенка! Я уже вся мокрая!» — просила она…

«Давай! Давай! Сука! Заткни свою пасть! Подставляй дырку!..» Не слушая ее, он засунул ей член, предварительно отвесив три сильных удара в брюхо… Звуки были глухие… Эта шлюха начала задыхаться… Она пыхтела, как кузнечные мехи… Я подумал, что он собирается ее убить… Прикончить на месте… Он продолжал колотить ее… Они рычали, как звери… Она билась в экстазе… Роберу стало не по себе. Мы спустились с нашего помоста. Вернулись к верстаку. И старались держаться потише… Хотели спектакль… И получили!.. Только это оказалось опасно… Коррида все продолжалась. Мы спустились во двор… за ведром и швабрами, для уборки… Зашли к консьержке… в случае, если он ее задушит, лучше находиться там…

* * *

Ни драмы, ни трупа не было… Они снова появились, и вполне довольные… Просто для нас это было впервые!..

Несколько дней спустя провизия стала поступать отовсюду, даже от трех бакалейщиков с улицы Экуф и улицы Бобур, которых мы совсем не знали… Жратвой была забита вся комната, кроме того, у нас был целый склад пива и шипучего вина «Мальвуазэн». Мы становились жуликами…

Под разными предлогами я старался не обедать у родителей. На улице Эльзевир шло настоящее веселье, мы постоянно обжирались. Теперь уже нас не сдерживало ничто. После полудня мы с Робером ждали открытия корриды… Мы больше не дрейфили… Но и эффект был уже не тот.

А Антуан начал сдавать позиции, он уже не особенно рвался к ее жопе и выдыхался по пустякам… Примерялся по десять раз… Копался у нее в дырке… Все время ставил ее раком… Подкладывал ей под брюхо перину… Поднимал ей голову высоко на подушки… Позиция получалась забавная… Он вцеплялся ей в патлы… Она испускала страстные вздохи…