Луи Селин - Смерть в кредит Страница 38

Но этого было мало… Он хотел засадить ей в жопу… Она защищалась… Сопротивлялась… Но это только усиливало страсть. Было довольно забавно… Она орала, как дикая ослица!.. Он старался и так и этак… Но у него больше не получалось… Тогда он спрыгнул с кровати и устремился на кухню. Мы были на плите, но он, к счастью, был настолько возбужден, что не заметил нас… Он прошел совсем рядом с нами и начал рыться в стенном шкафу, прямо в чем мать родила, в одних тапках… Он искал горшок с маслом… всюду тыкаясь своим членом…

«Ох! Ай, ай! Ой, ой! Ай, ай!» — вопил он без остановки. Он был так смешон, что нам стало невмоготу… нас просто распирало…

«Масло! Боже мой, масло!»

Наконец он нашел масленку… Залез туда рукой… И унес полную пригоршню… Быстро подбежал к постели… Она все еще ломалась… Продолжала изгибаться… Он намазал ей маслом всю жопу, дырку, края, и так медленно и деловито, совсем как рабочий свой станок… Эта сучка вся лоснилась!.. Наконец у него получилось… Он ей засадил… Вошло хорошо… Они поймали жуткий кайф… Все вокруг сотрясалось от их криков… Потом они завалились на бок… И захрапели…

Это было уже неинтересно.

* * *

Первыми взбунтовались бакалейщики с улицы Берс… Они больше не хотели поставлять нам жратву авансом и даже слушать ничего не желали… Они явились к нам со счетами. Мы услышали, как они поднимаются… И затаились…

Они снова спустились к привратнице… Ужасно кричали… Жизнь начинала становиться невыносимой. А тут еще Антуан с хозяйкой стали постоянно бегать пожрать на улицу, их рожи уже примелькались во всех забегаловках квартала… Я старался помалкивать обо всем этом при своих… А то это вышло бы мне боком. Они бы обязательно решили, что во всем виноват я!

Но главным оставался футляр!.. Золотой Шакья-Муни… я не позволял ему шляться, он не часто появлялся на свет Божий! Я благоговейно хранил его в глубине моего бумажника, закрепив еще тремя булавками. Я больше никому его не показывал. Я никому не доверял… Я ждал возвращения хозяина.

В мастерской мы с Робером больше не появлялись… Антуан тоже почти не работал. Закончив развлекаться со своей дамой, он вместе с ней выходил побазарить с нами. В мастерской было все перевернуто вверх дном. Порой они часами спали после полудня… Ничего не скажешь — веселая семейка!

Но однажды вечером произошла драма! Мы забыли закрыться на замок… Время было обеденное… Многие ходили взад-вперед по лестнице… И вот один из разъяренных трактирщиков, самый злой из них, взлетел наверх, перепрыгивая через несколько ступенек! Мы заметили его слишком поздно! Он толкнул дверь, вошел… И увидел, как они валяются вдвоем на кровати! Антуан и толстуха! Тут он захрипел громче, чем тюлень!.. Глаза у него налились кровью… Он хотел тут же избить Антуана! Размахнулся своей огромной плеткой… Я подумал, что он ему вмажет…

Конечно, мы ему были должны кучу всего… По меньшей мере 25 литров… белого… розового… коньяка высшего сорта… и даже уксуса… Произошло настоящее сражение… Только ввосьмером мы смогли усмирить эту гориллу… Позвали всех дружков… Антуану пришлось туго. Он заработал две огромные шишки… голубую и желтую…

И снизу, со двора, он продолжал угрожать нам. Этот безумец обзывал нас как мог: «Жулье!.. Сволочи!.. Пидоры!..»

— Подождите, дармоеды! Вы еще обо мне услышите!.. Недолго вам осталось, гады! Подождите, скоро придет комиссар!

Дело принимало серьезный оборот!..

* * *

На следующий день в полдень я сказал Роберу: «Послушай, малыш! Мне нужно выйти. Сегодня утром опять приходили за брошью от Тракара, вот уже по меньшей мере восемь дней, как мы должны были ее отнести!..» «Хорошо, — ответил он мне, — я тоже должен идти… У меня встреча с одним корешом на углу возле „Матэн“…»

Мы вместе сбежали вниз… Ни Антуан, ни хозяйка еще не вернулись после завтрака…

На третьем этаже я услышал, как она поднимается. Она тяжело дышала, вся покраснела, просто пылала… Наверняка они опять обожрались…

— Куда это вы направились, Фердинанд?

— По делу… На Бульвар… к одной клиентке!

— Ах! Вы так не уйдете!.. — возразила она… — Поднимитесь наверх!.. Мне нужно вам кое-что сказать…

Хорошо. Я пошел за ней… Робер убежал на свое свидание.

Как только мы вошли, она запирает дверь, тщательно все закрывает, даже еще на две щеколды… И начинает преследовать меня, она загнала меня в комнату… И знаком подозвала к себе… Я приблизился… Я еще не понял, что происходит… Она начала меня щупать… Дыша мне прямо в лицо… И повторяя: «Ах! Ах!» Это ее еще сильнее возбуждало… Я тоже дотронулся до нее…

«Ах! маленький гаденыш, ты, кажется, подглядываешь в дырки, а? Ах! Скажи-ка мне, разве это не так?.. — И, опустив руку, она стала щупать мою ширинку… — Я все скажу твоей маме. О! ля! ля! поросенок!.. Милый поросенок!..»

Она заскрежетала зубами… Вся изогнулась… обняла меня… Высунула свой огромный язык и впилась в меня страстным поцелуем… У меня искры посыпались из глаз… Она усадила меня рядом с собой на кровати… откинулась назад… и задрала все свои юбки.

«Потрогай! Потрогай же там!» — сказала она.

Я засунул ей руку между ног.

«Давай! — настаивала она. — Давай! Милашка! Давай глубже! Давай! Называй меня просто Луизочка! Твоя Луизочка! Мой маленький негодник! Назови меня так, ну!»

«Да, Луизочка!..» — сказал я.

Она выпрямилась и снова обняла меня. Она сняла все. Корсаж, корсет… панталоны… Тогда я увидел ее совсем голой. Одна сплошная дырка. Это было слишком. Я почувствовал отвращение… Она схватила меня за уши… И с силой наклонила к своей щели… Засунула меня туда носом… Там было все красное, текло что-то, похожее на слюни, у меня все глаза были в этом. Она заставила меня лизать… Это поддавалось под языком… Сочилось… Совсем как собачья мордочка…

«Давай, любовь моя!.. Давай глубже!..»

Она вцепилась в меня и начала трясти… Я скользил в ее мармеладе. Не осмеливаясь принюхиваться… Боясь сделать ей больно… Она же трясла меня, как сливу…

«Покусай меня, моя милая собачка!.. Укуси там! Давай!» — подбадривала меня она… Вдруг она забилась в судорогах! И начала негромко постанывать… Там, куда я погрузился, я ощущал вкус дерьма, смешанного с яйцом… Меня душил целлулоидный воротничок… Она вытащила мою голову из катакомбы… Я вернулся к свету… Глаза мои были залеплены чем-то вроде замазки, я был весь мокрый до бровей…

«Давай! Раздевайся! — приказала она. — Снимай все! Я хочу видеть твое прекрасное тельце! Живо! Живо! Ты не пожалеешь, мой маленький шалун! Ты же девственник? Не так ли, мое сокровище? Ты увидишь, как я буду любить тебя!.. О! Маленький звереныш!.. Он больше не будет подглядывать в дырки!..»

Ожидая меня, она в нетерпении ерзала своей жопой!.. Она сбила всю перину… Просто вампир… Я не решился снять все. Только проклятый ошейник, который мне особенно мешал… Да еще куртку и жилет… Она сама повесила их у кровати на спинке стула… Я не очень хотел снимать с себя все тряпки… Как это делал Антуан… Я знал, что у меня грязные ноги и на заднице дерьмо… Я чувствовал, как от меня пахнет… Чтобы она не настаивала на этом, я набросился на нее как можно быстрее, изображая пылкого влюбленного, влез на нее, обхватил, засопел… Я стал дрочить, как Антуан, но гораздо осторожнее. Я чувствовал, что мой член совсем мягкий… И мял это желе. Головки не было видно… Я боялся засунуть туда пальцы… Все же это было необходимо… И еще я не мог найти у нее дырку… Наконец я туда засунул… Вошло как-то совсем незаметно… Она душила меня своими сиськами! Ей хотелось трахаться как можно больше… Это напоминало печку, можно было задохнуться… Она хотела еще… Ей совсем не было жалко меня… Напротив, она дала мне пощечину…

«Давай глубже, милок! Пихай его туда, давай! Глубже! Ну! У тебя же прекрасный здоровенный хуй!.. Ах! Ах! Как ты меня протыкаешь, скотина… Проткни меня! Давай! Ты будешь есть мое говно? Скажи мне да! О! О! Ах! Ты хорошо меня пердолишь… Мой ослик!.. Мой маленький засранец!.. Так очень хорошо! Правда!» Я кончил… Я не мог больше!.. Я задыхался… Она дышала мне прямо в лицо… От ее поцелуев у меня весь рот уже был полон чеснока… рокфора… Они жрали сосиски…

«Наслаждайся, милок! Ах! Наслаждайся!.. Мы кончим вместе! Не вытаскивай его, мое сокровище!.. Спускай все в меня!.. Давай! Не бойся…» Она извивалась и ерзала… Она почти легла на меня… Я почувствовал, как у меня снова встает. И подумал про себя: «Хорошенькая заварушка…» Я как будто потерял сознание… мгновенная вспышка… Я вырвался… И спустил наружу. Струей… прямо себе на живот… Я хотел сжать его… У меня все руки были в этом… «А! Маленький бандит, хулиган!.. — крикнула она. — О! Грязная отвратительная жаба!.. Иди скорее сюда, я тебя почищу!..» Она вцепилась мне в член… Присосалась ртом к головке… И все высосала… Для нее это было лакомство… Ей нравился такой соус… «О! Какая у тебя вкусная сперма!..» — воскликнула она под конец. Она ощупала мою мошонку… Порылась в складках… Пощекотала… Ей хотелось еще. Она лезла коленками мне на бедра, гнулась, вытягивалась, она была ловкая, как кошка, несмотря на свои толстые ляжки. Она с силой опрокинула меня на себя…